Оксана Панкеева - Шепот темного прошлого
— Завершайте, он устал, — сказала Морриган, поняв, что если короля не остановить, они будут сидеть здесь до утра. — И я тоже, к вашему сведению.
— Последний вопрос, — спохватился король. — Кто тебя убил?
Несчастный замороченный покойник передернулся, и уцелевшая часть его лица исказилась гримасой ужаса.
— Зверь! — закричал он. — Зверь!
— Какой именно? — продолжал занудствовать Шеллар, не обращая внимания на крики. Но жертва неведомого зверя больше не сказала ничего вразумительного, повторяя только, как страшен был зверь и как было больно.
— Уходи, — поспешно скомандовала Морриган, выбрасывая перед собой руку. Бедняга рухнул на каменный стол и затих, а рассерженная волшебница повернулась к зрителям.
— Ваше величество, это уже переходит всякие пределы! Если вы покойника ухитрились утомить и довести до истерики, что же тогда происходит с живыми допрашиваемыми?
— Примерно то же, — ответил вместо короля его наставник, тяжко при этом вздохнув.
А неугомонный монарх Ортана тут же перебил его:
— Погодите, мэтресса Морриган, пока я не ушел, у меня есть еще к вам вопрос. Вы не припоминаете, лет этак семьдесят пять назад, не имела ли какая-нибудь из лондрийских принцесс внебрачного ребенка от гнома?
— Да что вы себе позволяете!.. — прорычала Морриган и задохнулась, не находя слов от возмущения. Спустя две секунды наступившую паузу прорвал истерический смех мэтра Алена. Причем причина веселья была совершенно непонятна. Все отнесли это к реакции на стресс. Влияние эльфийской наследственности на человека до конца не изучено… Может, он, как и Силантий, некромантию не переносит…
Глава 14
Пух почувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделать что-нибудь полезное.
А. МилнКогда Кантор предлагал его величеству подмогу, он имел в виду именно то, что говорил. Он, видит небо, очень хотел чем-то помочь, и вовсе не из-за того, что был пьян, а из-за Жака. Каким бы трусом, треплом и раздолбаем ни был этот парень, мистралиец все же был обязан ему жизнью, что подтвердил сеанс воспоминаний. Ведь мог и не тащить с собой, тем более легко представить, какой это был подвиг для Жака, который от одного вида крови падает в обморок, как барышня. Но ведь вытащил. Причитал, плакал, отворачивался и закрывал глаза, но не бросил. Если после этого товарищ Кантор будет сидеть сложа руки и ждать, когда терпение и привязанность его величества дойдут до «критической точки», то… кто он после этого? Вот именно. Потому товарища Кантора мучила жажда деятельности, желательно полезной, но если не получится, то хоть какой-нибудь. В особенности это проявлялось после некоторого количества спиртного, поскольку трезвый мистралиец предпочитал держать свои стремления при себе и никому кроме короля их не афишировать.
В тот памятный день, когда их впервые почтил своим визитом посланник, нарваться на подвиги Кантору не удалось — он встретил в коридоре Флавиуса, отчего моментально протрезвел и надолго заткнулся, хотя господин начальник не сказал ему ни слова и даже взглядом не выдал своего недовольства. День или два спустя у Элмара опять приключилось плохое настроение, и Кантору вновь пришлось составлять компанию его расстроенному высочеству. Разумеется, как только они допились до полного забвения причины попойки, товарищ Кантор опять устремился срочно что-то делать для спасения Жака. Жажда деятельности у него по-прежнему носила абстрактный характер, а объяснить Элмару и Ольге суть своих стремлений он не мог, так как помнил, что этого делать нельзя…
Словом, господа собутыльники дружно решили, что дорогой Диего просто выпил больше, чем следует, и теперь варит воду, значит, ему пора спать. Его уложили, невзирая на возмущение. Попробуйте эффективно протестовать, когда вашим оппонентом является пьяный принц-бастард Элмар…
Поскольку укладывание Кантора в кроватку случилось чуть ли не среди дня, проснулся он в два часа ночи в состоянии, хорошо знакомом и весьма им нелюбимом. Похмелиться в комнате было нечем — когда это после Элмара что-то оставалось недопитым?! — поэтому мистралиец, стараясь не разбудить Ольгу и проклиная все на свете, тихонько сполз с кровати, натянул штаны и с сапоги, тщетно поискал в темноте рубашку, плюнул и пошел так. Вариантов было несколько: либо завалиться к королю, у которого всегда есть коньяк (если тот еще не спит, то обязательно нальет), либо забрести к Мафею, который умеет лечить похмелье, либо навестить придворного мистика. Насколько его визит к кому бы то ни было уместен в два часа ночи, Кантор не особенно задумывался — еще бы, с такого-то похмелья! Единственное, о чем он был в состоянии думать, это о том, чтобы стараться держать голову ровно. Боль вела себя так, словно она — жидкость, налитая в пустую емкость, то бишь Канторову черепушку. Когда несчастный останавливался, она замирала и немного утихала, а стоило этой емкостью чуть-чуть качнуть, начинала плескаться и буйствовать.
Некоторое просветление в мозгах наступило после того, как мистралийца не пустили в королевские покои, причем стражники дружно посмотрели на ночного гостя как на идиота и синхронно постучали пальцами по лбам. Наезжать на них и учинять скандал Кантор не стал, так как ввиду наступившего просветления понял, что ребята абсолютно правы. Кому на фиг нужны похмельные гости в два часа ночи, когда тут жена и все такое?.. Вот кретин, додумался же припереться… Да еще в таком виде… И к кому — к королю! Нет, чтобы он еще раз сел пить с Элмаром…
Кантор молча развернулся и поплелся к Мафею. Там по крайней мере стражников на дверях нет. А если эльф спит, то его можно и разбудить ради такого случая. Все-таки они вроде как приятели. Только бы он оказался дома, а не на сеновале… Осталось вспомнить, как добраться до Северной башни, где помещались комнаты его высочества. Кажется, по большой лестнице обратно на третий, потом направо, и там должна быть еще лестница наверх… как они живут в этих дворцах? Хоть бы опять на Флавиуса не нарваться… Только его и не хватает до полного… какого там зверька вспоминала в таких случаях Ольга?..
Стоило Кантору об этом подумать, и он тут же нарвался. Правда, не на Флавиуса, а на начальника стражи, которого понесло среди ночи проверять караулы, вот уж тоже энтузиаст… или это его величество так удачно подбирает себе служащих по своему образу и подобию? «Ой, позорище…» — подумал Кантор, услышав сзади приказ стоять и узнав голос. Он не помнил точно, подчиняется ли он как телохранитель короля начальнику стражи, но все равно, встретить начальство с бодуна и в полуголом виде в первый же день службы… нехорошо как-то… Хотя бы причесаться надо было… и рубашку все-таки найти, учитывая, как он выглядит со спины теперь, когда повязки сняли. Начальника стражи этим зрелищем, конечно, не испугать, но все равно некрасиво… Только бы никто не стукнул Амарго! Просил же не позорить партию…
