Линси Сэндс - Я ждал тебя вечность
После минутного сомнения экономка неохотно кивнула. Взяла свечу со столика возле двери.
Довольный, что настоял на своем, Киран наклонился и осторожно взял Эмили на руки. Какая легкая, деликатная ноша! Теплое дыхание ласкало щеку — она вздохнула во сне. Киран вдохнул ее аромат, и у него защемило в груди. Она пахла цветами и солнечным светом; так благоухала сама жизнь, и в нем шевельнулось желание. Ему захотелось пить эту жизнь, купаться в ней и, возможно, спасти свою душу, которая — он был уверен — погибла без возврата.
Миссис Макбейн красноречиво кашлянула. Вспомнив о ее присутствии, он двинулся вперед с Эмили на руках.
— Я спросила ее, замужем ли она, — сообщила миссис Макбейн, пропуская Кирана вперед. Они вышли из библиотеки и пошли через холл к лестнице.
Ее слова были для Кирана как гром с ясного неба. Ему и в голову не приходило задаваться подобным вопросом. Однако сейчас, когда вопрос все-таки был поставлен, ему вдруг стало не по себе. Действительно, замужем ли она? Девушка в его руках протестующее застонала, и он с ужасом понял, что обнял ее слишком сильно, как ревнивый собственник. Усилием воли он ослабил хватку и спросил:
— Так она замужем?
— Нет.
Новость почему-то обрадовала Кирана, хотя он сам не знал почему. Какая разница, замужем Эмили или нет? Он почти убедил себя, что разницы никакой, но тут миссис Макбейн поправилась:
— Но почти замужем.
— Почти? — эхом переспросил Киран. На сей раз невозможно было отрицать тот факт, что новость его оглушила. Ему совсем не нравилось думать, что она, возможно, принадлежит другому.
— Да, — ответила миссис Макбейн. — Она держала путь в дом графа Синклера, с которым должна была сочетаться браком, да корабль попал в шторм. Таково было желание ее дяди.
Киран взглянул на девушку. Граф Синклер? Его даже передернуло, когда он представил, как престарелый дегенерат ласкает эту молодую плоть. Киран знал этого человека, знал с самого рождения. Синклер был жестоким, бессердечным ребенком и с возрастом не исправился. Старый негодяй уже забил до смерти нескольких жен, но продолжал выискивать новые жертвы. Кирану совсем не понравилась мысль, что хрупкая девушка, лежащая сейчас в его объятиях, станет очередной жертвой в списке Синклера.
— Сама она этого не хочет, — добавила миссис Макбейн, подхватив грубую материю юбки, чтобы не путалась под ногами, когда они будут подниматься вверх по лестнице. — А теперь ее дядя мертв и некому ее неволить. Но она боится, что ее все-таки принудят к браку, если прознают, что она жива. Ей бы пересидеть где-нибудь некоторое время, чтобы осмотреться да все обдумать. — Киран все еще не мог толком осознать услышанное, когда она добавила: — Надеюсь, милорд, вы не станете возражать, но я сказала ей, что она может задержаться здесь, если хочет.
Киран слышал волнение в ее голосе. Экономка беспокоилась, что, пригласив Эмили пожить в замке, может его рассердить. Несколькими часами раньше он бы, наверное, действительно пришел в ярость. Суета в замке лишила его спокойного сна. Но сейчас, сжимая в руках ее теплое тело, он задумался — откуда эта злость? Пусть замок хоть ненадолго превратится в приятное для жизни место. Он будет наслаждаться чистотой и порядком, вместо того чтобы горевать о том, что все скоро закончится. Кроме того, нельзя, чтобы она стала женой Синклера. Лучше уж он сначала его убьет.
— Вы когда-то сказали, милорд, что мы можем считать замок своим домом, — торопливо продолжала миссис Макбейн. — И… если это был бы мой дом, я бы позволила ей погостить, так что…
— Я больше не лэрд, — мрачно напомнил ей Киран, следуя вверх по лестнице за миссис Макбейн. Больше по поводу действий экономки он ничего не сказал.
Эмили снилось, что ее обнимают сильные, властные руки и в их объятиях ей уютно и покойно, как малому ребенку. Это был из тех редких снов, когда прекрасно сознаешь, что ты спишь. Во сне она видела, что сидит в библиотеке и читает, и в этот момент появляется хозяин замка. Отложив книгу, она вежливо улыбнулась, приветствуя его возвращение. Киран Макей улыбнулся в ответ. Какая нежная у него улыбка! Какой теплый взгляд, устремленный на ее белое платье! Она не успела вымолвить и слова, как он бросился к ней, подхватил на руки и крепко прижал к могучей груди.
— Милорд, то есть сэр! — поправилась она, ахнув от неожиданности. — Это неприлично.
— Не браните меня, моя красавица. Я не могу справиться с собой. Ваша красота, ваш ум и то, как вы устроили мой дом, — все разожгло огонь в моем сердце. Моя голубка, вы именно та женщина, которая мне необходима. Я хочу назвать вас своей женой, уберечь от жадных рук развратного графа Синклера.
— О, милорд, — прошептала Эмили. Ее сердце чуть не разорвалось, когда она выслушала его страстную речь.
— Я больше не лэрд.
Эмили открыла глаза и уставилась на лицо всего в нескольких дюймах от ее собственного. Киран Макей! Он держал ее на руках. Вот только выражение лица было отнюдь не теплым. Его лицо было холодным и суровым, как у мраморной статуи. То есть он мог бы показаться мраморной статуей, если бы был бледен, как в прошлые два раза, когда она его видела. Но сейчас его лицо раскраснелось. Просто пылало! Оставалось лишь надеяться, что не от того, что он нес ее на руках. На руках?
Эмили вдруг поняла, что они не в библиотеке. Киран держал ее на руках, и не просто держал, а нес наверх. Такого в ее сне не было. Ее охватила тревога. Эмили вскинула голову, осматриваясь. Вот и миссис Макбейн поднимается по лестнице впереди них. Она окончательно проснулась.
Глава 3
— Нет!
Эмили смотрела прямо на Кирана. Лицо его было сурово. Покачав головой, он крепче сжал ее в объятиях. Должно быть, почувствовал, как она напряглась, и понял, что она сейчас начнет вырываться и потребует, чтобы он ее отпустил.
Но Эмили догадалась, что они оба рискуют упасть, если она сейчас начнет брыкаться, и заставила себя успокоиться. Все же ей было ужасно неудобно. То есть она просто пришла в замешательство. Одно дело — видеть во сне, что он берет ее на руки, и совсем другое — оказаться в его объятиях наяву. Эмили столько лет вдалбливали в голову правила хорошего поведения, что сейчас ей было стыдно, что она позволила чужому мужчине из сна нести ее на руках. Да и самого сна она тоже устыдилась. Почему, Бога ради, спящий ум решил, что ее так осчастливит внимание хозяина замка? Ответ был прост. Эмили хорошо знала себя. Со дня смерти дорогих родителей ей было страшно одиноко! Она годами мечтала о том, что ее кто-нибудь полюбит.
Сначала Эмили лезла из кожи вон, чтобы заслужить любовь дяди. Безупречное поведение, прилежание в учебе — она знала, что няня и учитель расскажут ему обо всем. Она надеялась, что он обрадуется. Но даже если дядя и был доволен, он ни разу не дал ей об этом знать. Казалось, он вообще забыл, что она живет на свете. Джон Коллинз, родной брат отца! Он запер ее в загородном доме усопших родителей и не вспоминал о ней, пока Эмили не исполнилось двадцать. Вот тогда-то он послал за ней, чтобы привезти в Лондон, прямо на ее собственную помолвку. Сказать, что новость о том, что она помолвлена, застала ее врасплох, значит не сказать ничего. К тому же радоваться было нечему. Граф Синклер был совсем не тот, кого Эмили могла бы рисовать в своем воображении в качестве идеального мужа. По правде говоря, ей не могло привидеться такое даже в кошмарном сне. Нужно было радоваться хотя бы тому, что переговоры о замужестве длились целых два года, с того момента как ей исполнилось восемнадцать. Об этом ей сообщил сам граф Синклер. Плотоядно облизывая губы и заглядывая ей в вырез платья, граф поведал, что ее дядя ужасный скряга — растянул переговоры на два года, чтобы вволю попользоваться ее наследством. Синклер говорил об этом так, что было видно — подобное поведение его восхищает.
