Сделка (СИ) - Вилкс Энни

Я сделала усилие и вывернулась из цепких рук. Дарис отпустил меня с уверенностью сытого кота, приподнимающего лапу над полузадавленной мышкой. Пока я, громыхая, составляла тарелки друг в друга, он молчал, но стоило мне мазнуть по нему взглядом, я почувствовала его предвкушение. Не отступится, в этот раз не отступится, и не окажется рядом его отец, всегда обращавшийся к нему так вовремя! Вся ночь!

— У меня должны быть регулы, — соврала я. — Сегодня должны прийти.

— Ну что ж… — дождавшись, пока я отставлю посуду, Дарис поднялся. Теперь он высился надо мной, загораживая свет оставленной за его спиной свечи. — Регулы — это кровь. Я не боюсь крови. — Он наступал, а я отходила спиной к реке, пока пятки не оказались на весу. — Кровь — это душа. И сила, как говорят шепчущие. Я попробую ее на вкус, Илиана. Вся твоя кровь тоже принадлежит мне.

Я уперлась ладонями в его грудь. Мышцы его казались высеченными из дерева. Я пыталась не видеть мелькавших в его разуме образов. Было нечем дышать.

Я сделала рывок, пытаясь юркнуть ему под руку, но Дарис легко перехватил меня за талию. Мои ноги оторвались от земли: Дарис держал меня одной рукой, и это совсем не доставляло ему неудобств. Я начала размахивать ногами, уже понимая, что проиграла. Меня душили слезы.

Перехватив меня поудобнее, будто держал какое-то животное, Дарис кивнул на расстеленный прямо поверх глины плащ. Когда он успел положить его там?

— Дарис, я не хочу, — решилась я все же. — Пожалуйста. Отпусти меня. Я не готова.

— Ты мне соврала, — выдохнул он мне в губы перед глубоким, жарким поцелуем. Его жесткий и скользкий язык заполнил мой рот так быстро, что я и пискнуть не успела. Когда мне уже казалось, что я потеряю сознание от нехватки воздуха, он дал мне вздохнуть. — Ты не невинна. Я понял еще в храме.

Я не знала, что сказать ему. Что бы я ни говорила, это лишь усиливало его желание. Он ждал, что я признаюсь в распутстве, чтобы заставить меня искупить этот грех перед ним, теперь владевшим мной. Он надеялся, что я буду отрицать, и тогда он войдет в меня с ликованием. Его заводили мои мольбы. Я упрямо сжала губы, надеясь, что он хотя бы меня больше не поцелует.

— Не отрицаешь, — довольно улыбнулся он, раздирая лиф платья.

— Дарис, я не хочу, — повторила я жалобно. Я не знала, что делать. Немыслимым казалось оставаться в этом положении, и вместе с тем я понимала, что вырваться абсолютно невозможно.

— Ты принадлежишь мне, — вкрадчиво сказал Дарис. — Твое тело принадлежит мне. Мне надоело не пользоваться этим. Сейчас я хочу… Я приказываю… — Его рука по-хозяйски сдавила мою грудь. — Чтобы ты получала удовольствие от моих прикосновений, моя Илиана.

Проклятая клятва на крови работала!

Вдруг я поняла, что ниже живота от его уверенных действий разгорается настоящий пожар. Он смотрел мне в глаза, не отрываясь, будто пытаясь выпить меня взглядом, а свободная его рука исследовала мое тело, проходилась по бедрам, не касаясь, впрочем, того, что скрывалось между ними, гладила живот, поднималась вверх, снова и снова сжимала грудь.

— Дарис, пожалуйста, остановись, ради Света!.. Я не могу!

— Вздумала меня одурачить, — прошептал он. — Решила, что расплата не придет? За твою непокорность мне придется наказать тебя, Илиана, сейчас. И тебе это понравится, как нравилось отдаваться моим ласкам в храме. Я хочу, чтобы ты получала удовольствие, — повторил он громче. — Ты — моя!

И швырнул меня на плащ. Только сейчас я заметила, что совсем рядом со мной, в стене, торчат какие-то металлические кольца, похожие на причальные. Это открытие пронеслось волной страха и дрожи, и я чуть не заплакала.

Пока я пыталась встать, оглушенная падением, Дарис выдернул из-под тарелок узкую полосу ткани, служившую мне полотенцем, и раздался всплеск: что-то упало в реку. Он настиг меня на самом краю хода, и неуловимым движением обвязал тканью мои руки выше ладоней, и дернул за получившиеся концы назад, так, что я снова потеряла равновесие и повалилась прямо в его объятия.

— Дарис, пожалуйста! — прошептала я, с силой удерживая в голове ускользавшую, неверную мысль о побеге. На ней было все сложнее сконцентрироваться, я почти не верила, что я действительно хочу избежать его любви, хотя и знала, что он мне неприятен.

— Да, называй меня по имени, — улыбнулся он мне в губы.

Тяжело дыша, я забыла держать рот закрытым, и Дарис воспользовался этим, снова проникая в меня своим языком — только теперь это почему-то было приятно. Кожа моя горела и жаждала его прикосновений. Я пыталась ухватиться за воспоминание о клятве на крови, чтобы не терять себя, но и этот образ все тускнел и тускнел, стирался, оставляя меня наедине только с настоящим.

Дарис торжествующе выдохнул, чувствуя, что я подалась бедрами ему навстречу. Он сжал одной рукой мои связанные запястья и снова поднял меня на них, как тогда, когда я только вышла из клетки. Полотенце затянулось туже, до боли, и я вскрикнула.

— Ну-ну, — прошептал он успокаивающе, будто я была капризным ребенком. — Не надо. Так нужно. Куда удобнее, когда не мешают руки, правда? — И оглядел меня с ног до головы, задержавшись взглядом на уже не скрытой разорванным платьем оголенной груди. — Ты великолепна, Илиана.

Он продолжал ласкать меня. Не отдавая себе отчета, я заскулила.

Он навис надо мной, перебрасывая ткань через кольцо. Я уже даже не дернулась, просто надеясь, что все скоро закончится.

— И пусть ты не невинна, Илиана, я докажу тебе, что с этого момента ты принадлежишь только мне, — усмехнулся он, разводя коленом мои ноги в стороны.

Я пискнула, но ничего не сказала. Мне хотелось, чтобы он это сделал — и было невероятно стыдно за это желание, но стыд потонул в издаваемых мной же стонах, когда Дарис приник к моему лону ртом. Уже теряя себя, я закричала из последних сил:

— Не хочу! Нет!

И Дарис исчез.

Мне резко стало холодно — и сразу же тепло, будто кто-то укутал меня в шелковую шерсть. Я распахнула глаза: Дарис стоял на коленях спиной ко мне, а над ним, сжимая его горло одной рукой, возвышался Келлфер. На меня он, к счастью, не смотрел. Я пошевелила кистями: они были свободны, только саднили, а ткань лежала рядом. От шеи и до пояса я была увита каким-то слабо мерцающим и, главное, абсолютно непрозрачным материалом.

— Какого… — прохрипел Дарис, отчаянно пытаясь освободиться.

— При мне насилия не будет! — отчеканил Келлфер. — Раскрой глаза: она же даже убежать не может! Или ты держишь себя в руках, ничтожество, или клянусь Светом, я лично посажу тебя в ту клетку, откуда ты ее достал, — сквозь зубы процедил он. Глаза Келлфера горели огнем, который испугал меня, и на секунду я поверила, что этот страшный человек почему-то способен и на такое жестокое наказание, и даже на большее.

Запястья ныли, низ живота продолжал пульсировать. Я собрала всю свою храбрость и, стараясь не смотреть на багрового от бессильной ярости Дариса, обратилась напрямую к его отцу:

— Келлфер, я думаю, Дарис не виноват. Не нужно!

Шепчущий отпустил сына, и тот мигом вскочил на ноги. На шее его краснели кровоподтеки.

Зеленые глаза Келлфера словно иглами впились в мое лицо. Некоторое время он только смотрел, не отвечая, и потом зло усмехнулся:

— Нам лучше поговорить наедине, я полагаю?

— Да! — с пылом ответила я, решив, что отступать некуда. Сейчас или никогда! Все равно в его глазах падать уже некуда…

Я ощутила ревность Дариса, и когда он схватил меня за предплечье, прямо поверх ссадины от пут, я вскрикнула. Боль прокатилась по моему телу, и почему-то снова отозвалась волной удовольствия. Тело получало удовольствие, как и велел мой хозяин.

Я отвернула от обоих мужчин лицо, надеясь, что они не заметили происходящего со мной.

— Отпусти ее, Дарис. — Келлфер впервые назвал сына эти именем, и Дарис, и я одинаково удивленно вскинули головы. — Или я тебя заставлю.

Дарис оскалился, показывая свои белоснежные, безупречно ровные зубы, и прошипел: