Я твоя (не) желанная истинная, дракон! (СИ) - Ларк Юна

Я поколебалась. Этот человек ведь пока не сделал ничего, чтобы можно было его подозревать в опасных действиях, верно? И кому ещё можно довериться, кроме Вереска, придумывающего многоступенчатые планы по моему спасению?

— Да, — сказала я тихо и приготовилась к чему угодно.

Вереск кивнул и сосредоточенно взглянул куда-то в область моего подбородка, его глаза ярко зажглись зелёным колдовским огнём. Он вытянул руку ладонью вперёд, на его пальцах заиграли руны, сорвались в полёт и окружили меня. Я неосознанно вздрогнула и сжалась, но они зависли в полуметре от меня, беря в сияющий круг. От них словно исходил мягкий тёплый ветер, поднимающий несколько прядей моих волос. По коже побежали мурашки от ощущения, будто этот ветер прошёл прямо сквозь меня, и я поёжилась, поднимая взгляд на лекаря. Тот смотрел в пространство расфокусированным взглядом, будто видел что-то другое вместо комнаты, и время от времени менял положение пальцев, составляя какие-то причудливые знаки.

Спустя минуту, показавшуюся вечностью, он взмахнул рукой вверх, и руны взлетели, обходя меня по воздуху, собрались вокруг его пальцев и погасли.

Он прикрыл глаза, а когда открыл, они больше не полыхали зелёным.

Вздохнув, Вереск посмотрел на меня, потом на Лорель.

— Госпожа Янир, не беспокойтесь так, все далеко не настолько плохо.

Я увидела, что няня сжимает побелевшими пальцами своё платье на груди, и на ней нет лица.

— Как подумаю, что столько лет… этот проклятый кулон… — её голос дрожал, — что с моей девочкой, господин лекарь?

— Слегка истощена, не более, — покачал головой Вереск. — Не вините себя, милая госпожа Янир. На кону стояла ваша жизнь, и любая любящая мать выберет жить и присматривать за своим дитя.

Губы Лорель задрожали, и она расплакалась. Мы с лекарем одновременно встали, взглянули друг на друга, и я уступила ему путь. Он приблизился к Лорель, присел рядом с ней и нежно взял за руку.

— Лорель, я думаю, юная госпожа подтвердит, что лучше иметь рядом вас, чем если бы вы лишились жизни от несоблюдения клятвы взамен на призрачный шанс освободить её.

— Да! — я горячо закивала, подходя поближе. — Ведь ты не могла знать, получится ли меня спасти. Вдруг я лишилась бы тебя, но при этом осталась под влиянием дяди? Это в тысячу раз хуже!

Я уже догадалась, что клятва, которую она дала дяде, подразумевала неразглашение тайны в обмен на жизнь. Чудовищно, но другого ждать от Андора не приходилось.

Няня утёрла слёзы и притихла, не отнимая руку из ладони лекаря. Я незаметно села обратно, не желая прерывать этот момент и ожидая, когда она успокоится.

В конце концов она подняла заплаканное лицо:

— Простите, очень некрасиво с моей стороны…

— Я бы утешил вас ещё сотни раз, милая Лорель, если благодаря этому я смог бы подержать вас за руку ещё раз, — проникновенно сказал Вереск, и я едва сдержалась, чтобы не прыснуть, а Лорель всё же вырвала руку, возмущённо ворча:

— А ведь обещали до завтра вести себя нормально! Грош цена таким обещаниям!

Лекарь ничего не ответил и встал, улыбаясь.

— Сейчас поступим так. Я вернусь домой и подготовлю маленький артефакт, который скроет ваш второй поток магии, госпожа Сансат. Пришлю его через шкатулку вместе с запиской. Думаю, я справлюсь за час, так что будьте наготове. — Он оправил костюм, посмотрел на время и добавил: — Сегодня я найду необходимого нам лекаря и к обеду пришлю вам подробный план действий. Возможно, уже вечером вам придётся играть свои роли. Постараемся, чтобы всё прошло гладко.

Он поклонился мне, и я поклонилась в ответ.

— Спасибо вам, господин Вереск. Я буду в неоплатном долгу перед вами.

— Нет, бросьте, — махнул он рукой. — Это я возвращаю долг… поэтому не думайте об этом.

Вот оно что. Долг перед моими родителями?

Лорель ушла провожать лекаря, и я снова осталась одна, глядя, как синяя улица медленно светлеет. Холодный утренний туман стелился по мостовой, опутывая невинную зелень кустарников.

Глава 4

Я успела умыться, переодеть тонкое домашнее платье на более плотное, в котором планировала позже выйти на улицу, и полистать дневник Эмилии, выискивая подробности про родителей, которые могла упустить в первый раз.

Судя по написанному, бывшая хозяйка этого тела знала о них только со слов дяди, а тот был очень скуп на описания. Маму он описывал как «красивую и знатную», а отца как «довольно сильного мага».

Об их смерти он не сказал ровным счётом ничего, кроме того, что у матери Эмилии после родов начались осложнения, которые её и погубили. Это была ложь, я уверена, ведь в воспоминаниях, которые я видела, женщина была бодра и здорова, а младенцу на её руках было больше трёх месяцев точно.

Я крутила написанное так и эдак, параллельно копаясь в доступных мне смутных воспоминаниях, но не пришла ни к каким выводам. Если дядя врал, то непонятно, зачем. Сочувствие ему неведомо, он точно не старался уберечь племянницу из уважения к её памяти о родителях. Или из-за детского возраста. Боже, да он не побоялся надеть на ребёнка своих погибших родственников проклятый кулон, о каком сочувствии или уважении идёт речь!

Думать о том, что он как-то связан с их смертью, и мысленно раскручивать эту версию, пока не хотелось. И так голова кругом от тайн…

К тому же, у меня было ощущение, что Вереск уже крепко вцепился в эти секреты и собирается в них разобраться. Возможно, моё вмешательство и попытки что-то разузнать могут ему помешать. Не стоит опрометчиво бросаться искать правду…

Но одна деталь не давала мне покоя. Вереск был… в каких-то спецслужбах? Выведывание тайн и создание защитных механизмов… И если он был близким другом родителей, то значит ли это, что они работали там же или где-то в смежной области? Совсем не факт, но я не могла остановить мысли, движущиеся в этом направлении.

Так я и просидела за дневником до самого того момента, когда в дверь громко постучали.

— Эмилия! Ты у себя? — глухо прозвучал из-за дерева голос дяди. Моя спина и плечи тут же напряжённо застыли: я пока не была готова ко встрече с ним.

В первую очередь из-за того, что мне надо было скрыть второй поток, а я пока не знала ни как его могут обнаружить, ни как его замаскировать. Мне нужен был артефакт от лекаря!

Но к моему огромному облегчению, следом раздался голос няни:

— Господин Андор, вы пока не можете зайти к девочке. Она ещё не завершила утренние приготовления.

— Сколько можно наряжаться? — резко спросил он и тем же тоном, но ещё громче продолжил: — И что у вас за переполох случился ночью?! Мне доложили, что она ворвалась к дворецкому и разбудила его, не объяснила причину и убежала, как ты это объяснишь?!

Я в раздражении прикрыла глаза и выдохнула. Ну конечно, весь дом об этом уже знает. А если и не знает — благодаря дяде теперь узнал.

— Это была моя комната, и юная госпожа не знала, что я поменяла её на другую. Ночью она искала меня.

— Зачем? — требовательно спросил дядя.

— Ей нужна была моя срочная помощь. По одному… деликатному вопросу.

Воцарилось недолгое молчание. Лорель очень тонко построила свой ответ: она сказала чистую правду, вот только она звучала так, будто Лорель неловко объяснять мужчине перед собой, что именно мне понадобилось. Отлично!

А потом дядя заговорил заметно тише и как-то вкрадчиво:

— Ты же не врёшь мне… да, Лорель?

Это звучало… опасно. Неужели Лорель не может ему солгать? Это часть её клятвы?

Ещё секундная тишина. И уверенный голос няни:

— Нет, господин.

Дядя ничего не ответил, но я услышала удаляющиеся шаги. Облегчение затопило грудную клетку, и я откинулась на спинку стула, выдыхая. Если бы он задал не этот вопрос, а что-то вроде «ты ничего от меня не скрываешь?» — дело было бы плохо.

Няня аккуратно вошла и заперла дверь.

— Лорель! — шёпотом окликнула я, вставая и спеша к ней. — Спасибо! Ты спасла меня сейчас.