Карина Демина - Наша светлость
– Вот я и дожила до этого дня… – Тетушка все-таки потянулась за солями, веером и страусовым пером, которое полагалось жечь в качестве верного средства борьбы с наступающей дурнотой. – Ты совсем взрослая. Меррон, умоляю, только не зли его! Он не такой плохой человек и будет о тебе заботиться, если ты позволишь…
От этих разговоров у Меррон руки зудеть начинают. И спина, что характерно. Скорей бы уже этот балаган завершился и Меррон оставили в покое. Заботиться… она сама о себе прекрасно позаботится!
Только никто в это не верит.
Гостиную украсили лилиями, розами и цикламенами, и на фоне этого бело-розового великолепия отрадным черным пятном выделялся костюм жениха. А уж россыпь гематом на его физиономии была и вовсе чудесна. Меррон давненько не видела столь обширных и насыщенных по цветовой гамме. И где только успел? Заплывший левый глаз. И челюсть с характерным желтовато-синим отливом… А на лбу и вовсе ссадина, но затянувшаяся. Как-то слишком быстро затянувшаяся. Такая корочка образуется дня через два, но вчера Сержант выглядел вполне целым.
Жаль, поближе посмотреть не позволят… Или позволят?
Меррон предполагала, что лицом дело не ограничивалось и под черным камзолом скрываются другие отметины. Снять бы камзол…
…исключительно в познавательных целях.
– Леди, вы на меня так смотрите, – сказал он шепотом.
И Меррон совершенно искренне ответила:
– Любуюсь.
Чудесный оттенок. Сливового варенья, которое тетушка варит с грецким орехом. Такой вот слегка неестественный… Меррон случалось видеть всяких гематом, в том числе на работниках, которые с ярмарочными силачами в бой пускались.
Или дело в освещении?
– Позже налюбуешься. – Сержант потер челюсть. Болит? Наверняка. Но разговаривает нормально, следовательно, перелома нет. Не то чтобы Меррон хотелось, чтобы Сержанту сломали челюсть, ее неприязнь столь далеко не заходила. Но вживую ей с такими переломами не приходилось сталкиваться. Было бы интересно. – У нас свадьба.
Ага, конечно, дадут ей забыть… свадьба, гости. Откуда только взялись?
Тетушка. Летти в парадном синем платье и полосатом чепце.
Лорд-протектор, которому явно не хватает места на тетушкином диванчике. Вот уж кого Меррон видеть не ожидала. Вблизи он выглядит еще более жутко, чем на расстоянии. А леди рядом с ним кажется неимоверно хрупкой. И не страшно же ей рядом с таким мужем? Но до чего неудобные гости… нет, Меррон-то все равно, а тетушка изведется, думая, что и где сделала неправильно.
Молодой парень в красном жилете и высокой, заломленной налево шапке разглядывает Меррон с явным удивлением. Он открывает и закрывает рот, точно рыбина, из воды вытащенная.
Хочет что-то сказать, но опасается.
Впрочем, Меррон и без слов умеет понимать: не такую невесту он ожидал увидеть.
Второй – мрачный, корпулентного сложения человек с прелюбопытным шрамом на лысой голове. И во взгляде то же недоумение.
Серокожее существо, обряженное в яркие одежды. Его кожу покрывают рубцы, но отнюдь не следами былых ран. Меррон читала о подобном – рисунки из многих надрезов. Рассмотреть бы поближе… или потрогать. Существо встретилось с Меррон взглядом и осклабилось.
– Сержант, – парень стянул шапку, – ты бы это… подумал.
Меррон мысленно присоединилась к просьбе.
– Умолкни. Я, Дар Биссот, беру…
Дар. Все-таки имя у него имеется. Да уж, подарочек на всю жизнь.
Зато тетушка довольна. Платочком слезы смахивает, предательница. Но злиться на Бетти не выходит. Да и вообще, Меррон сама во всем виновата. Знала же, что на балах ничего хорошего случиться не может. Все происходившее дальше она воспринимала как-то отрешенно, задумавшись над тем, переменится ли вообще ее жизнь, и если переменится, то выйдет ли у Меррон приспособиться.
Хотя бы до весны. Чтобы потеплело и снег сошел, грязь просохла. По грязи далеко не убежишь… А если бежать, то куда? И как? Одинокую девушку быстро найдут, но… Меррон не очень похожа на девушку. Если добыть мужскую одежду, то можно будет врать, что она – ученик доктора. Кое-что в лекарском деле Меррон понимает, и… если так, то сумеет на жизнь заработать. Ей ведь не надо много.
…их поздравляли, почти без издевки. И Меррон что-то отвечала, вроде бы вежливо.
…улыбалась, чтобы тетушку не огорчать.
…слушала песни парня – его звали Сиг – и что-то ела, что-то пила. И кажется, в очередной раз позабыла о том, что в обществе не принято есть столько, сколько ест Меррон. Укоризненный взгляд Бетти отрезвил и окончательно расстроил.
Все не так, как должно быть, хотя Меррон слабо представляла, как должно быть.
Не так.
…очнулась уже в чужой, смутно знакомой комнате. Она была здесь в ту ночь, на балу, только свечей тогда было втрое меньше. А пыли больше. И ваза эта, огромная, отсутствовала, цветы – тем более.
Под вазой сидела фарфоровая тетушкина кошка. Присматривала?
– Спасибо, – сказал Сержант, стягивая камзол.
– За что?
– За то, что обошлось без капризов.
Пожалуйста. Меррон не унизит тетушку прилюдным скандалом.
– Меррон, не думаю, что ты поверишь, но клянусь, что в жизни не подниму на тебя руку.
Она и вправду не верит. И вообще от этого обещания становится жутко. Меррон не хочет вспоминать вчерашний вечер. И разговаривать о нем.
– Я… могу принять ванну?
И спрятаться. Лучше в шкафу. Там темно и никто не найдет, если сидеть тихо.
Откуда эти странные мысли?
– Да. Там тебе леди Элизабет кое-что передала. И завтра заберешь другие вещи, которые нужны. Если что-то понадобится, покупай.
Ей жизненно необходимы книги!
– И еще. Твоя тетка сказала, что тебе интересна медицина.
Ну вот… книги отменяются. Запретят.
– Завтра ты встречаешься с доком. Если с твоей стороны этот интерес не очередная блажь…
…вот можно подумать, у Меррон так часто блажь случается…
– …то он возьмется тебя учить.
Что? Она не ослышалась? Ее учить?! По-настоящему?
– Меррон, все хорошо?
– Да.
Почти великолепно даже! Если Сержант и вправду позволит учиться, то… то в такое поверить сложно! Надо что-то сказать… А что?
И надо ли?
Сержант хмыкает и отворачивается. Значит, не надо. И вообще Меррон мыться собралась. Сердце колотится что сумасшедшее. И сахарный сироп не желает из волос вымываться, а запах «Ночных грез» вовсе прилип намертво. Еще тетушка прислала совершенно безумного вида сорочку – длинную, но узкую, колючим кружевом расшитую. В такой сорочке Меррон чувствует себя полной дурой и не сразу решается выйти…
А Сержант спит. И Меррон, задув свечи, несколько секунд раздумывала, не стоит ли ей прилечь где-нибудь на диванчике… или в кресле… но потом представила, как поутру шея разноется, и забралась в постель. Спит и спит. Спокойный такой. Мирный.
