Ольга Резниченко - Друзья
Села, села я на ступеньку,
… уткнулась лицом в ладони — и замерла.
Слезы исчезли — как кто краник перекрыл.
(быстро и неожиданно)
Мороз, холод, дрожь страха — всё пропало.
И что теперь?
Ждать?
Или уже нет смысла?
А вдруг я не права? И там был не он?
Если… этот ублюдок еще появиться, еще придет?
Та и быть.
Я буду ждать, ждать до последнего… До ночи… тут уже не так и много осталось.
* * *Не знаю, сколько прошло времени…. но казалось — вечность.
… каждый раз, когда завывал лифт, когда тягучие секунды вариаций и ожидания сплетались с моим ужасом и отчаянием в надежду — я замирала, не дыша.
Но не он. Не сюда,
… ошиблась.
И снова рык громадного механического организма…
Да только в этот раз… дверь открылась здесь, на этом этаже —
(в душе вмиг все похолодело, замерло, как и прежде, как тогда, когда я звонила в дверь).
Невольно сорвалась, подпрыгнула на ноги.
Не Питер Рейзен, но все же…
Молодой парень бросил на меня короткий, колкий взгляд, пренебрежительно скривился.
Быстрые шаги — и застыл у двери.
У той самой двери.
Рейзен. Видимо, его сын…
Быстрое движение — достать ключи…. открыть замок…
— Вы… Вы здесь живете?
— А разве не видно?
— Мне нужно поговорить с Вашим отцом…
— Так говорите. Я здесь причем? — рывок, дернул полотно на себя — резкий шаг вперед, в квартиру, и тут же захлопнул (с лязгом) передо мной дверь…
Эхо пренебрежения и унижения разлилось луной по всему подъезду,
… и тут же тонкой, острой стрелой вонзилось мне в сердце….
И снова слезы, и снова боль…
Обреченно прижалась спиной к стене, сползла вниз…
рассесться на холодном бетоне — и ждать, ждать, ждать…
… если, конечно, есть, что ждать.
…
Еще один час, или два, или три… прошло.
На часах стрелки уже пододвинулись к десяти.
Может, зря я тут сижу? Зря жду?
Звонить в дверь уже нет смысла — они отключили звонок.
Стучать?
Снова услышать угрозы вызвать полицию?
(… или голову мне оторвать, как последний раз завил "мальчик")
Какие шансы…. что шепот, тот, что я слышала в самом начале, не принадлежит этому старому хрычу, Питеру?
Никаких.
Неужели так сложно выйти и просто поговорить? Сказать в лицо: да или нет.
И всё — всё!!!
Больше ничего не нужно…
И снова задергалась кабинка лифта в шахте. Снова завыл организм, спуская-поднимая свою утробу по вертикали.
Хлопок… и вдруг открылись двери.
Невольно подскочила я на ноги…
(слезы заледенели вместе с эмоциями на глазах)
— Прошу, выслушайте меня! Прошу!
(нервно скривился)
— Чего ты тут сидишь? Чего мою семью терроризируешь?
— Прошу, пожалуйста, — (попытка ухватить его за руку — отскочил, отдернулся, как от какой больной, заразной, мерзкой твари; ужалил, уколол мое самолюбие…. но терплю)
Молю, простите меня за мой поступок. Дура, глупая я, истеричка, нервы сорванные…
— Так лечись.
— Буду, только простите…. Пусть вернут нас назад. Молю…
— Уходи, уходи, Бога ради. Поздно уже что-то решать.
— Прошу.
— Уходи.
— Простите… меня.
(схватилась я за дверь, не давая ему ее открыть, от меня сбежать)
— Руки убери!
— Простите меня…. пожалуйста…
(сквозь рев, сквозь всхлипы пытаюсь еще говорить,
а сама едва не теряю сознание от боли и ужаса, что сейчас разрывают мне душу и сердце)
— Молюююю… пожалуйста!!!
— Нет!
И вали отсюда, иначе точно вызову полицию.
И будет у тебя проблем еще больше.
(резко дернул полотно, так что едва не улетела я на лестницу, не свалилась вниз;
еще движение — и со всех сил (показательно) захлопнул свою броню, дверь передо мной,
прячась от меня — от больной истерички)
Глава Тринадцатая
Ждать? Что еще ждать?
Просидела. Проплакала я под его дверьми еще час — и пошла домой.
Ни с чем…
.. даже свое… последнее… растеряла.
Уж лучше бы, отче, ты меня в детстве придушил, чем дал жить вот так… на этой чертовой земле.
НЕНАВИЖУ!!!
* * *И что теперь будет? И что теперь делать?
Не знаю…
Ночь напролет… лежала я, всматриваясь в потолок, и перебирала варианты.
Куда идти, кого просить, что делать?
Не знаю.
До вчерашнего дня я никогда не позволяла ни самой себе унижаться, ни другим — меня унижать.
Но… видимо, всё… действительно, очень относительно.
Определенные условия — и ты из человека можешь превратиться, если не в животное, то в амебу точно.
Вот и я…
Кто теперь я? Что теперь?
А! Черт с ним, с этой гордостью.
Переживем. Ублюдок! Слышишь???
ПЕРЕЖИВУ! И даже обидно как-то, как я смогла согласиться на этот визит…
И так бы выкарабкалась…
… наговорили, сбаламутили…. И теперь? Что?
Лишний раз потешила его гнилое самолюбие.
Ублюдок!!!
Ненавижу!!!!!!!! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!!!!
* * *И всё же под утро сон меня одолел.
Сон — а, может, это было простое истощение?
Отключилась. Забылась — потеряв какую-либо связь с этим паршивым миром.
А так проще. Лучше. Легче…. Вот так бы — на вечность.
* * *Странно… не вставать рано, не спешить на работу…
… сидеть целый день взаперти, ничего не делать.
Уборкой заниматься не хочется.
Телевизор я не смотрю.
За компьютером сидеть — тошно.
Заварить себе чаю — тупо завалиться в кровать, попивать кипяточек и втыкать в потолок.
Это максимум из развлечений, который мне сегодня грядет.
Черт, я теперь нормально не могу смотреть на фрукты — тошно от них. Чертов лимон в чае — ты все испортил. Всю мою… шизофреническую идиллию!
Лимон.
Точно! ЛИМОН!
Быстро вскочить на ноги, умыться, одеться, накраситься — Лимон. Ты всё помог испортить — теперь помогай чинить!!!
* * *— Девушка, Вы куда? Клуб еще закрытый.
— Мне нужно срочно увидеть Марата.
