Вирджиния Кантра - Морская ведьма
— Останься, — пробормотал он.
Она вспыхнула, с новой силой ощутив свою женскую власть над ним и очаровательное возбуждение, которое несло с собой соблазнение.
Разумеется, она не останется.
Ее сородичи никогда не задерживались на суше, разве что их заманивали в ловушку и отбирали шкуру, а вместе с ней и возможность вернуться в море.
Но как же приятно и сладостно сознавать, что тебя хотят так сильно!
Его губы осторожно двигались по ее шее, скользнули на плечо, и нервные окончания в ее коже заныли от возбуждения. Она откинула голову, чтобы ему было удобнее, и он немедленно воспользовался этим, притянул ее к себе, а потом и вовсе перенес к себе на колени. Она прижималась плечом к широкой мускулистой груди, бедром ощущая его напряженное и нетерпеливое естество. Он ласкал руками ее тело, исследуя и изучая его, скользя по груди, животу и бедрам, а она распростерлась перед ним, подобно водорослям, выброшенным на скалы, согреваемым солнечными лучами и тихо качающимся на приливной волне. Она раскрылась ему навстречу, обнаженная и готовая принять, а он, спрятавшись в оболочке из грубой материи, был где-то далеко.
Он раздвинул ее горячее лоно пальцами и навалился сверху, жадно врываясь в нее. Стремительная, как атакующая акула, она перевернулась и оседлала его, с трудом удерживая равновесие на узкой скамье и опираясь на нее коленями. Она просунула руку между их телами, намереваясь сразиться с его одеждой, сорвать ее, силой обрести контроль и вырвать у него удовольствие. Но оказалось, что он хорошо подготовился к встрече. На мгновение она ощутила прикосновение грубой ткани к своим бедрам, холодный укус его «молнии», а потом жаркий толчок его плоти. Туда, да-да, туда-а-а. О, как же хорошо…
Она до боли прикусила нижнюю губу, закрыв глаза и вбирая его целиком, наслаждаясь ослепительным ощущением его плоти внутри себя. Его естество заполнило ее всю, до отказа. Спину ей пригревало пламя костра. Высоко над деревьями в ночном небе плыла луна, ее холодный и сладкий зов разносился далеко окрест, пронзительный и четкий, как звук боевого рога.
— Открой глаза, Мэгги. Посмотри на меня.
Вздрогнув от неожиданности, она повиновалась. Калеб смотрел на нее, смотрел ей прямо в лицо, стиснув зубы, и взгляд его был твердым и пронизывающим. Она слилась с ним в единое целое, и не только телом. Осознание этого было резким и внезапным, подобно молнии, ударяющей в морские волны.
Он вонзался в нее снизу, стараясь подняться как можно выше и войти как можно глубже. Она окружила его, поднимаясь и опускаясь, словно мчалась на волнах к берегу, раскачиваясь на нем, как на качелях. Все в ней устремилось вниз, текло жарким пламенем вниз, туда, к тому месту, где они соединились. Соски у нее затвердели и набухли. Лоно сократилось и сжалось.
Она сбилась с ритма, ее движения стали рваными и отчаянными. Голова девушки упала Калебу на плечо. Он схватил Маргред руками за бедра, успокаивая и подстраивая под себя.
Ну вот, почти все, почти…
Его пальцы впились ей в плоть.
— Посмотри на меня!
Но она уже затерялась, растворилась в наслаждении, вытекая и уносясь от него на крыльях экстаза. Все жилочки и мышцы в ее теле напряглись и оборвались, рухнув вниз. Она содрогнулась, закричала и почувствовала, как он выгнулся навстречу, чтобы жарко слиться с нею в ослепительной вспышке.
Долгие мгновения упали в вечность, прежде чем она пришла в себя.
Сладкая испарина соединяла их тела. Его грудь судорожно приподнималась и опускалась. Сама же она дышала легко и свободно, но сердце билось так быстро, как если бы она только что вынырнула на поверхность с огромной глубины.
— Смотри-ка, и двадцати минут не понадобилось. — Калеб негромко рассмеялся, и его возбужденное дыхание защекотало ей шею. — Ты просто чудо, Мэгги.
О нет. Совсем не чудо. Чудеса — удел ангелов.
А селки предпочитали… Словом, как правило, чудесами они не увлекались. Как и людьми, впрочем. Она пришла к нему совсем не как ангел, который непременно принес бы с собой известие или знамение, помощь или исцеление, утешение или вмешательство.
Она пришла на берег для того, чтобы заняться сексом. А теперь, когда снедавшая ее жажда была утолена, она вернется к себе, в море.
Она обняла его за шею и ощутила странное чувство утраты и потери, когда он выскользнул из нее.
Он фыркнул, когда она слезла с него.
— Куда ты?
— Мне нужно… — Она оглянулась на пляж.
В голове было пусто. Что бы такое придумать? Он согрел ее, накормил, обслужил — и не один раз, а целых два.
— Ладно. — Он поморщился, вытягивая перед собой раненую ногу. — Только не уходи далеко. Тебе нужен фонарик?
— Нет, — ответила она правду. — Я хорошо вижу в темноте.
Даже в человеческом теле глаза ее приспособились к мраку намного лучше, чем его.
Калеб поймал ее за руку, когда она повернулась, чтобы уйти. Она обернулась и взглянула на него, попытавшись — безуспешно — освободиться от его хватки.
Он улыбнулся.
— Возвращайся быстрее.
Она не стала отвечать, просто не могла. Но и оставить его просто так было свыше ее сил… Она должна была дать ему что-то взамен. Она наклонилась и поцеловала его в последний раз. Губы оказались сухими и твердыми на вкус. И еще сладкими.
Маргред выпрямилась, стук сердца барабанным боем отдавался у нее в ушах.
Пробираясь между деревьями к берегу, она чувствовала его взгляд на своей спине.
* * *
Калеб смотрел девушке вслед, подавляя желание окликнуть ее. После двух раундов секса ей потребовалось припудрить носик, или восстановить дыхание, или умыться, или что-нибудь еще в этом роде. Хотя у него не было полоумных знакомых, которые рискнули бы сунуться в воду в мае без легкого водолазного костюма.
С другой стороны, ему еще не доводилось сводить знакомство с кем-нибудь вроде Мэгги.
И ее уникальность состояла отнюдь не в том, что она пожелала заняться сексом едва ли не с первым встречным.
Проклятье, именно так он встретил свою бывшую супругу в прокуренном баре в Билокси, штат Миссисипи. Заведение «Последний звонок» считалось законными охотничьими угодьями одиноких солдатиков из форта Шелби, разыскивающих выпивку и юбку (не обязательно в таком порядке), и местных девушек, фланирующих в поисках бесплатных горячительных напитков и мужей.
Шерили, в своих зауженных брючках, сшитых у портного, и с запахом дорогих духов, оказалась на голову выше прочей клиентуры, кассиршей из банка, заглянувшей из любопытства в трущобы на вечерок с подружками. В те время она сочла военную форму Калеба крутой и даже утонченной, а его молчаливое поведение янки — свидетельством хорошего воспитания. А он думал… Вот только кого он обманывал? Он оказался далеко от дома, вдали от семьи и друзей, с перспективой скорого отправления в восемнадцатимесячную командировку в пустыню. Они оба ни о чем особенном не думали. И не говорили. Они поженились перед самым его отплытием, и он был абсолютно уверен в том, что Шерили пожалела о своем решении, не успев даже потратить его надбавку за участие в военных действиях.
