Шеррилин Кеньон - Темные объятия
— Тейлон! — хрипло проскрежетал он. Глаза его замерцали; он снова перевел взгляд на Тейлона.
Новая ударная волна потрясла комнату: на этот раз она двигалась в обратном направлении, как будто вырвавшаяся на свободу Сила возвращалась обратно к Ашерону.
Дракон взмыл под потолок и исчез.
Лицо Эша приобрело прежний вид — перед Тейлоном вновь стоял человек, которого он знал много столетий.
Глаза его снова стали серебристыми; он заморгал и огляделся кругом, словно пробуждаясь от кошмара.
Затем, ни говоря ни слова, скрестил руки на груди и, как ни в чем не бывало, вышел из комнаты.
Когда он проходил мимо Артемиды, та потянулась к нему, но Ашерон уклонился от ее прикосновения и исчез.
Артемида гневно повернулась к брату.
— Ну погоди, отец тебе задаст!
— Мне? Он в курсе моих дел. А не хочешь ли, чтобы я рассказал ему про Ашерона?
— Только попробуй, ябеда! — Она щелкнула пальцами, и Дионис исчез.
Артемида повернулась к Стикксу. Тот вжался в стену, словно тоже мечтал раствориться в воздухе.
— Опять ты! — с омерзением проговорила она.
Стиккс судорожно сглотнул.
— Как ты можешь его защищать? Я после смерти отправился на Елисейские поля, а он...
— Плевать мне на тебя, да и на твою драгоценную семейку! — отрезала она. — Вы все повернулись к нему спиной, обвинили в том, в чем он был не виновен!
— Как не виновен?! Да он... — взвизгнул Стиккс, — но тут Артемида снова щелкнула пальцами, и голос его затих.
— Так-то лучше, — проговорила она. — Забавно: на вид вы очень похожи, а вот по голосу вас различить проще простого. Ашерон, в отличие от тебя, не визжит и не хнычет. Впрочем, он всегда был мужчиной, а не сопливым мальчишкой.
Решительным взмахом руки она отшвырнула Стиккса к стене.
— Поверить не могу! Я дала тебе все, чего только можно пожелать. Вечную жизнь на собственном острове, все возможные наслаждения... И что же? Все эти тысячелетия ты ненавидел Ашерона и строил против него козни! Ты не заслуживаешь прощения.
— Ты не можешь меня убить! — пискнул Стиккс. — Ведь тогда умрет и Ашерон!
— К сожалению, да. Будь проклят день, когда Судьбы связали ваши жизненные силы! — Она смотрела на него, прищурившись, так, словно хотела бы размазать его по стенке. — Ты прав. Убить тебя я не могу. Но могу устроить такую жизнь, что ты будешь молить о смерти!
— Что ты со мной сделаешь? — спросил Стиккс.
Она недобро усмехнулась:
— Увидишь, жалкий человечек. Увидишь.
Стиккс исчез.
Артемида повернулась к остальным. Глубокий вздох — и она, кажется, несколько успокоилась.
— Береги душу, Спейрр, — обратилась она к Тейлону. — Помни, за нее заплачено дорогой ценой. — И медленно растворилась в воздухе.
Рядом с Тейлоном и Саншайн остался только Камул.
— Ну что ж, — заметил Тейлон. — Кажется, все твои друзья тебя покинули.
Камул вздохнул:
— А жаль. Вино, Война и Разрушение — как бы мы повеселились вместе! Ну что ж, придется мне удовлетвориться убийством Саншайн. Ведь ее душа принадлежит мне, я имею право ее забрать, а человек так неудобно устроен, что забрать душу можно лишь из мертвого тела.
И Камул протянул к ней руку.
Тейлон выхватил свои шрады и приготовился к бою.
Но в этот миг между ними сверкнула молния, и из ниоткуда возникло облачко, постепенно сгустившееся в человеческую фигуру... Фигуру — как ни удивительно, — знакомую и дорогую не только Тейлону, но и Саншайн.
— Бабуля! — не веря своим глазам, воскликнула Саншайн.
Бабушка шагнула к Камулу, смерив его суровым взглядом:
— Не бойся, детка. Этот хулиган тебя не тронет.
— Морриган?! — вскричал Камул. — Что ты здесь делаешь? Тебя это не касается!
— Ты ошибаешься! — и бабушка Саншайн чудесно преобразилась: миг — и на месте хрупкой старушки с морщинистым лицом и лучистыми глазами выросла кельтская богиня войны, прекрасная и грозная: такая, какой знал ее Тейлон в дни своей смертной юности.
Тейлон похолодел.
— А... а... а это еще что такое? — едва выговорила Саншайн.
Бабушка бросила на нее извиняющийся взгляд:
— Прости, малышка. Хотела бы я все тебе объяснить в более спокойной обстановке. Но мы с Ашероном должны были их остановить, не дать им освободить Аполлими. А для этого — и для того, чтобы Тейлон получил свободу, — вступить в поединок с Камулом должны были вы оба.
Тейлон застыл в оцепенении.
Так, значит, Ашерон все это предвидел? Почему же ничего ему не сказал?
Морриган повернулась к Камулу.
— Извини, Кэм, но на этот раз ты кое-чего не учел. Ты поставил богу Брану условие, чтобы Нинья возродилась вновь от смертных родителей, но ничего не сказал о ее бабушке!
Я не могла ни избавить Спейрра от проклятия, ни расторгнуть его договор с Артемидой, — тогда мне пришлось бы вступить в войну с тобой и с ней. И тогда я решила сделать для него хотя бы то, что могу, — вернуть ему жену, да так, чтобы ты ничего не смог с ней сделать. Нинья возродилась в теле Саншайн — плоть от моей плоти, кровь от моей крови. А Спейрр, испив ее крови, смешал ее со своей — и, значит, теперь он тоже находится под моим покровительством.
Камул разразился проклятиями.
— Обидно, правда? — поддразнила его бабушка. — Теперь, если попробуешь убить кого-то из них, — будешь иметь дело со мной.
Тейлон и Саншайн обменялись изумленными взглядами.
— Ну погоди, Морриган! Я тебе еще отплачу! Я... — И Камул исчез в дыму и пламени.
Морриган глубоко вздохнула, а затем повернулась к ним.
— Что ж, детки, поздравляю.
— Значит, я свободен? — переспросил Тейлон, все еще не отваживаясь в это поверить.
Морриган кивнула.
— Но Сила Темного Охотника остается при тебе.
— Так он остался Темным Охотником? — поколебавшись, спросила Саншайн.
— Нет, — ответила бабушка. — Вернув ему душу, Артемида освободила его от присяги. Но отнять однажды данную Силу невозможно, — она остается с ним навеки.
— И теперь он может не бояться дневного света? — улыбнулась Саншайн.
— Конечно. Кстати, — смущенно добавила Морриган, — должна еще кое о чем вас предупредить...
— Что такое? — испуганно спросили они в один голос.
— Согласно законам нашего пантеона, оба вы... — Она закусила губу и развела руками.
— Мы — что? — поторопил ее Тейлон, в ужасе от того, что законы сверхъестественного мира приготовили для него какую-то новую пакость.
— Вы оба бессмертны.
— Что? — заморгала Саншайн.
— Видишь ли, деточка, и ты, и твои братья рождены бессмертными. Поэтому ты так молодо выглядишь, хотя тебе почти тридцать.
