Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь - Анжело Алекс

– Не знаю, – отводя взгляд, откликнулась я. – Когда ты понял?

Ладони некроманта сжались в кулаки, в ночи я расслышала хруст костяшек.

– О чужой душе в теле предположения возникли практически сразу. Но понадобилось время, чтобы убедиться. – Гнев, прорывавшийся в его голосе, обескураживал. – Потом заметил другие странности и вчера догадался, в чем дело. Не просто заблудившаяся душа, а иномирянка с предназначением.

– Даниэль, я не могла рассказать. Сам знаешь… – Я не чувствовала вины. Я не была виновата. Но, несмотря ни на что, тоска навалилась на плечи, как тяжелое изодранное одеяло, что не согревало, а вызывало озноб от горькой реальности. – Только не после того «теплого» приема, что ты мне устроил.

– Я сожалею. Мои поступки меня не красят, – без тени веселья признал Лефевр. – Но проблема не в твоем молчании…

Он замолк внезапно, и в звенящей тишине ночь окрасилась тревожными нотками. Наши взгляды пересеклись.

– Какое у тебя предназначение?

Я громко сглотнула. Хватило мгновенья, чтобы принять решение рассказать правду.

– Я не уверена, но, возможно, знак имеет значение «правда». Горидас предполагает, что мне надо узнать причину смерти Конкордии. Но ему я полностью не доверяю, поэтому не уверена. – Обняв себя за плечи, я немного успокоилась.

– Можешь показать мне, – безэмоционально предложил Даниэль. – Я скажу точно.

– Я подумаю над этим, – откликнулась я, копируя его бесстрастные интонации.

От ног Даниэля во все стороны пополз туман. В темноте он показался бордовым, почти сливающимся с землей, лишь иногда мерцавшие в глубине искры выдавали настоящий оттенок – красный с алыми сполохами.

– Что ты делаешь?

– Мы не можем терять время. Я помню положение могил, – небрежно отозвался парень, но затем тяжело добавил: – Значит… Ты вернешься?

Удар под дых. Расплата за мою легкомысленность. Нельзя было начинать то, что изначально обречено на крах. Я не задумывалась об этом в кабинете магистра, слегка тревожилась во время поцелуев на вечеринке, но теперь правда душила меня. И Даниэля тоже…

Вздох. Почему так больно? Не конец света, но из всех напастей, приключившихся со мной в академии, сейчас, в эту самую секунду, мне невыносимее всего.

Где-то в лесу, захватившем половину кладбища, надрывно кричала птица, будто отсчитывая истекающее время.

– Да. Я вернусь, – подняв голову, ответила сухим, как шорох листьев, голосом. – Надеюсь, это возможно. Я потрачу все силы, чтобы выполнить то, чего от меня хотят ваши боги. Это обещание самой себе, обещание моим родителям. Они не заслужили этого горя. – Мое самообладание дало трещину. – Я не могу с ними так поступить, Даниэль. Там моя жизнь. Должно быть, они сходят с ума!

Мою тираду Даниэль встретил молча, но в этом молчании была мука. Ночные тени играли на лице некроманта, искажая его, а мое воображение домысливало, принимая все за ярость. Но горький смешок рассеял недопонимание:

– Шутники. Похоже, они решили поскорее меня прикончить.

– Что? – растерянно спросила я, всхлипывая и утирая выступившие слезы. Даже не заметила, как заплакала. – Кто? О чем ты?

– Боги. Не бери в голову. – И, прежде чем я настояла на объяснении, Даниэль приблизился ко мне, двумя размашистыми шагами преодолев расстояние. – Я могу тебе помочь.

Упрямство. Настойчивость. Надежда. Если лицо Лефевра как чистый лист бумаги, то глаза – бушующее море, где голоса желаний и чувств смешивались воедино.

– Повторяешься. Ты уже говорил об этом. – Я покачала головой.

– Да. И ты отказалась. Что, конечно, похвально, но глупо, – жестко продолжил он. Красный туман растекался под его ногами, но не касался меня, обтекая, как нечто неприступное. – Не тешь свою гордость под личиной благородства.

– Это не гордость! – вспыхнула я.

Даниэль склонился невыносимо близко.

– Я успел изучить тебя, Эмма. Это она. – Его слова потонули в моих губах.

– Твое всезнание раздражает, Даниэль, – тревожно прошептала я.

– Но и привлекает. Не так ли? – не смутился некромант и, отстранившись, продолжил: – Я предлагаю маленькую сделку.

– Какую?

– Пока мы ищем правду и разбираемся со всей мерзостью, а накопилось ее немало, – мрачно заявил он, – я прошу, чтобы ежедневно, хотя бы несколько минут, ты думала о возможности остаться здесь, со мной.

– Зачем, Даниэль? Если предназначение исполнится, у меня не спросят, хочу ли я остаться.

– Некоторые из таких, как ты, не вернулись. Знак исчез, но они не покинули этот мир. Склоняюсь к тому, что согласие необходимо… Ты ведь молода? – Лефевр поднял одну бровь.

– Да, мне столько же, сколько и Конкордии. – Об одинаковых телах я упоминать не стала. Эта подробность ему ни к чему.

Тон некроманта и взгляд, растерявший свою нежность, помогли собраться и мне. Чувства уступили, позволяя благоразумию взять верх в незатихавшей битве.

– Забавно. В тело Райалин мог попасть кто угодно. Престарелый мужчина или женщина, парень, но это оказалась ты, – довольно цинично продолжил парень.

– Честно, не вижу ничего забавного. Что ты хотел этим сказать?

Даниэль вздохнул, слегка отклоняясь назад:

– Ты молода, а жизнь длинна и переменчива. Это этап взросления, Эмма. Постепенно родители отдаляются, и ты все меньше нуждаешься в них. Я не говорю о забвении, но со временем привязанность, что была в детстве, истончается, становится менее острой. В перспективе у тебя появятся муж и дети, и уже они станут центром твоего мира. Обычно бывает так.

– Ты забегаешь слишком далеко, Даниэль. – Последние фразы смутили меня, но некромант принял на себя роль бесстрастного судьи и не собирался от нее отступать.

– Я рисую перед тобой полную картину. Раскладываю по полочкам факты. Что, если у тебя появится опора в этом мире? Что-то, дающее уверенность? Родители всегда останутся в сердце, но ведь есть что-то иное.

– Ты меня еще сильнее запутал, некромант. Это звучит очень… очень… – я запнулась. На миг показалось, будто он делает мне предложение. Но это ведь бред.

– Я смогу забрать тебя у Райалинов. Это хлопотно, но не сложно. У Сарманеля просто не останется выхода.

Я стремительно приблизилась к Даниэлю и приложила ладонь к его лбу. Захотелось отхлестать мага по лицу, чтобы привести в чувство. Но взгляд некроманта оставался ясным как никогда.

– Верно ли я понимаю… – не отнимая ладони и нахмурившись, начала я.

– Если ты останешься, я предлагаю стать частью моей семьи. Мы просто будем вместе. По мне, статус – обычная формальность.

– Тебе не кажется, что это слишком? – изумленно спросила я. Но по одному взгляду некроманта становилось понятно: нет, он так не считает. А последовавшая откровенность окончательно выбила почву из-под ног.

– Слишком то, что ты мне нужна? Что я нуждаюсь в тебе больше, чем в ком-либо другом? Нет, ничуть. – Он перехватил мою ладонь, сжимая ее в своей и поднося к губам. Искорки притяжения заскользили по коже, тело настойчиво требовало большего, просило согласиться прямо сейчас, наплевать на всех и вся и утонуть в этих беспредельно темных, как сама ночь, глазах. – Я не заставляю и не принуждаю, просто предлагаю подумать. Решение за тобой.

Нет, мне нельзя. Это неправильно. Мир не вертится вокруг нас двоих.

– Замуж… Второй день – и замуж? Ты не думал о том, что потом пожалеешь? Чувствам свойственно меняться, особенно когда узнаешь человека чуточку лучше. – Я знала, как бывает, возможно, сейчас я даже люблю его, хотя сложно называть что-то, столь бурно возникшее за пару дней, любовью. То, что быстро возникает, не менее стремительно перегорает.

Только кому я вру? Пусть неопытная, пусть впервые в груди разгорелось пламя, но оно такое жаркое и необъятное, что кажется, потушить его может лишь смерть. Я не сгущала краски, а действительно верила в это.

Даниэль иронично усмехнулся, отпуская мою ладонь:

– Эмма, я не мальчик. Я столько раз сталкивался со смертью, что научился отличать мимолетные желания от того, что мне необходимо. Меня всегда озадачивала человеческая лень. Любя кого-то, мечтая о чем-то, они находят кучу отговорок, чтобы ничего не делать и жить сожалениями. Я не такой. Я знаю, чего хочу. Я хочу тебя.