Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок (СИ) - Гэлбрэйт Серина

– Как угодно.

Я вернулась к кровати. Подрагивающая грязная рука потянулась ко мне, но я опустила её обратно на одеяло.

– Моя Дора… где ты теперь? – Костас смотрел на меня в упор и одновременно словно сквозь меня, видя свою возлюбленную, какой она была прежде, будучи сама собой.

– Далеко, очень-очень далеко отсюда, – повторила я, на всякий случай прижимая мужскую руку к матрацу. – Костя… ты знаешь, кто тебя так отметелил… избил? Это произошло после того, как я покинула Глос с Алишан? Ты можешь сказать, что это были за люди? Местные или кто-то из доменов?

Виктор хмыкнул. В пренебрежительном этом хмыке слышались и удивление, и насмешка над пришелицей, ни черта не смыслящей в здешних реалиях. Нет, даже мне понятно, что жители доменов на перепутьях появляются не сильно часто и отнюдь не ради избиения какого-то рандомного мужика, но если, предположим, это не обитатели Глоса постарались по неким неведомым причинам, то остаётся лишь вариант с гостем из домена. Другой вопрос, случайным или нет…

– Стая воронов кружила надо мной… они кричали… кар… кар-р… садились на мою грудь и клевали мои глаза…

Вот теперь точно бредит.

– Кар-р… кар-р, говорили они, таково твоё наказание за сотворённое тобой зло…

– Костас? – окликнула я и отпустила обмякшую руку.

– Клевали глаза… и сердце… рвали сердце острыми когтями… за что… за всё… – Костас повернул голову и уставился в потолок. – А потом пришла она… и спасла меня… только я спасти её не смог, не защитил от него…

Виктор склонился над пациентом, пощупал пульс, посмотрел в глаза. Затем махнул рукой в сторону двери, и я молча пошла на выход. Шим выскочил следом и проводил меня к Дугану. Папа Феодоры встретил меня настороженным, ищущим взором, и я поспешила сунуть фото во внутренний карман куртки.

– Он жив?

– Пока жив, – я села на скамейку.

За окном по-прежнему трепетала дымная пелена, Шойд бессловесной тенью маячил в дальнем углу.

– Он ранен?

– Его избили, и в течение неизвестного количества времени он болтался по степи, уж не знаю, в каком состоянии и возможно ли подобное в принципе. Вероятно, ещё ограбили, потому что в Глосе при нём были личные вещи, а сейчас их нет.

– Кто мог напасть на него?

– Без понятия. Может, с местными что не поделил, может, неудачно на гостя из домена наскочил.

Дуган как-то странно на меня посмотрел и отвернулся.

* * *

Не знаю, сколько времени мы просидели в ожидании невесть чего. Наконец массивная внешняя дверь открылась, пропуская высокую молодую женщину с русыми, остриженными чуть ниже плеч волосами. И одета она, что характерно, так же, как одевалась Надин – штаны свободного покроя, блузка с закатанными рукавами и жилет. Женщина пошепталась с отмершим Шойдом и тот, кивнув, исчез в глубинах вагона. Женщина же повернулась к нам, улыбнулась приветливо. Дуган поднялся, я тоже.

– Меня зовут Гарам, я старшая над ветреными Нод-Эста, – представилась она. Удивление Дугана количеством вождей в одном кочевом племени не укрылось от её внимания, и женщина сочла нужным пояснить: – Я жена Салливана.

Она выдержала паузу, изучая нас смешливым взглядом лукавых голубых глаз, и добавила:

– И Виктора.

Настал мой черёд удивляться.

Всю дорогу я слышала, что многомужество исключительная привилегия адар и то не всех. Да и у адар количество мужей, превышающее традиционное, являлось скорее необходимостью, нежели свободным выбором каждой стороны.

А тут… сюрприз. Обычная женщина, не адара, не только при двух супругах, но и разделяет с одним из мужей пост местного главы.

Дугана количество супругов у одной женщины интересовало куда меньше, чем количество вождей. Привычка сказалась, должно быть.

– Ты же адара, – повернулась она ко мне.

– Адара.

– И у тебя есть сочетаемые?

– Двое.

– Вот и славно, – шире улыбнулась Гарам и направилась к внутренней двери. – Пойдёмте.

Гарам провела короткую экскурсию по вагону, объяснила, что где находится и как функционирует в условиях общаги на колёсах. А жили ветреные и впрямь как в общежитии. В спальном вагоне спали, там же располагались ясли и детская для малышей. Дети постарше большую часть времени проводили вместе с взрослыми в первом пассажирском, куда, помимо лазарета, входили кухня, столовая, зал для собраний и некоторое количество помещений, отведённых под разные виды деятельности. Нам с Дуганом выделили во временное пользование два закутка в начале спального вагона, а пока сопроводили в столовую. В столовой налили по миске похлёбки и по кружке травяного настоя, вручили ложки, и мы отправились утолять голод за один из длинных столов. Время явно не обеденное – хотя кто знает, в котором часу они тут обедают и обедают ли вообще, – и потому столовая пустовала. Гарам посидела с нами, наблюдая, как мы с неохотой поглощаем неведомо из чего сваренную похлёбку. Зелени и неопознанных овощей в вареве хватало, зато мяса не нашлось. Впрочем, вряд ли при таком образе жизни здешнее питание отличалось разнообразием и обилием. Поди-ка накорми не столь уж и малую компанию людей, когда вокруг лишь трава растёт.

Гарам задала несколько наводящих вопросов – откуда мы, куда конкретно путь держали, чем занимаемся обычно. Дуган решил отмолчаться, и я отдувалась за двоих, стараясь отвечать в меру честно, без откровенного вранья и увиливаний, но при том избегать лишних подробностей. Ситуация у нас и впрямь сложная, нестандартная и нет нужды посвящать в неё каждого мимо проходящего. Я сочетаемым-то не всю правду рассказала, а тут вовсе посторонние люди, коим откровения мои совсем ни к чему.

Полученными ответами женщина удовлетворилась и по окончанию постной трапезы отвела нас в зал собраний, пустынный, гулкий, где мы просидели на скамейке под окном, пока дымная пелена не начала темнеть, возвещая о заходе солнца. Куковали не в одиночестве – вместе спешно удалившейся Гарам к нам присоединился Шойд. Он по-прежнему держался на расстоянии, выполняя роль охранника, в чьи обязанности не входит задача вести с подопечными задушевные беседы. Парень просто сидел поодаль, на прислонённом к стене стуле, лишний раз в нашу сторону не глядел и время от времени записывал что-то в блокноте, выуженном из внутреннего кармана куртки.

Дуган тоже молчал, буравя мрачным взором дым за стеклом.

Я делала домашнюю работу – представляла себе мандалу и мысленно закрашивала нужные участки, повторяя порядок движения. В воображении всё получалось лучше, четче, чем на бумаге, можно сказать, шло как по маслу, но что будет на практике, оставалось только гадать.

Может, я что-то упускаю? Понимаю неправильно? Какой толк от уроков, если меня всё ещё перебрасывает против воли к чёрту на кулички? Допустим, ветреные действительно отвезут нас с Дуганом куда обещали, но смогу ли я оттуда переместиться… да хоть куда-нибудь?

Что, если ни хрена не получится?

Или надеяться, что ночью удастся связаться с Люсьеном? Хватятся меня быстро, в записке я указала, куда поеду. А даже если бы не указала, то и так очевидно, куда меня понесло с утра пораньше. И если с Ормондом всё в порядке, и он остался в Перте, то первым делом сообщит о произошедшем моим мужчинам. К пониманию, куда я выпала на сей раз, информация эта их не приблизит, увы, но, по крайней мере, будут знать, что я опять провалилась за пределы домена.

– Где вы родились, ана Варвара? – внезапно нарушил продолжительное молчание Дуган.

– В… большом городе, – помедлив, ответила я. Признаться, не думала, что он вообще начнёт уточнять детали моей биографии. – Его название всё равно вам ни о чём не скажет.

– Бесспорно, – согласился он. – Кем были ваши родители?

– Они и сейчас есть. Они… обычные люди, невысокого рода, как сказали бы в этом мире. Ещё у меня есть старший брат, он уже женат, и двое племяшек.

– Вы упоминали, что в вашем… – Дуган опасливо покосился на Шойда, подался ко мне и голос понизил: – В вашем мире нет адар.