Отдел примирившихся врагов (СИ) - Шегай Эвелина

— Как себя чувствуешь? — присев на соседнее место, Белладонна погладила Валери по каменному плечу. — Сколько времени он уже в реанимации?

— Два часа, — ответила она, нервно постукивая пяткой о пол. — Почему так долго?

— Если бы целители могли по щелчку пальцев полностью излечивать любые ранения, то на Мальдоре все умирали исключительно от старости, — добродушно усмехнулся Рикард, присаживаясь с другой стороны от Валери. Слабо толкнул её плечом и низко нагнулся, чтобы заглянуть в лицо с порозовевшими белками глаз. — Да ладно тебе, расслабься. Чего нюни развела? Всё будет хорошо. Сама же знаешь, он при любом раскладе не скончается, в привычном смысле этого слова. Даже если помрёт, то всё равно воскреснет.

— Да, но Донна сказала, что это процесс не из приятных, и вообще, у них внешность же поменяется на ту, которая была в момент перерождения из человека в вампира, — эмоционально жестикулируя, затарахтела она на ирашском языке. — А, значит, Мацику придётся переделывать все эти его побрякушки. Их только на роже несколько штук!

— Беспокоишься, что он расстроится?

— Конечно! Он же потом мне будет плешь проедать, а не тебе. Начнутся: я тебя спас ценой своих побрякушек, ты мне теперь обязана по гроб жизни! Кто его вообще просил лезть?! Спасатель ерундовый!.. — зло рыкнула Валери и сердито почесала затылок. Прошло несколько минут в тишине, и за это время она успокоилась: плотно сомкнутые губы постепенно расслабились, а сдвинутые к переносице брови приподнялись. — Ну, ты просто не понимаешь… не знаешь его так хорошо, как я. У Мацика серьёзные беды с башкой. Он самую безобидную помощь нормально принять не может! А прикинь, как ему тяжело будет в период после операции?! Период полной беспомощности, когда даже в туалет самостоятельно сходить не можешь!.. Этот звездун слишком гордый — изведёт себя до изжоги.

Белладонна отвернулась, делая вид, что рассматривает другую часть коридора. Её так развесили эти забавные умозаключения, что появилась угроза оказаться пойманной с поличным проницательным Рикардом. В такие моменты становилось особенно сложно притворяться непонимающей ирашский язык — из-за наивных речей этой по-своему очаровательной девочки она не единожды находилась на волоске от разоблачения.

— Я бы тебе объяснил, почему ему так сложно принимать твою помощь, — он нежно приобнял сестру за плечи и положил подбородок ей на голову. — Но некоторые вещи ты должна осознать сама, без чужих подсказок.

И всё же Рикард — прекрасный старший брат: терпеливый, надёжный, заботливый. Так и не скажешь, что у них разница в возрасте всего в пару минут. Он вёл себя, как зрелый мужчина, на которого хотелось возложить все свои невзгоды и наконец-то выдохнуть с облегчением от свалившейся с плеч непомерно тяжёлой ноши.

— Да ты тоже ничего не знаешь, только умный вид делаешь…

— Ну, я хотя бы умею делать вид, — хмыкнул Рикард и сжал её в объятьях, потому как Валери тут же принялась вырываться. У обоих мышцы на руках очертили контур даже через одежду, а на открытых предплечьях из-за задранных рукавов повздувались вены — выглядело красиво.

— Слышь! Да я поумнее тебя буду!

— Ага, в своих фантазиях!

— Пусть мой средний балл в дипломе на двенадцать единиц и меньше твоего, но зато у меня на восемь грамот больше за выдающиеся заслуги в учёбе!

— Сто семьдесят семь минус двести восемьдесят девять, сколько будет?

На миг она замерла с приоткрытым ртом и остекленевшим взглядом. В тишине прошло около минуты, а потом взорвалась бомба:

— Эй! Вот это подлость мирового масштаба! Просто удар ниже пояса!.. Ты же знаешь, что у меня с математикой нелады...

— Ладно. В каком году было основано Кунье Королевство?

— Это тоже цифры!

— Кто написал философский трактат: «Книга пяти колец»?

— Святая корова, ты умеешь взбесить не хуже Мацика!..

— Что и требовалось доказать, — задиристо фыркнул Рикард, а в следующую секунду согнулся пополам из-за пропущенного удара под дых. Кашлянул и сипло прохрипел: — Только драться и умеешь.

— А в этом я вообще гений.

Через четыре часа Марселя перевели в обычную палату. И когда он начал отходить от общего наркоза, то им разрешили зайти. Сказать, что брат выглядел забавно — ничего не сказать. Белладонна прикрыла губы ладонью, уже даже не пытаясь сокрыть своего веселья.

Марсель лепетал нечто бессвязное на смеси из трёх языков и блаженно улыбался, будто под концентрированным опиоидным зельем. Вокруг него крутилась медсестра, что уговаривала, как капризного ребёнка, пить маленькими глотками через трубочку синтетическую кровь. Параллельно она объясняла им, что конкретно с ним делали в операционной и какая реабилитация ему предстоит.

Когда девушка отошла, Марсель потянулся единственной целой и неперебинтованной конечностью к пульту управления, встроенному в ручку больничной кровати, но сейчас его координация оставляла желать лучшего, поэтому он промахнулся мимо кнопок и, кажется, сам себя этим развеселил.

— Выжарки кошачьи… Мацик, что ли, совсем дурачком стал?.. — Валери испуганно посмотрела на своего брата. — Он теперь таким останется навсегда?!

— Он всего лишь отходит от наркоза. Ты, когда от него отходила, говорила, что хочешь съесть жопу. При этом чью — не уточняла. Возмущалась из-за того, что тебя вырубили чайником. Наезжала на дверь палаты, потому как её габариты были шире, чем твои. А потом вообще разрыдалась из-за аттракциона, с которого у тебя не получалось слезть, — припомнил Рикард с ностальгическим выражением лица. — Эх, я так много, как в тот день, никогда не смеялся. У меня чуть пупок не развязался.

— Какого аттракциона?

— Тебя только это смутило из перечисленного? — удивлённо фыркнул он и мазнул по Белладонне беглым взглядом. — И переходи на саларунский. То, что мы говорим на ирашском — неуважительно по отношению к Донне.

— Извини, — обратилась к ней на саларунском Валери. — Мы не обсуждали тебя. Честное слово.

— О небесный пёс, как ты вообще умудрилась сдать дипломатический модуль? — запрокинув голову, зашёлся в раскатистом хохоте Рикард. — Да после таких слов любой сто процентов подумает ровно наоборот. Ты это специально, что ли?

— Лисёнок… ты ж моя любимка, — Марсель едва шевелил языком на заднем плане, время от времени отхлёбывая из трубочки и не сводя при этом осоловелого взгляда со своей напарницы. — Вот это буфера... Да они с мою голову, вау!.. Вот бы их…

— Через двадцать минут его начнёт отпускать, — произнесла медсестра, промакивая бумажной салфеткой уголки его пьяненьких глаз. — Возможно, но маловероятно из-за медикаментов, что ему проколол врач: появление тошноты, озноба, болей в местах, над которыми проводились хирургические манипуляции. В течение двух часов ему нельзя засыпать, чтобы не появилось никаких осложнений. Мне надо отойти, поэтому проследите за господином Лафайетом. Если что-то из того, что я ранее перечисляла, начнёт его беспокоить, то на пульте есть кнопка вызова медсестры, — она указала на круглую красную клавишу пальцем. — Нажмёте на неё, и я подойду в течение пяти минут.

Медсестра дождалась их положительной реакции и быстро покинула палату, оставив их наедине с неадекватным Марселем, возле которого на стул в итоге присел Рикард.

— Дружище, как себе чувствуешь?

— Огонь… — всё так же невнятно промямлил он, счастливо улыбаясь. — Я та-а-а-к отдохнул, дружище… огонь… Но почему всё такое большое?.. Просто гигантское!.. И буфера… вау, огонь…

— Да, то как тебе хорошо — сложно не заметить. Так, подожди-ка, — Рикард достал телефон и включил запись видео, — надо это заснять. Хочу завтра увидеть твоё лицо.

— Моё лицо?.. Я — красавчик… Очень и очень красивый парень, — объявил Марсель без тени смущения и жалобно захныкал: — Почему твоя сестра этого не видит?.. Я же такой красивый… очень и очень красивый…

— Ох, как тебе завтра будет очень и очень стыдно!

— Валери, можно тебя на минутку, — Белладонна подхватила её за локоть и отвела в сторону. — Давай сходим, возьмём попить нашим мальчикам. А по дороге я кое-что тебе полезное расскажу.