Кресли Коул - Принцесса яда
Я говорила это себе, но все о чем я могла думать, было: ты волнуешься, у тебя будет гипервентиляция, где, черт возьми, эта сосредоточенность? Проклятье, я же приняла лекарство!
Я отдернула взгляд, и запела про себя: не возможно, не возможно. Все остальные в классе говорят, Бруссард читает, пристукивая каблуками. Джексон уставился на свои кулаки и тяжело вздохнул. Сдерживает ярость? Он открыл рот, чтобы заговорить...
Я опять взглянула в окно. Мальчик снаружи прошел сквозь пламя и остановился в пятнадцати футах, или около того, от окон. Хотя пламя бушевало вокруг него, он оставался невредимым. У него были плавные черты лица, копна темно-каштановых волос и большие карие глаза. Он был высоким, с телосложением пловца и худощавым. Красивый парнишка. Я никогда прежде не видела в своих видениях людей! Если не считать пьющих кровь страшилищ...
– Эви! – воображаемый мальчик заговорил со мной?
– Где твои союзники? Столько выучить. И не знать правил игры! Используй преданность! – сказал он, его манеры бесили. – Остерегайся старых родословных, у других семей тоже есть летопись.
Они знают, кто ты! Остерегайся приманок: раненых существ, света во тьме, пира, когда ты голодна. Союзники, Эви! Остерегайся! - он... говорил... мне. Может это была настоящая проверка на сумасшествие, а если бы я ответила? Кроме того, я смутно слышала как Джексон что-то мне говорил. Что? Что? Я почувствовала себя плохо, когда земля задрожала. Обычное дело, Эви. Помнишь, как это делается? Ответь кайджану, словно ничего не случилось.
– Я, э-э, я п-предлагаю поговорить с Бруссардом после занятий и получить себе перераспределение.
Он нахмурился.
– Ты же ничего не знаешь обо мне.
– Я знаю достаточно...– вынесла я приговор, – чтобы доверять тебе меньше, чем сорока процентам учащихся в классе. – Это прозвучало намного грубее, чем я хотела.
Его лицо стало угрожающим.
– Ты даже не слушала, что я тебе говорил?
– Ты не готова, – пробормотал воображаемый мальчик. – Я хожу по краю, пес следует за мной по пятам, но луна прибывает, Императрица. Ты должна быть готова. Поле боя. Арсенал. Препятствия. Противники. Это начнется прямо в Конце. И Начало близко.
Императрица? Слово, извлеченное из запретного воспоминания о бабушке, вопрошает:
– Хочет ли Императрица Эви мороженого?
Пейзаж за окном меняется. Школьные сады сожжены. Все мертво. Я могла бы так же смотреть на поверхность Луны. Скрутила тошнота.
– Видишь поле боя, – сказал мальчик, указывая на выгоревшую пустыню. – Арсенал? – спросил он с надеждой. – Препятствия? Врагов? Нет? Ах, ты плохо слушаешь! – потом его лицо прояснилось. – В следующий раз я буду говорить громче. И громче. И громче.
Он – и вся сцена – исчезли. Громче? Я не могу справиться с этим, и с намного меньшей громкостью! Я сжала свои трясущиеся руки на коленях, изо всех сил, пытаясь скрыть панику. Джексон только что сказал что-то еще? Я повторила ему:
– Мы попросим сменить партнера.
Он замолчал на мгновение, а потом рыкнул:
– Ты думаешь, я не смогу справиться с заданием, думаешь, я не достаточно умен?
Мой третий день в школе. Апокалиптические видения вернулись. Я была сумасшедшей. Два года и все? Я же не преуспела и две недели. Я горько рассмеялась.
– Ты смеешься надо мной? – он сжал большие забинтованные кулаки, будто умирал от желания что-то ударить. А скорее всего мою физиономию.
– Над чем же еще я могла бы смеяться? - защищаясь, резко спросила я. У меня заняло секунду, чтобы понять, что я только что чертовски оскорбила кайджана. У меня возникло желание зарыдать. Лекарства не работали, я не удержусь два года до колледжа, и я только что вела себя отвратительно с Джексоном, даже если совсем не хотела этого. Возможно, я смогу позже извинится перед ним, сказав, что плохо себя чувствовала...
– Tu p’tee pute, – усмехнулся он мне в лицо. Ты маленькая шлюха.
Я напряглась, вычеркнув это извинение из памяти.
Не в силах сдержаться я снова взглянула в окно. Тот мальчик ушел, и солнце снова светило, сияя над травой до боли яркими цветами. Возможно, мне привиделась та пустошь. Возможно, этот день всего лишь мое видение! Побочный эффект от лекарств, в смысле, что я чувствовала себя за пределами тела. Я чувствовала себя на расстоянии в миллион миль. Или возможно, эта сцена походила на остаточные явления с последней весны – знак, испытание – чтобы понять, насколько я предана идее быть нормальной. Если бы это было испытанием огнем, то я прошла бы. Я превзошла бы других.
Джексон хмурился на меня, сжимая карандаш в кулаке, пока я не начала думать, что тот треснет. Напряженность между нами потрескивала, я боролась с побуждением вынуть альбом, и набросать лицо того загадочного мальчика. Часы на стене тикали как бомба. Как мне удалось бы скрыть это последнее обстоятельство от своей проницательной матери во время одного из ее допросов? Большую часть моей жизни, Карен Грин была идеальной мамой – забавной, доброй, трудолюбивой. Но в последнее время, казалось, что какая-то незнакомка взяла над ней верх, и та для чего-то решила сломать меня. Если она обнаружит, что у меня снова видения, то не сомневаюсь, что мама запрет меня в таком месте как ПШР на неопределенный срок. Потому как подобное она сделала с собственной матерью восемь лет назад.
Наконец-то раздался звонок. Как только последние студенты покинули класс, Бруссард подозвал меня и Джексона.
– Распределение остается тем же самым. Вы должны работать вместе.
Карандаш Джексона треснул в его кулаке.
Брэндон ждал меня возле шкафчика, небрежно поедая яблоко, имея блаженный иммунитет к драме или сомнениям. Между укусами, он произнес.
– В чем дело? Похоже ты в бешенстве?
Динь, динь, динь. Тогда я напомнила себе, что то, что я только что перенесла, было лишь остаточным видением. Так что из-за чего было беситься?
– Я в порядке. Я только что получила партнером по истории Джексона Дево. А Бруссард не станет перераспределять меня.
– Дево вчера толкнул меня плечом, – сказал Брэнд. – Не знаю, какие у него проблемы. Хочешь, чтобы я поговорил с ним?
Брэнд был любителем, а не бойцом.
– Я не хочу, чтобы ты делал что-нибудь, за что тебя выкинут из команды. – Плюс, я подозревала, что Джексон вытрет им пол. – Эти Бейсенские детишки привели меня в бешенство.
Он кивнул.
– Я ненавижу этих четырех панков. – Поразительные слова от Брэнда. Обычно он, как и я, ладил со всеми. – Хотя, девушка вроде в порядке.
Да неужели? Вчера после биологии, я улыбнулась, найдя Брэндона, ждущего меня, но тот даже не повернулся, с вожделением рассматривая, проходившую мимо без бюстгальтера, Клотиль, пока я не прокашлялась ему на ухо. Могло ли быть что-то хуже? Джексон видел все это, ухмыляясь над горлышком фляжки. Теперь, Брэнд, казалось, ждал чего-то от меня. Чего? Мой мозг был словно каша.
