Наживка для неуловимого Командора (СИ) - Кривенко Анна

А ещё она называет меня Марианной, а не Мариной. В итоге, я просто произнесла:

— Ты знаешь, я немного устала. В голове всё путается. Можно я сперва отдохну? А ещё скажи, что будет с тем парнем, который сейчас на площади?

Диана посмотрела на меня, как на умалишённую. Лицо её вытянулось, брови приподнялись. Она выглядела настолько ошеломлённой, что я поняла: сболтнула что-то не то. Девушка протянула руку и коснулась моего лба, как будто проверяя на наличие лихорадки.

— Марианна, ты действительно не в себе. Ладно, ложись, отдохни. Я сейчас принесу успокоительный отвар, потом поговорим. Но учти, я обязательно расскажу отцу о твоем появлении! От него скрывать мы ничего не станем, поняла?

Меня словно кипятком ошпарило. Конечно, это было глупо, но мне показалось, что она говорит о нашем отце, настоящем. Хотя какая тут может быть связь? Эта девушка — не моя сестра, хотя очень похожа.

Я просто кивнула, всё ещё приходя в себя, а Диана… или как там ее на самом деле… быстро выскользнула из палатки, оставив меня одну…

Эмилинарель…

Я стоял в кругу поклоняющихся мне воинов и узнавал каждого из них… ну, почти каждого. Это Арди, это Найрино, а имени этого не помню, но лицо узнаю. Бо́льшую часть из них я впоследствии уничтожил ментальным способом. Теперь смотрел в глаза этим людям с ужасом, с невыносимым чувством вины, с непониманием и в то же время с надеждой. Выходит, я попал в далекое прошлое? Скорее всего, моя нынешняя личность заместила личность прошлую, так что самого себя здесь встретить мне точно не удастся…

Привёл в порядок мысли, на мгновение прикрыв глаза. Нужно брать ситуацию в свои руки. Всё очень серьёзно!

Сердце сжималось, когда я замечал уже давно позабытые детали. Столь знакомые, но при этом столь же далекие. Грубая одежда воинов из меха и небеленого льна, головные уборы в виде плетенных лент, растрепанные прически, длинные бороды. У многих на поясах оружие — массивное, очень острое, прячущееся в резных ножнах. У нескольких человек были сабли, у большинства — луки и колчаны со стрелами, перекинутые через плечо.

Все эти люди смотрели на меня великим благоговением, потому что в свое время я им дал надежду. Надежду на всевластие, на получение великого богатства и благополучия. Я реально верил, что делаю благо, а еще развлекался, как мог. Теперь же в душе царила только горечь.

Что ж, если так сложилась судьба (а понимаю, что просто так попасть в прошлое я не мог), значит, я должен что-то предпринять.

Выровнялся. Расправил плечи. Медленно снял очки. Окружающие зашептались. Кажется, мое лицо теперь стало еще более похожим на лик благословенного Ареля, коим прозвали меня в те времена. Обратился к мужчинам на полузабытом языке того времени:

— Спасибо, друзья, за встречу. Кажется, меня давно не было, — многие закивали. Да, видимо, ждали давно. Может, не один месяц. Где же я мог находиться в это время? Напряг память и вспомнил. Ах, да! Это был период, когда я ушел в горы. Много думал, планировал, на что-то ещё надеялся, а они ждали меня здесь, на этой равнине. — Сейчас расходитесь по своим местам. Чуть позже я соберу военный совет…

Воины снова отсалютовали и начали разбредаться, у меня же тревожно сжалось сердце. Во что я вообще ввязался?

Когда центр лагеря опустел, я решительно направился к тому шатру, в котором оставил Марину. Это был мой старый дом, в котором я провел не одно десятилетие. Неужели там до сих пор хранятся мои вещи и оружие? Что-то ностальгическое шевельнулось в душе. Но помимо позитивных ощущений, в этом всём было очень много сожалений и боли. Поэтому даже от ностальгии я отмахнулся.

Когда нашёл свой шатёр, остановился перед входом, потому что… занервничал. Это было странно. Я даже удивился. Всё-таки присутствие Марины дезориентировало. Конечно, всегда можно было попытаться ей что-либо объяснить, но… это же безумие! Объяснить и потом стереть память? Опять? Вообще-то стирание памяти через слишком короткие промежутки времени очень вредно для здоровья. И мне не хотелось бы подвергать девушку подобной опасности.

Ладно, попытаюсь что-нибудь придумать. Всё равно она не понимает местного языка.

Решительно раздвинул створки входа и вошел. Но только для того, чтобы обнаружить, что шатер абсолютно пуст.

Что? Куда подевалась эта несносная девчонка?

Глава 13. Жених…

Ещё раз оглядел весь шатёр, хотя было очевидно, что Марина ушла. Напряжённо выдохнул и поспешно вышел наружу. Прямо на входе наткнулся на человека, который почтительно отступил и извинился. Я замер и буквально перестал дышать.

Коллен!

Ошеломлённо выдохнул, рассматривая обветренное лицо мужчины лет сорока пяти — волевое, мужественное, с благородными чертами. Он был высок, крепок, каштановая шевелюра местами сверкала серебром, а карие глаза смотрели мне в лицо с искрящейся радостью.

— Господин! — протянул мужчина, едва сдерживая ликование, а я раскрыл руки для объятий.

Это был мой дорогой и единственный в мире друг.

Коллен с чувством похлопал меня по плечу. Так приятно было прикоснуться к нему и вспомнить наше общее прошлое. Хоть что-то из нынешних времен приносило радость, а не чувство вины и тоску. Правда, в глубине сердца тут же возникла тоскливая печаль. Мое решение остановить собственное войско от истребления невинных людей привело в массовой гибели товарищей, и Коллен всё видел собственными глазами. Это отвернуло его от меня. Он посчитал меня предателем, впрочем, я тоже себя им считал.

Когда мы расцепили объятия, друг предложил вместе пообедать, но я тут же вспомнил о Марине и напряжённо выдохнул.

— Знаешь, я пришел не один, — проговорил беспокойно. — Со мной девушка, я оставил ее в этом шатре, но она сбежала. Я должен ее немедленно найти!

Коллен удивился, его черные брови взлетели вверх, на лбу прорезались морщины.

— Я помогу!

Однако, не успел я сказать ни слова в ответ, как меня окликнули.

— Господин! — в нашу сторону бежал мальчишка — безбородый, длинноволосый, худой. Я напряг память и вспомнил его. Племянник Орша, кажется, его звали Викор. Парень лет пятнадцати, любознательный, шустрый и… разливающий вокруг себя обожание моей персоны. На его поясе болтался короткий меч (оружие помассивнее ему еще не доверяли), повязка на голове съехала на бок…

Парень остановился в паре шагов от меня, тяжело душа. Поспешно поклонился, отсалютовал к моему товарищу и выпалил:

— Господин, приближается отряд! По виду чья-то дружина, хорошо вооружены. Что прикажете делать?

Я слегка растерялся. Как давно я не варился во всём этом! И вариться, честно говоря, не хотелось. Но понимал, что выбора нет. С трудом вспомнил о том, что нужно говорить в таких случаях, впрочем, память очень быстро начала восстанавливаться, подкидывая нужные воспоминания и подходящие фразы.

— Пусть Рокут возьмет двадцать человек и приготовится, если чужаки, пусть подаст сигнал.

— Слушаюсь! — радостно выкрикнул мальчишка и с прежними скоростью и ажиотажем умчался прочь.

Я повернулся к Коллену.

— Подготовьтесь к возможной атаке, а я пойду поищу свою спутницу.

— Слушаюсь, господин, — ответил друг с улыбкой. Его лицо сияло. Кажется, мы давно не виделись.

Да уж, действительно давно. Он даже не представляет, насколько давно.

Мужчина развернулся и устремился прочь, я же, выдохнув, огляделся.

Лагерь был таким знакомым. Вид неба, затоптанной земли, шатров и палаток вызывал странное ощущение нереальности, как будто я смотрю безумный, печальный, но одновременно с этим радостный сон.

Вдалеке показалась вереница женщин. Ах да, в лагере же немало семейных пар. Кто-то из воинов взял с собой жен, кто-то сестер, кто-то дочерей. Мы ведь проживали на этих территориях иногда месяцы, а то и годы. Конечно, постоянно существовала опасность нападения на лагерь, но народ уже привык рисковать собой.