Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
— Черт, черт! — Резко срываюсь с места. Я должна уйти. Уйти отсюда.
Какая-то женщина шепчет за моей спиной: это же Монфор! Поднимается гул.
Люди оборачиваются, провожают меня настороженными взглядами, а я бегу со всех ног, не обращая на них внимания. Наплевать. Наплевать.
Что это вообще было? Я сошла с ума?
— Нет, — встряхиваю волосами, — какая-то бессмыслица!
Я не могла видеть эту девушку, не могла говорить с ней. Наверно, у меня жар. Или у меня переутомление. Я не спала почти всю ночь. Я толком не ела. Это галлюцинации, как и те, что были у меня после аварии, когда я почти каждый день видела маму.
Смахиваю с лица испарину и, наконец, оказываюсь у коттеджа Монфор-л'Амори. Не помню, как врываюсь внутрь, как взмываю по лестнице. Я заношусь в комнату и ударяюсь спиной о дверь с такой силой, что она болезненно взвывает.
Итак.
Я глубоко втягиваю воздух и закрываю глаза. Нужно взять себя в руки.
Плечи медленно поникают, пальцы перестают дрожать. Спокойно отхожу от двери и сажусь на край кровати. В жизни все просто. Странностей мало. Скорее люди сами делают скоропостижные выводы и начинают верить в то, чего нет. Поэтому сейчас я должна взять под контроль эмоции, прекратить эту глупую панику и понять: что со мной произошло.
Я видела девушку. Я говорила с ней. А потом я увидела ее под колесами машины. Не хочется нагнетать обстановку, серьезно, уж поверьте мне, но девушка действительно была точной копией той незнакомки, что стояла со мной рядом. Сколько тут вариантов? Один.
У пострадавшей есть сестра-близнец. Вот и все, дело раскрыто.
Однако самая глупая и затейливая часть меня, из-за которой обычно и возникают все проблемы, взвывает от ужаса, забившись в потаенный угол, и говорит: тут что-то нечисто.
Я бы никогда не предположила ничего подобного, если бы не провела сутки посреди верующих фанатиков, которые при одном упоминании фамилии моей семьи покрываются испариной и перекрещиваются. Я бы посчитала себя умалишенной, честное слово; я бы не скупилась на прилагательные и обозвала бы себя всеми известными мне добрыми словами и фразеологизмами. В жизни странностей не происходит, а если происходит — поезжайте в клинику. У вас явные проблемы с головой! Однако стоит ли мне собирать вещи? Ведь мне действительно кажется, что я увидела…, кого? Приведение?
— О, Боже, — взвываю я и неожиданно для самой себя смеюсь, — ты спятила, Ари.
Я стягиваю с ног кроссовки и плюхаюсь спиной на кровать. Интересный же способ у моих дефектных мозгов абстрагироваться от травмы, полученной после аварии. Все люди ревут и слушают песни Тейлор Свифт, а я воображаю себе призраков. Классно.
Недовольно стону и поднимаюсь на ноги. Плетусь в ванную комнату и сижу там час, если не больше. Волосы липнут к спине. Ноги я поджимаю к груди. Я не двигаюсь, просто смотрю в одну точку на белом кафеле и думаю: что, если я действительно сошла с ума?
Что ж, наверно, это отличный шанс послать к черту школу, родственников, жителей Астерии и свалить как можно дальше, в какую-нибудь клинику на берегу Коронадо Бич. Я бы отдохнула в Сан-Диего. Там солнечных дней в пять раз больше, чем пасмурных.
Вода достает до локтей. Разнимаю руки, облокачиваюсь ими о бортики и опускаюсь на самое дно, крепко зажмурив глаза. Если первый день в этом городке был таким ярким и запоминающимся, что будет завтра? Черт, мне даже подумать страшно.
Выныриваю и слышу, как кто-то стучит в дверь.
— Ари? Все в порядке?
— Да, — прохожусь ладонями по щекам, — а что — то случилось?
— Спускайся к ужину. — Кажется, это тетя Норин. — Еда остывает.
К ужину? В смятении застываю. Который час? Сколько я просидела в ванной?
— Хорошо. Сейчас выйду.
Тетя уходит, а я озадаченно вскидываю брови. Прекрасно! Со мной явно происходит какая-то фигня, и это начинает меня раздражать. Сильно.
Я спускаюсь вниз, вытирая волосы полотенцем. Тетя Мэри сидит за столом, а Норин крутится у плиты. На ней опять этот дурацкий фартук.
— Мы уже подумали, ты утонула, — язвит Мэри-Линетт, откусывая яблоко.
Сажусь на стул и поджимаю под себя ноги. Норин раскладывает приборы.
— Тебе помочь?
— Нет, все готово. — Тетушка дергает уголками губ, и неожиданно я улыбаюсь. Я рада видеть улыбку на лице тети Норин, ведь она так редко там бывает. — У тебя все хорошо?
— Ага.
— Точно?
— Да, вполне.
— Как дела в школе? — Мэри-Линетт хитро сощуривает глаза. — Только не ври, мы все в школе учились и помним, какое это паршивое место.
Задумываюсь: сказать правду или солгать? Признаться, что видела нечто странное или промолчать? Норин и Мэри-Линетт теперь самые близкие люди, но я не доверяю им.
Я не могу им доверять.
— День был необычным, — медленно начинаю я, краем глаза наблюдая за тем, как тетя Норин садится рядом с Мэри-Линетт и раскладывает на коленях салфетку. — Я поговорила раз восемь. Из них шесть раз с учителями.
Тетушки молчат, невинно изучая меня похожими взглядами. Притворяются? Что ж, ладно. Я набираю в грудь больше воздуха и продолжаю:
— Ребята не обрадовались, когда к ним в школу пришла девушка из семьи Монфор.
— И почему? — Спрашивает тетя Норин, накалывая на вилку макаронину.
— Это вы мне объясните.
— Ты просто новенькая, вот и все. Со всеми так бывает.
— Новенькая, — эхом повторяю я, не сводя глаз с тетушек. — Серьезно?
Они спокойно едят, звеня приборами о тарелки, а я протяжно выдыхаю, поникнув. У них явно отсутствует актерский талант, потому что лгать они абсолютно не умеют.
— Мама рассказывала мне все эти истории про вашу бабушку — Рамону Монфор — и ее «умение предсказывать погоду». Чушь ведь, правда? Но, видимо, люди в Астерии реально во все это верят! И верят серьезно, потому что целый день на меня смотрели так, будто бы я, как минимум, вестник апокалипсиса.
— Вестник апокалипсиса, — усмехается тетя Мэри и отпивает красного вина, — тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? С чего бы им так о тебе думать.
— Это я и хотела бы узнать. Почему люди в Астерии так относятся к нашей семье?
— Как относятся? — Интересуется тетя Норин, чем ужасно выводит меня из себя. Черт возьми. Мне приходится сжать пальцы, чтобы не треснуть ими хорошенько по столу.
— Вы понимаете, о чем я.
— Люди много говорят, Ари. Но кто сказал, что им стоит верить? Это давнее дело, и к нам оно никакого отношения не имеет.
— Что за дело?
— Ну, ты и сама догадываешься, — отвечает тетя Мэри, облокотившись подбородком о локти. — Рамону считали…, считали ведьмой.
— Ведьмой, — пробуя на вкус, повторяю я и чувствую, как к горлу подпрыгивает ужас.
