Кресли Коул - Неприкасаемая
Вопреки расхожему мнению, она была застенчива, но тем не менее копалась в его сумке, пытаясь найти что-нибудь из одежды. Ей с Мёрдоком нужно обсудить серьёзные вещи, их родственников, например, а заниматься этим обнажённой не хотелось.
Даже если он не имел к ней никакого интереса.
Она взяла чёрную футболку и натянула на себя, хотя та и оказалась велика девушке, затем изучила его комнату. Осматривая его вещи, она нашла бумажник. Она знала, кем он был, однако документы на имя полководца, «погибшего» во время Северной войны три сотни лет назад, производили сильное впечатление.
Её потряс и вид портупеи, лежавшей прямо около телефона.
Дани много знала о нём и трёх его братьях, большинство из Ллора знали. У Валькирий был свой информатор в области, охватывавшей военные действия, который и сообщал всем о героических – и жестоких – деяниях Роcов, защищавших Эстонию от русских. Четыре воина были настолько беспощадны, что даже существа Ллора обратили на них внимание.
Она вспомнила, что все четверо по характеру сильно различались. Николай был самоотверженным полководцем, Себастьян – тихим воином-учёным, Конрад являлся самым загадочным из всех.
А Мёрдок? Ну, он был бабником и практикующим соблазнителем.
Действительно был, но недолго, ведь сейчас он, будучи вампиром, совершенно не интересовался женщинами. Какая потеря! Для мира, которому как раз не хватало широкоплечего соблазнителя с пронзительным взглядом серых глаз.
Она вздохнула, представляя себе, что именно этот мужчина станет главным героем всех её будущих фантазий. Да, у Дани была богатая и очень сложная воображаемая жизнь. Пока все её сёстры были увлечены новыми любовниками или интрижками, она только слушала и смотрела. Наблюдающая Даниэла, наблюдающая и воображающая. Очевидец, но не участник.
Но не сегодня вечером. У неё появилось тайное желание. Она представила себе... она представила, как влюбится в вампира, даже несмотря на вечное противостояние их кланов.
Войны, обман, жестокость.
Помимо Мист, только одна Валькирия была с вампиром; она выносила его ребёнка – и вскоре умерла от горя.
Дани могла лгать себе и говорить, что легко забудет о том, кем является Мёрдок - вампиром. Но на самом деле, она думала об этом каждую секунду, пока находилась с ним.
Ей просто было всё равно, кто он. За две тысячи лет айсирийцы не один раз пытались уничтожить её: посылали воинов, внезапно нападавших на девушку, либо нанимали убийц, хитростью втиравшихся к ней в доверие. Она никогда не встречала айсирийца, на которого могла бы положиться и посвятить ему свою жизнь.
Абсолютное одиночество длиною в два тысячелетия не сделало Валькирию ни более проницательной, ни более осторожной.
Сломанная кукла хотела, чтобы её починили. Так или иначе, она знала, что Мёрдок был частью её судьбы. Даже тот факт, что он являлся вампиром, не мог разуверить её.
Хуже, чем он есть, он быть не может...
Она услышала сдавленный стон из душа. Ах, Боже мой, ему всё ещё больно. Она бросила бумажник и помчалась к нему.
Только оказавшись в ванной комнате, она вдруг остановилась. Пара не было, и она могла видеть прямо сквозь мозаичную душевую кабинку всё, что было выше перегородки, разделявшей их, – могла видеть, как холодная вода струится по его широкой груди, как капли стекают по выпуклостям его твёрдого, как скала, торса.
Она приоткрыла рот, её коготки скрутились от желания. Её сводная сестра Реджин любила, чтобы её мужчины были молодыми, молчаливыми и с внушительным достоинством, как она выражалась. Сейчас Дани поняла, какие мужчины нравились ей самой: вампиры с телосложением Адониса. Она упомянула греческого бога не просто так – ей довелось быть знакомой с ним лично.
Мёрдок откинулся назад, уставившись в потолок, мускулистая рука изогнулась. Щетина оттеняла светлые щёки.
Она смогла увидеть дорожку волос, спускавшуюся от пупка; место же, где дорожка заканчивалась, было скрыто перегородкой.
Её ушки дёрнулись. Предупреждение? Но о чём?
- Мёрдок, ты в порядке?
Его рука остановилась. Поймав его взгляд, она увидела, что его радужные оболочки почернели и сверкали от скрытого возбуждения. Взгляд его переместился немного вниз.
Почему он рассматриваетмое тело? Жалко футболку?
- Я позаимствовала. Надеюсь, ты не против.
Он не ответил.
- Ну ладно, - рассеянно сказала она, смущаясь его широкой груди. У него было несколько ран, нанесённых айсирийцами, и пара старых шрамов – не так уж неожиданно, всё-таки, будучи смертным, он тоже являлся воином. Его кожа оказалась неожиданно смуглой.
О Боги, она хотела бы провести ладонями по высеченным линиям его тела. Она с жадностью смотрела на него, запоминая детали, – будет из чего выбрать в следующей фантазии.
Стоп. Его грудь только что увеличилась... от дыхания? Нет, не может быть.
Её ушки снова дёрнулись, и даже сквозь шум воды она услышала биение его сердца, сильное и быстрое. Она едва могла в это поверить. Если этого не было раньше, то почему сейчас...
- Что... что случилось?
Охрипшим голосом он ответил:
- Иди, посмотри.
Когда она решительно двинулась прямо к кабинке, он прижал ладони к стене, чтобы наклониться, его рельефные мускулы напряглись...
Его налившийся кровью член вытянулся. Раскрыв рот, она смотрела на его размер. Он был выдающимся.
Значит, когда он сгибал руку, он не мылся.
- Я заставила твое сердце биться?
Если так, значит, его эрекция появилась из-за неё, из-за неё одной. От этой мысли Дани мгновенно увлажнилась. Боль от ран вдруг исчезла, вместо неё появилось с каждой секундой возраставшее желание.
- Ты... моя Невеста, - произнёс он, раздражённый этим фактом. Может быть, он говорил так сурово из-за того, что остро нуждался в ней? Конечно, так и было. Какой вампир не хотел бы, чтобы его пробудили?
- Ты знаешь, что произошло? – спросила она.
Он резко кивнул, снова наклоняясь к стене, вставая под воду.
- Немного. От брата.
- Когда ты осознал это?
- Во время драки.
Бедный вампир, сколько он уже в таком состоянии? Он уже был близок к концу, член заметно пульсировал. Его мошонка выглядела как нагруженный мешочек, будто он умирал от желания. Ей хотелось взять его в свои руки.
- Боже, я ощущаю даже твой взгляд.
Его член вздрогнул, вытянувшись вперёд под брызги воды. Он наклонял бёдра, пока не поместил его под жёсткую струю, которая, судя по его открытому рту, заставляла его испытывать невероятные ощущения.
