Алла Соловьёва - Затемненная серебром
– Не смей засыпать! Я не смогу закончить прическу.
– Ты возишься с волосами, мне приятно, и я расслабилась, – полусонно улыбнулась я.
– «Расслабилась», – передразнила Кира, подражая моей интонации. – Расслабишься после бала. Макс и Роман приедут через пятнадцать минут, а ты не готова. – Больно дернув меня за локон, Кира взялась за шпильки.
– Там будет столько Хранителей, что в толпе на мою прическу никто не обратит внимания, – отмахнулась я.
– Не надейся, – хмыкнула подружка. – Я сделаю потрясающую укладку, если ты, конечно, не свалишься на пол.
Снова повернувшись к зеркалу, начала разглядывать себя. Без Киры я бы не справилась. Вернее, справилась бы, но бал к тому времени уже закончился бы. Безупречный, ненавязчивый, естественный макияж. Тщательно уложенная прическа с ниспадающими локонами. Темное длинное платье глубокого темно-синего цвета. Любимое сердечко-медальон в комплекте с жемчужными сережками. Уложив последнюю прядь, Кира обошла меня со всех сторон и, удовлетворившись моим внешним видом, скрестила руки.
– Неприятно признавать, – притворно вздохнула подружка, – но выглядишь потрясающе.
– Неприятно признавать, но ты тоже, – хмыкнула я в ответ. – У Романа слюнки потекут.
Я не льстила. Кира – само воплощение нежности. На ней было нежно-розовое платье с глубоким декольте, красиво подчеркивающим грудь. Светлые волосы собраны в очень сложную прическу. Изящные ножки обуты в туфли на высоченных каблуках, на которых она держалась каким-то чудом.
– Итак, мы готовы. Осталось дождаться парней. – Кира в очередной раз оглядела себя в зеркало.
– И они не заставят себя ждать, – сказала я, услышав внизу звонок.
Послышалось легкое постукивание каблуков – воздушные быстрые шаги мамы. Она открыла дверь. Донесся низкий голос Макса и более высокий – Романа.
Поднявшись с кресла, я расправила платье и направилась к выходу.
– Эй, а маску? – напомнила Кира, когда я уже вышла на лестницу.
Я остановилась:
– Ты права.
Вернувшись в комнату, я подхватила со столика синюю, в тон платью, полумаску, отделанную мелким жемчугом и серебром. Пропустив Киру вперед, начала спускаться по лестнице. Примерно на середине я замерла, уставившись на Фадеева.
Сейчас он выглядел как истинный представитель древнего рода верлафов. От спортивного стиля не осталось и следа. Идеальный черный костюм с галстуком-бабочкой. Шея туго обтянута воротом ослепительно-белой рубашки. Рука сжимает серебряно-черную полумаску. Только глаза Макса остались прежними: теплые, любящие, восхищенные. Он поднялся на несколько ступенек и протянул руку.
– Даже слов нет, – прошептал он. – Ты прекрасна!
– Я рассчитывала на это, – честно призналась я, спускаясь вниз.
Макс покружил меня, оглядывая со всех сторон.
– Ты в курсе, что у твоего платья спины нет? – лукаво спросил он.
– Кажется, да.
Я удовлетворенно посмотрела на Ирину. Именно она помогала выбирать платье три дня назад. Мама заговорщицки подмигнула.
– Ты прекрасна, – снова прошептал Фадеев.
– Эй, а как же «здравствуй, Кира, выглядишь ослепительно»? – хмыкнула подружка.
– Здравствуй, Кира. – Взглянув на девушку, Макс рассмеялся. – Выглядишь потрясающе.
Подружка довольно рассмеялась.
– Фото на память? – Мама встала с дивана и сняла крышечку с фотокамеры, которую держала в руках.
Попозировав, мы вышли в прихожую. Макс помог надеть мне длинную – до пят, шубку. Я подхватила рюкзак с костюмом для трансформации и небольшими подарками для друзей.
– Ты ведь не пойдешь с этим на бал? – опешила Кира.
– Оставлю в гардеробе. Я ведь Хранитель.
Подружка удивилась, но промолчала.
Мы вышли к джипу Макса. Было решено, что домой я вернусь с Ириной и Николаем, которые приедут на бал немного позже нас. Я села рядом с Максом. Кожаный рюкзак уютно устроился возле моей ноги.
На территории клуба яркими огнями переливалось несколько елок, но не они привлекли мое внимание, а сам вход в клуб. Огромная голова дракона со светящимися красными глазами и длинными, подсвеченными красным светом клыками извергала бело-розовый дым. Казалось, что дракон дышит. И только в глубине горла можно было разглядеть большие двустворчатые двери, сотканные из языков пламени.
– Ничего себе, – зачарованно прошептала Кира. – Двери горящие?
Макс улыбнулся.
– Думаю, смонтированы по принципу электрического камина. Я знаю этот клуб. Могу сказать, что за месяц он изменился кардинальным образом.
– Не могу больше ждать. – Хлопнув дверцей, Кира нетерпеливо выскользнула на залитую яркими огнями парковку. С нежностью глядя на свою девушку, Роман вышел наружу.
– Вас подождать? – спросил Самойлов.
– Мы ведь не очень торопимся? – Фадеев накрыл мою ладонь своей.
Я покачала головой. В ультрамариновых глазах плескалось восхищение. Наверное, хочет что-то сказать или недолго побыть наедине. Прикусив губу, я застенчиво улыбнулась.
– Мы задержимся, – ответила я Роману.
Самойлов понимающе хмыкнул и захлопнул дверцу. Разглядывая меня, Макс молчал.
– Ты так смотришь, что мне хочется удрать, – призналась я.
Он улыбнулся.
– Ты так красива, что дыхание перехватывает. – Кончиками пальцев Макс коснулся моей скулы, мягко очерчивая контур лица. Щеки мгновенно запылали. – Но твоя прическа не завершена… – Макс запнулся и торопливо достал из кармана пиджака плоскую бархатную коробочку. Раскрыв, протянул ее мне. – Это подарок, Злата, и я очень хочу, чтобы ты приняла его.
На черном бархате лежал потрясающий красоты гребень-орхидея. Я зачарованно смотрела на украшение. Белые эмалевые лепестки казались настоящими, лишь серебряные зубчики гребня и тонкие серебряные перемычки, соединяющие лепестки в прекрасный цветок, говорили, что это не так. В салоне Ирины я видела много антиквариата и сразу поняла, что этому украшению не один век. В голове возникли смутные воспоминания. Я видела этот гребень на портрете в гостиной Макса. Подняв голову, я растерянно посмотрела на Фадеева.
– Я не могу принять его, – тихо сказала я. – Этот гребень принадлежит твоей маме.
Он покачал головой.
– Когда я переезжал от родителей, мама отдала его мне, сказав, что я должен подарить его своей девушке. Я совсем забыл о гребне, но когда увидел тебя впервые, то понял, что он в любом случае будет принадлежать тебе.
Испуганно взглянув на Макса, я захлопнула коробочку. Пальцы задрожали. Будто боясь обжечься, я отдернула руки. Он вздохнул.
– Нет. – Голос не подчинялся и подрагивал. – Это дорогой подарок, но причина даже не в этом. Орхидея – это обязательство, Макс, а я не хочу обязательств. Твоя мама подразумевала нечто иное.
