Сильнейшие (ЛП) - Робертс Лорен

— Отлично, — она кивает в сторону жалкого куска барахла, над которым заставила меня работать. — Ну, давай. Тебе нужно сделать еще несколько стежков.

— Ты ведь не серьезно.

Она посмеивается.

— Видел бы ты мои стежки, когда мама впервые пыталась меня этому научить. Это была катастрофа, — ее голос смягчается при упоминании жизни, о которой я ничего не знаю, после чего совсем затихает.

— Ты не говоришь о ней, — произношу я. — Вообще-то, ты не говоришь ни о ком, кроме Пэй.

Она пожимает плечами, как будто прошлое, которое привело ее к настоящему, больше не имеет значения.

— Здесь не о чем говорить. Кроме того… — она поднимает на меня свои большие ореховые глаза. — Ты никогда не говоришь о Гере.

— Здесь не о чем говорить, — парирую я.

— Это странно, — ее голос звучит беспечно, но проницательный взгляд говорит об обратном. — Я думала, что она важна для тебя, раз ты готов пойти на все, чтобы увидеть ее в последний раз.

Правильно. Я должен был встретиться с ней в последний раз, не пытаясь при этом совершить измену.

Я издаю раздраженный звук.

— Твое любопытство меня утомляет, сладкая.

— Кстати, — хмурясь, но с энтузиазмом в голосе произносит она, — боюсь, я мало что о тебе знаю, не считая твоих размеров, которые запомнила.

— Надеюсь, ты понимаешь, что меня это слегка нервирует.

— Ну, если ты не хочешь рассказывать мне о Гере, — перебивает она, и кажется при этом слегка расстроенной моей скрытностью, — расскажи мне что-нибудь другое.

— Я только что это сделал, — и почти сразу же добавляет:

— Твое любопытство меня утомляет.

Она закатывает свои карие глаза и настойчиво продолжает:

— А что насчет твоей семьи?

Я почти смеюсь.

— О, это самая дружелюбная компания. Они бы тебе понравились, — Очевидно, она не улавливает сарказма, который я вкладываю в каждое слово.

— Как замечательно! Я бы хотела встретить их однажды, — ее лицо внезапно заливается румянцем, и она добавляет:

— Я имею в виду, если мы все еще будем видеться после всего этого.

И вот оно, это чувство вины.

Вина при мысли о том, что я покину ее, даря надежду на то, что неизбежно рухнет. И все же, я отрицаю свою привязанность к Адине. Потому как забота о Гере была единственной слабостью, которую я позволял себе, а эта девушка еще опаснее. Трагедия преследует меня повсюду, и я не заслуживаю того, чтобы стать ее причиной ее гибели. Адина заслуживает счастья, жизни, достойной ее света. А это значит, что я должен держаться от нее как можно дальше.

Я должен.

— Думаю, нам не стоит видеться после всего этого.

Она отводит взгляд от стежков, которые она прокладывает вдоль штанины, и вскидывает голову:

— П-почему?

Я пожимаю плечами с притворным безразличием.

— Потому что мой скверный характер может тебя задеть.

Она поднимает подбородок, сверкая своей яркой улыбкой.

— Думаю, ты просто беспокоишься, что я сделаю тебя добрее.

Я хмурюсь.

— Это было бы прискорбно. Мне нужно поддерживать свою репутацию.

Она снова переводит глаза на мундир на ее коленях.

— Как ты научился сражаться?

Горло сжимается, заставляя меня сглотнуть перед тем, как произнести:

— Я обучился всему сам.

Она настойчиво требует подробностей:

— Почему? Потому что хотел научиться использовать оружие, которое создавал?

Потому что я боялся.

— Мой отец был кузнецом, — мой голос звучит глухо. — Я всему научился, наблюдая за ним. Большей части боевых приемов тоже.

Прежде чем она продолжит задавать вопросы, я командую:

— Ладно, покажи мне, что ты помнишь из моей вчерашней упорной работы.

— Твоей упорной работы? — Она раздраженно вздыхает и поднимается. — Это я десятки раз махала руками в воздухе.

— Да, и мне было очень больно на это смотреть.

Я опускаю руку ей на спину, с каждым шагом ощущая покачивание ее бедер. Пытаясь игнорировать это, я направляю ее к мягкой стене, ранее скрытой за полкой, заставленной оружием. Указываю на пыльную ковровую обивку, которую смастерил много лет назад.

— Больше никакого размахивания кулаками в воздухе.

— Отлично, — произносит она без особого энтузиазма. — Теперь я могу ударить то, что действительно причинит боль.

— Я много раз тренировался на этом, сладкая. Уверяю тебя, она не сможет тебе ответить.

Я занимаю свою обычную позицию позади нее, и она наносит удар по коврику гораздо мягче, чем я ее учил.

— Давай, Дина. Ей не больно.

И вот опять. Во мне просыпается желание.

Имя срывается с моих губ во второй раз, и я снова жалею об этом. Жалею о формирующейся между нами близости.

Прочистив горло, она пытается нанести еще один удар. Я поворачиваю ее бедро в такт этому движению, чувствуя, как моя ладонь обхватывает ее тело.

Кудрявые волосы с исходящим от них ароматом меда, беспрестанно хлещут меня по лицу. Но я не смею жаловаться на ее близость, опасаясь, что она она отдалится.

— Интересно, что Пэй наденет на бал, — Адина вздыхает, замедляя удары. — Надеюсь, они подберут что-то, что не будет делать ее слишком бледной по сравнению с ее серебряными волосами. А еще она наотрез отказывается носить что-то с рюшами или…

— Сосредоточься, Адина.

Я намеревался убедиться, что с моих губ не сорвется ее прозвище.

— Вернее, ее и так сложно заставить надеть что-то, кроме того жилета, который я ей сшила, — продолжает она так, словно я даже рта не раскрывал.

Я вздыхаю, отчаянно желая сменить тему:

— Пэй — твоя единственная семья или просто единственная тема для разговора?

Она бросает взгляд через плечо, и в ее чертах проступает легкое раздражение.

— Раньше были только мама и я. До ее смерти.

Моя рука немного крепче сжимает ее бедро, прежде чем она наносит еще один удар, на этот раз гораздо сильнее предыдущего.

— Я… — мне всегда с трудом удавалось выражать свои чувства. — Прости, я не знал.

Она пожимает плечами, и моя рука скользит вслед за движением. Звук ее вздоха грозит вызвать у меня улыбку, но я сохраняю самообладание, проводя ладонью по ее напряженному плечу. Я чувствую ее дрожащее тело под своей рукой.

— Все в порядке, — выдыхает она. — Она была больна. Целитель все равно не смог ничего сделать.

— И c тех пор ты жила на улице? — тихо спрашиваю я.

— Последние пять лет, — она кивает, как будто вспоминает что-то. — Пять лет в Форте с Пэй.

В этот момент она резко оборачивается и бьет меня кудрями по лицу.

— Ох, я все еще должна показать тебе Форт! Ты обещал провести там ночь.

Я отталкиваю ее тычущий палец из своего лица.

— Разве? Не припоминаю.

Она скрещивает тонкие руки на груди.

— Не смей мне врать, Мак, — она запинается, прежде чем окинуть меня пристальным взглядом. — Как я могу ругать тебя, если не знаю твоего полного имени?

— Хорошо, — я убираю локон с ее глаз, чтобы она могла ясно меня видеть, и говорю:

— Давай это так и оставим.

Звук, вырвавшийся из ее горла, похож на раздраженный стон.

— Мне вообще можно хоть что-то о тебе знать?

— Конечно, — я киваю в сторону распростертой на полу формы. — Мои размеры.

Она медленно прикрывает глаза, отчего темные ресницы касаются мягких щек. Забавно наблюдать, как на ее лице отражается разочарование, и как быстро она подавляет его, скрываясь за характерной для нее улыбкой.

— Хорошо, — в этой улыбке есть что-то лукавое. — Тогда ты тоже ничего обо мне не узнаешь.

Я медленно киваю для того, чтобы скрыть легкую усмешку за упавшими на лицо прядями.

Ох, я уже и так знаю слишком много.

Глава восьмая

Адина

— Можно открыть глаза? Ты в порядке?

Слышу шорох ткани, после которого следует сухой ответ:

— Я одет, если ты об этом, — приоткрываю один глаз и замечаю белоснежные брюки, свисающие с его бедер. Мои губы плотно сжимаются.