Вадим Воинроз - Тет-А-Тет с Отражением
— Что ж, на чем я остановился? Ах да, я встретил Дашу. Она не доставала мне хлопот. Ей я мог полностью открыться, поделиться всеми страхами и опасениями, она никогда не осуждала. Со дня нашей встречи прошло три дня. А я все еще был голоден, но по-прежнему себя контролировал. И в тот день она рассказала мне основную причину того, почему она решила покончить с собой. Поздней октябрьской ночью мы прогуливались в совершенно пустом парке…
* * *
Под ногами противно хлюпала грязь, а серые вороны, пролетавшие над головой, о чем-то ожесточенно спорили в темно-серой выси небес. Резкий ветер пытался сорвать шапки с прохожих и рассказать, что скоро наступит долгая зима.
— Даш, извини, если лезу не в свое дело, но что именно тебя подтолкнуло к шагу самоубийства? Полное отчаяние не собирается из воздуха.
— Это долгая история, но думаю, у нас с тобой есть время. Когда мне было десять лет, из моей жизни ушла мать. Она погибла в автокатастрофе, в ночь на новый год. Я осталась с отчимом и сводным братом Игорем одиннадцати лет. Мой биологический отец погиб, когда мне было два года. Самолет, в котором он летел из командировки, потерпел крушение над Атлантическим океаном. Я осталась одна.
— Но у тебя же остался отчим.
— Я всю жизнь была для него обузой. Он любил лишь мою мать и своего сына. В детстве он часто меня бил. В обыденных трениях брата и сестры, спускал все наказания Игорю, меня же строго наказывая. Мать заступалась, но она не всегда была рядом. Она много работала, а у отчима график был ненормированный.
— А бабушка по материнской линии, или дедушка?
— Они погибли в пожаре собственного дома, еще при жизни мамы.
— Извини. Прими мои соболезнования.
— Ничего. Спасибо. Моя жизнь превратилась в выжженную пламенем степь. Каждый день я терпела унижения и рукоприкладство. Меня заставляли готовить, убирать, стирать. Не осталось свободного времени, я порой даже не успевала сделать уроки, но все же училась на четыре и пять. Потом, когда мне исполнилось двенадцать, моих обязанностей по дому сильно прибавилось. У меня не стало подруг. В школе со мной редко кто общался, и то только когда надо было что-то списать. Учителя меня любили, но я никогда не жаловалась. Совершенно случайно, у могилы мамы я познакомилась с Ромкой. Не скажу, что я влюбилась с первого взгляда, но он мне очень сильно понравился. На год старше меня, он со своим старшим братом каждый раз ходил на собрание Готов, и потом сам втянулся в эту культуру, и стал нашим предводителем, когда его брат женился, и ему стало не до всего этого. В общем, мы познакомились, разговорились, он проводил меня до дома, и сказал, что завтра будет ждать меня в том же месте, в тот же час. Мне повезло, и я выбралась. Редко, но раз-два в неделю мы все-таки встречались. Сначала дружба, а потом все плавно перешло в отношения. Так как мы были еще детьми, то это был первый опыт для каждого из нас. С ним было спокойно и весело, я чувствовала себя защищенной. Ему я доверяла все свои секреты и тайны. Мы могли говорить обо всем. Он называл меня Золушкой, а я его Принцем. Не замечая, мне понравился мир теней и сумрака, и я стала "своей в тусовке" местных готов. — Даша замолчала, подставляя лицо резкому ветру, которому беспощадно не нравилась ее прическа. Развивающиеся каштановые волосы метались из стороны в сторону. Надвигался ураган. Но в этом капризе природы нам обоим было тихо, спокойно, уютно…
— Первая любовь не забывается, верно? — сказал я прислоняясь к стволу старого дуба.
— Для меня она была единственной! — Сквозь вой ветра крикнула девочка, полы ее черного платья, подобно волосам метались из стороны в сторону. Ей было весело в этой смуте негодования природы.
Даша забралась на старые качели, подвешенные ржавыми цепями, и пыталась раскачаться на них из стороны в сторону. Я молча подошел к качелям и сел рядом с ней. Вспыхнула ослепительная молния, и раздался оглушительный треск грома. Через несколько секунд мерным шумом обрушились крупные капли дождя.
— Даже не могу доставить себе такой простой радости, как раскачаться на качелях. — улыбнулась Даша. Она могла проходить сквозь стены, предметы, но перед лицом стихии все равны. Я сидел и смотрел, как по ее лицу стекают крупные капли прохладного осеннего дождя. Ее платье было уже мокрым до нитки, хотя я не имел возможности на простое прикосновение к ней.
Раскачивая качели, не чувствуя холода, я жмурился от проливного дождя. Ветер, поднимая в воздух собранные в кучу, опавшие листья уже мерился силой с могучими стволами деревьев.
— При нашей первой встрече ты сказала, что у тебя сломана личная жизнь. Что между вами произошло?
— Да как всегда, по полной глупости. Не так давно, он немного выпил, и стал приставать к одной девчонке из нашей компании. Я закатила истерику, мы сильно поругались, я дала ему пощечину, а он в ответ ударил меня по лицу. Тут нашим отношениям пришел конец. Он сразу же стал просить прощения, я его послала куда подальше, он в ответ послал меня. Вот так. Я развернулась и убежала. Он побежал за мной, но я сказала, что больше никогда не хочу его видеть. Я ушла и не вернулась. Он сейчас сильно переживает, я знаю. Наша любовь… наша ссора… он думает, что именно поэтому я покончила жизнь самоубийством. Но это не так. Зная, что он страдает, я искала повод вернуться, но гордость не позволяла самой сделать первый шаг. А он от бесконечных отказов устал унижаться. И поэтому никто не хотел идти на уступки первым.
— Понятно, он боялся снова быть отвергнутым, а тебе мешала гордость. Но все же.
— Потом он нашел другую, наверное, что бы вызвать у меня ревность, но это меня взбесило. К тому же мой отчим, однажды напился со своим сынком, и стал ко мне приставать. — Даша снова заплакала, но теперь, слезы, размытые каплями дождя, не так сильно омрачали ее красивое лицо. — Они… они… они — Плач резко перешел в горькие рыдания, лишь она одна чувствовала ту невыносимую боль.
— Нет, не может быть… — Ненависть разом захлестнула всю душу. Я вскочил с качелей и стал бешено расхаживать взад-вперед. Не сдержавшись, я несколько раз со всей силы ударил по дереву. Потом еще и еще, пока с него не стала опадать кора. Разбитые руки и кровавые ссадины быстро восстанавливались, не оставляя никаких следов. Теперь я мог чувствовать ее. Мысли, воспоминания. Все огненным потоком прошло сквозь меня. Отдельные отрывки смазанных черно-белых картин. В них было видно искаженное от ярости лицо незнакомого человека, который бил кулаком по лицу. Жуткие крики, оглашавшие всю квартиру. Резкая смена помещения. Падение на что-то мягкое. Вновь эта боль, страх, кровь… Потом присоединился жалкий отпрыск этого чудовища в лице смертного. Теперь они вдвоем издевались над бедной девушкой. Белые простыни окрасились красным, а звуки помещения, под громкую музыку прервали рыдания обессилевшего, беспомощного человека.
