Дарья Гущина - Вечность как предчувствие
Устало ссутулившись, я неслышно покинула дом торговца и направилась на постоялый двор. Ладно. Пора спать. После подумаю.
* * *Я лежала на постели, закинув руки за голову и бездумно разглядывая плывущие по бледно–голубому потолку рассветные облака. Вьюга за окном бушевала второй день, и второй день я бродила по комнате неупокоенной душой, рисовала схемы, размышляла… Додумалась же в итоге только до одной простейшей вещи. В нашем ремесле испокон эпох существовало стойкое выражение — весь путь искателя складывается из трех примет: ожидание мира, бесконечность под ногами и предчувствие Вечности. Ожидание мира трактовалось как то, что каждая тайна ждет своего искателя. Бесконечность под ногами — это связанный с разгадкой немалый риск. И, наконец, предчувствие Вечности — это закономерное ожидание расплаты за возможную недогадливость, нерасторопность или неуклюжесть.
И именно с ожиданием мира я связывала возникшую ситуацию. Тайна Небесного храма изначально была моей и только моей. Я о нем узнала, я доказала его существование, я же его нашла… И только от меня мир ждал последующих действий. Лишних людей он попросту убирал с дороги, как в случае с Джалем. И сейчас ожидание мира вновь возвращало меня на покинутый путь, чтобы завершить начатое. Конечно, случалось, что искатель уходил в Вечность, не найдя ответов на свои вопросы, но тогда в гильдии его тайну вместе с отчетами убирали в самые дальние уголки хранилища. До тех пор, пока она сама не всплывет наружу, выбрав для себя следующего претендента. А пока ты жив — далеко тебя не отпустят, рано или поздно, но вернуться придется.
Я со вздохом перевернулась на бок и посмотрела на запорошенное снегом окно. И против моей воли перед мысленным взором замельтешили картинки из далекого, казалась бы прочно забытого прошлого. Славное было время… Я любила поиски, обожала тайны и загадки, рвалась к новым знаниям и к новым открытиям… И жизнь тогда неслась вперед сломя голову, обгоняя время, и казалась яркой, пестрой, наполненной светом и незабываемыми ароматами приключений… Какой она стала сейчас? Бесцветно–серой, скучно–тусклой, вяло–тягучей и лениво отмеряющей прожитые дни горьким ощущением одиночества. И я боялась вернуться в прежнюю жизнь, и мечтала о ней каждую ночь…
Перевернувшись на живот, я обняла подушку и судорожно вздохнула. Как же мне не хватало… всего. Всего. И замолчала скребущаяся в окно вьюга, и забылась влажная свежесть гуляющего по комнате сквозняка, и померк свет потолка, сменившись болезненно–живыми картинами прошлого. Против воли, закрыв глаза, я вспоминала, несмотря на внутренние запреты, проваливаясь в терпкий омут памяти, вспоминала, теряя ощущение пространства и времени, вспоминала…
…Как я пришла в гильдию искателей, не имея и медяка за душой. Как меня приняли, удивляясь моему сильному дару. Как долго постигала знания, жадно ловя каждое слово преподавателей, и до глубокой ночи просиживала за летописями. Как защитила звание ученика и перешла в практиканты, или как еще их называли — в «хвостики», оказавшись в одной группе с Джалем. И с тех пор во все походы мы ходили вместе. Как в гордом звании «хвостика» добывала себе тридцать бронзовых узелков, дарующих мне право получить первую нашивку с большим бронзовым узлом и быть причисленной к Младшему поколению искателей. Как прилежно работала на гильдию и добывала тридцать маленьких серебряных узелков и весело обмывала переход в Среднее поколение искателей, получая возможность самой организовывать поиски, набирать людей из Младших и работать на себя и в собственное удовольствие… И с каким трудом и рвением добывала золотые узлы, чтобы однажды стать одним из немногих представителей Старшего поколения. Стать — и сойти с пути, когда весь мир лежал у моих ног…
Нашивка искателя, надежно спрятанная от любопытных глаз на внутренней стороне воротника, жгла кожу раскаленным железом. Пять сезонов Пыльных лун я прятала ее от любопытных глаз, но сама о себя спрятаться, увы, не смогла. Как и не смогла себя обмануть. Как и не смогла ничего забыть. Почему же люди не умеют забывать?.. Так, чтобы избавиться от болезненных воспоминаний раз и навсегда?.. Почему время если и лечит, но не всегда и не всех? Насколько же живо я помню каждое мгновение своего существования, мрак его побери…
Ворон, привычно восседавший на спинке стула, тихо хрюкнул. Я со вздохом вернулась в мир реальности. Тебя не спросили… И, откинув одеяло, встала и прошлась по комнате, прилежно борясь с мучительными воспоминаниями и загоняя их подальше, в самый темный уголок. Повспоминали, и будет. Слишком много дел накопилось, да и раскисать некогда и незачем. Я тряхнула головой и посмотрела в зеркало, откуда на меня недовольно покосилось малознакомое бледное большеглазое создание со встрепанными после сна темными непокорными кудрями.
Я нахмурилась. Ну вот. Опять. Вроде, после Небесного храма достаточно времени прошло, а нет–нет, да не узнаю ту незнакомку, что смотрит на меня из зеркальных глубин… А это никуда не годится. И на лице — одни усталые и несчастные зеленые глазищи… Поразмыслив с мгновение, я подошла к окну и решительно его распахнула. И молча улыбнулась ледяному вьюжному ветру. Взъерошивая беспорядочно рассыпавшиеся по плечам волосы, осторожно пробираясь под рубаху, обжигая лицо, он что–то тихо мне нашептывал, а я ничего не слышала. И ничего не хотела слышать. И лишь замерзнув, закрыла окно, потерла плечи и нацепила на лицо привычную маску усталой рассеянности. Покосилась на зеркало и кивнула самой себе. Так–то лучше. И прошлась по комнате, возвращаясь от самой себя прежней к самой себе нынешней. А память — Вечности…
Я снова села на постель, обложившись схемами и для вящего вдохновения положив на видное место артефакты храма, и погрузилась в раздумья. Если тайный почитатель моего скромного дара надеялся, что я немедленно ринусь на поиски, то он глубоко ошибался. Во–первых, я не особо любила Снежную луну и холода, поэтому сейчас решила дождаться следующего сезона Пыльной луны, во–вторых, я не собиралась идти на поводу у его желаний, а в-третьих, задачка оказалась не из легких, требующей времени и осмотрительности, а я редко действовала необдуманно. По крайней мере, с тех пор, как сошла с прежнего пути. И от размышлений меня отвлекло лишь настойчивое сопение Молчуна.
— Ужинать?.. — я рассеянно дочерчивала очередную схему. — Уже?.. — и посмотрела в окно.
Закатные сумерки подкрались неожиданно, ведь, казалось, еще мгновение назад сияло солнце…
— Сейчас, — я дорисовала последнюю руну и вдумчиво изучила набросок. — Я кое–что проверю, и пойдем ужинать… Смотри, Молчун. Что ты об этом думаешь?
