Агапи в Радужном мире (СИ) - Колч Агаша

— Ты иди, а я ещё посплю немного, — пробормотала я, пытаясь зарыться в плед.

Но Страж был настойчив.

— Нас Пресветлая ждёт. Вставай!

Кряхтя и стеная на судьбу несчастную, перекатилась из гамака на коврик, встала на четвереньки, опустилась попой на пятки и медленно выпрямилась. Неэтично заставлять богинь ждать.

А та действительно ждала нас, заняв вчерашний столик, отгоняя ладошкой назойливых насекомых, кружащих над блюдами с лепёшками, сыром и чем-то непонятным.

— Это тоже твои создания? — ворчливо спросила я, кивая на жужелиц.

Обычно такое настроение мне несвойственно, даже когда я недосыпаю, но сегодня «штырило не по-децки». К месту вспомнилось выражение из лексикона соцсетей.

— Всё в природе на месте своём, — спокойно ответила богиня, — и все для чего-то нужны.

Мне нестерпимо захотелось сказать ещё что-то колкое и неприятное, но Инк сунул под нос большой кусок теплой лепёшки. Пышную выпечку покрывал толстый слой сыра из топлёного овечьего молока, щедро усыпанный янтарными ягодами шкиду. Сироп медовой густоты норовил тягучими каплями соскользнуть на столешницу или на землю.

Этого я не могла допустить. Быстро подхватила бутерброд. Языком подобрала все аппетитные подтёки и хищно впилась зубами в божественный вкус.

«Заткнул?» — мысленно спросила я друга и выпала из реальности.

— Пойду с вами до Столицы. Хочу узнать вас получше. Заодно пойму, сможете ли вы помочь моему миру и детям моим, — первое, что я услышала, вернувшись из гастрономической комы.

— Какая помощь вам нужна? — уточнил Страж.

— Эпидемия. Она медленно косит провинции, а я не знаю, как избавить от этой напасти мой мир.

— Медицину развивать не пробовали? — осматривая пальцы на предмет оставшихся ли на них крошек сыра с сиропом, проворчала я. Но продолжать тему не стала. Настроение стремительно возвращалось в привычное жизнерадостное русло.

Мир наполнился цветами, запахами и звуками. Всё было чудесным и доброжелательным.

Инк внимательно на меня посмотрел:

— Ты в порядке?

— Всё хорошо. Ещё бы чашечку кофе, и я бы чувствовала себя счастливой, — ласково улыбнулась другу, — но могу и… эээ… ытык выпить.

Подбежала вчерашняя девчушка и положила на стол небольшой листок плотной серой бумаги.

— Что это? — полюбопытствовала я, прихлёбывая чай.

— Счет. За постой, одежду и посещение бани.

— И баню посчитали? — удивилась я. — Меня же пригласили!

Инк пожал плечами, вытащил из пояса кошель и принялся отсчитывать назначенную сумму.

— Постой, я заплачу за илицу, — предложила Пресветлая. — Ты права, позвала тебя я — мне и платить. Тем более ты мне очень помогла в мыльне.

Но Инк уже поднялся и пошел к зданию, куда тянулись гости, держа в руках счета и монеты.

Со двора мы ушли последними. Поклажи было мало, но рес Плой остановил мои сборы вопросом:

— Агапи, что происходит?

То, что он обратился ко мне по имени, а не иронично «Туристка», указывало на серьёзность предстоящего разговора.

Я со вздохом присела в гамак, тормозя раскачивание ногой.

— Сама не понимаю. Утром проснулась в таком состоянии, словно всю ночь безобразия творила в пьяном угаре. Подумала, что от недосыпа — реально мало спала прошедшие дни. Волнение, мысли всякие. Или пмс, будь он неладен. Думала я так до момента, пока не съела традиционный утренний бутерброд.

— Что случилось после этого?

— Всё вернулось в норму. Небо голубое, а не свинцовое; светило розовое, а не кровавое; богиня милая, а не тупица твердолобая; люди обычные, а не уроды мерзкие.

— Однако! — протянул Страж и задумчиво потянул руку к затылку — извечному межгалактическому месту поиска ответов на трудные вопросы. — Что ты стала думать после того, как вернулась в нормальное состояние?

— Ничего. Я просто стала наслаждаться жизнью, — я качнулась в гамаке, как на качелях. И когда амплитуда раскачивания позволила встать ногами на пол без перекатывания на коврик, покинула своё несуразное ложе. — Пойдём уже, а? Пресветлая, небось, ждёт. Всё равно ничего мы сейчас не решим. Надо понаблюдать и выяснить причину.

Но тут ответом на вопрос появилась мысль. И я её озвучила.

— Знаешь, мне кажется, что это последствия дара Маттотенны. Слишком много энергии накапливается за ночь, а я не могу её применить. Застой меня отравляет. Шкиду вводит в лёгкое состояние беспамятства. Для восстановления нужны силы и энергия. Немного, но и этого расхода достаточно для того, чтобы баланс восстановился, — я посмотрела на задумавшегося Инка. — Другой версии у меня нет.

Дорога была прямой, ровной и скучной. Изредка у обочин попадались огромные валуны, как посланцы далёких гор, остающихся за спиной. Путники шли и ехали в одном направлении. Встречных отчего-то не было. Спросила об этом у Инка.

— Так эта дорога ведёт в Столицу. Из столицы идёт другая.

— Одностороннее движение? Забавно.

— Что забавного? — встряла в разговор Пресветлая. — Дорога по кругу. Вдоль города стоят приюты. Есть ответвления к дальним поселениям. Там движение двустороннее.

Попыталась представить схему дорог. Нарисовалась карта московского метрополитена. Там тоже начиналось с кольцевой.

В полдень светило зависло в зените, заливая придорожные пустоши ярким, чуть розоватым светом и зноем. К тому времени чуть ли не у каждого валуна был разбит лагерь. Естественной тени утёсы не давали, но путешественники натягивали пологи и прятались под ними от изнуряющей жары.

Мы никак не могли найти место для отдыха.

— Вот что бы не вырастить вдоль дороги добрые деревья? Тень путникам, сохранность дорогам. Да и просто красиво, — ворчала я, мечтая о привале.

Несмотря на то, что мой иеысык был облегчён и снабжён климат-контролем, для путешествий он был приспособлен плохо. Не подразумевался в нём широкий походный шаг. Только мелкая плавная поступь, как у танцовщиц ансамбля «Берёзка» или у благовоспитанной гейши из дорогого чайного дома.

— Деревьям вода нужна. А она глубоко. Погибнут, — отмахнулась от меня Пресветлая.

Кстати!

— Уважаемая, а имя у тебя есть? — поинтересовалась я. — Неудобно в путешествии величать тебя Пресветлой.

Инк на мой дерзкий вопрос закатил глаза и ментально одёрнул:

«Туристка, сбавь обороты. Что на тебя нашло?!»

Знать бы что, уже бы справилась, а так просто всё раздражает, вот что.

— Лавиньш меня зовут, — не обращая внимания на мою вздорность, кротко ответила богиня.

— Как? — хором переспросили мы.

— Лавиньш. Да, мой мир носит моё имя. Да вы не удивляйтесь. Это очень распространённое женское имя. Кстати, девчушку в приюте тоже звали Лавиньш. Родители верят, что с этим именем девочки получают благословение Пресветлой.

Наконец-то мы добрели до свободного валуна. Он был похож на слегка согнутый палец, смотрящий в небо. Не слишком массивный, поэтому для большой компании не годился. Нам же вполне подходил. Мы свалили наши тюки и начали обустраивать привал. — Давайте супчик сварим? — предложила я попутчикам. — Надоело всухомятку питаться. Котелок есть, припасы найдутся. Вода нужна и хворост для костра.

Инк, занятый креплением импровизированного тента к поверхности камня, меня не слушал. Он поглядывал на светило, прикидывая, в какую сторону развернуть ткань, чтобы тени было больше.

Зато богиня отозвалась:

— Запас воды небольшой. Пополнить сможем только завтра к вечеру. Стоит ли её тратить на похлёбку? И кизяк тут вряд ли найдётся. Путешественники весь собирают, чтобы можно было горячего приготовить.

Поморщилась. Одно дело похлёбка, приправленная древесным дымком, вон в уху даже головёшку кладут, чтобы вкус пикантнее был, другое дело «аромат» кизяка.

Внутри закипало раздражение на весь этот необустроенный мир, на богиню инфантильную. Вместо того, чтобы создавать в память безответственного любовника пустыни, лучше бы планету приспособила для более комфортной жизни.

Чтобы отвлечься от раздражающих мыслей, я расфокусировала взгляд и стала рассматривать окрестности магическим зрением.