Вергилия Коулл - Холодные звезды
Зажмурившись, я выдохнула и постучала.
— Кай! Я собираюсь готовить завтрак. Как ты себя чувствуешь?
Пятнадцать ударов сердца. Он ответил через пятнадцать. Наверно, столько занимает дорога от кровати до двери.
— Я — нормально, — послышался чуть хрипловатый голос Кая. — У Бизона — температура.
Веревка выпала из моих рук, и коза удивленно переступила ногами, получив свободу.
— Высокая?
— Очень. Так и не проснулся со вчерашнего вечера. Уходи. Ты обещала.
— Воды… я принесу воды, — мне казалось, что розовый и золотой мир за секунду стал черно-серым. — И еды. Тебе нужны силы.
— Дана! Ты обещала!
— Уйду, — соврала я, стиснув кулаки, — только воды и еды вам найду на первое время. И сразу уйду.
На ватных ногах я принесла бутылки и просунула их под дверь. Все, что остались. Подхватив веревку, потянула козу за собой. Привязала к дереву сразу за пределами деревни. Вынула из-за пояса нож. Черные глазенки с любопытством уставились на лезвие. Я постояла так и уронила руку. Не могу. Но и оставить голодным Кая не могу тоже. Зачем она смотрит, будто все понимает? Зачем? И никого нет рядом. Никого, кроме этой дурацкой козы. И почему мне не все равно? Какая же я глупая, что мне до сих пор не все равно! Пусть это нравится Каю, но какая от этого польза? Ему? Нам?
В сердцах я сунула нож обратно и пошла к ручью. Ком стоял в горле. Злые слезы застилали глаза. Вспомнив про силок, я вытерла их, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не паниковать раньше времени. Ну и пусть Бизон заболел. Это еще ничего не значит.
Словно сами звезды решили поддержать меня в трудный час, потому что в силке я обнаружила добычу. Один из тех зверьков, которые разграбили нашу еду, попался в веревки. Наверно, любопытство сгубило. Петля крепко затянулась на тонкой шейке. Он был еще теплым, но уже не дышал. Прилив жалости накатил и тут, но пришлось его подавить. По-другому никак.
Я выпутала зверька и натянула ловушку обратно. С мохнатым тельцем в руках вернулась в деревню. Может, все не так уж плохо?
Примерно через полтора часа в найденном и хорошо прокипяченном горшке у меня забулькал наваристый бульон. Мясо оказалось вкусным, оно легко отделялось от костей и таяло во рту. Я старалась не думать о том, кого ем, отнесла порцию Каю. Мне не понравилось, что он не удивился, не спросил, где взяла добычу. Но мы оба были подавлены состоянием Бизона, который так и не пришел в себя. Зато аппетит Кая не оставил, и я посчитала это еще одним хорошим признаком. Пообещав, что ухожу, отошла от двери. Мы не попрощались. Кай не стал, а я и не собиралась. Забравшись в дом, притаилась как мышка. Пусть до поры до времени думает, что ушла, если ему так легче.
Бульона хватило и на ужин. Я разогрела остатки, перелила в чашу и понесла к изолятору. Снова подняла руку, чтобы постучать, и снова пришлось пересиливать себя, чтобы сделать это. С каждым новым визитом все сложнее было узнавать о новостях. Или молиться, чтобы никаких новостей не было.
— Кай! Как ты себя чувствуешь? Я принесла еще поесть.
Десять ударов сердца. Пятнадцать. Двадцать…
— Кай! — стук в дверь получился нервным, отрывистым и чересчур громким. — Не сердись, что я не ушла. Ты же знаешь, я тебя не брошу. Ты меня слышишь? Как вы там?
Двадцать пять… тридцать… проклятье, пусть он ответит хоть что-нибудь!
Горячий бульон выплеснулся на пальцы, и тогда я поняла, как дрожит рука.
Сорок пять… пятьдесят… он не откроет. Я почему-то в этом не сомневалась. Чаша полетела на пол, расплескав содержимое по земле. Со всей силы я грохнула кулаками в дверь.
— Кай!
Я перестала считать. Замерла, уставившись на серые доски. Потом тряхнула головой, понимая, что сидеть и ждать больше не стану. Хлипкий дверной засов поддался со второго удара плечом. Потирая ушибленное место, я ввалилась в дом. Взгляд тут же выхватил массивную фигуру Бизона на постели, которая виднелась в проеме, ведущем в соседнюю комнату.
Кай лежал у очага в центре помещения. Его глаза были закрыты, руки крепко обхватывали плечи. Мне показалось, что его зубы стиснуты. Все тело тряслось в мелком ознобе. У меня закружилась голова. Я подошла, с замирающим сердцем опустилась на колени возле него. Коснулась лба — и тут же отдернула руку, будто обожглась. Он весь горел.
Действовать требовалось быстро. Я сбегала за водой и чистым лоскутом ткани. Затем перевернула Кая на спину, мельком отметила, как раскраснелось его лицо и потрескались губы. Попробовала перетащить на более удобное место, но он оказался слишком тяжелым для меня. Пришлось оставить как есть.
Кай застонал, он все время порывался свернуться обратно клубком. Кое-как я стащила с него куртку. Майку разрезала ножом, а лохмотья швырнула в огонь. По сильному мужскому телу прошла судорога. Я прижалась к нему, поглаживая и бормоча слова утешения. Кай затих, доверчиво ткнулся пылающим лбом в мою руку. Ощущать, как он горит, было больно.
С пряжкой ремня на штанах пришлось повозиться, но я справилась и с этим. Смочив ткань, принялась обтирать Кая. На каждый его болезненный стон старалась ответить успокаивающим шепотом. Вспомнила, как он заботился обо мне, когда простудилась. Что бы мы друг без друга делали?
Раз за разом я проводила по его шее, плечам, груди, стараясь не задевать ссадины и царапины от стычки с дикарями. Здорово же ему досталось. Но даже такой: охваченный лихорадкой, израненный, он выглядел лучше всех, кого я когда-либо встречала.
— Ты справишься, слышишь? — тихо произнесла я. — Обязательно справишься. Я просто не разрешаю тебе не справиться. И звездолет покупать не разрешаю. Хватит с нас приключений. Ты обещал меня слушать. Вот и слушай.
Правда, эти слова больше поддерживали меня саму. Кай на них никак не отреагировал. Вскоре вода, в которой смачивала ткань, стала теплой. Я сменила ее и принялась за работу снова. Не чувствовала ни усталости, ни боли в руках. Периодически останавливалась, чтобы вылить несколько капель жидкости в рот Кая. Он глотал их, облизывал губы. Тогда я позволяла себе улыбнуться и немного порадоваться тому, что он продолжает бороться.
Мы продолжаем бороться.
Наконец, Каю стало легче. Его кожа немного остыла, беспокойные метания прошли, уступив место крепкому сну. Он даже начал посапывать, и я несколько минут не могла пошевелиться, слушая этот звук. Потом принесла шкуру и укрыла Кая. Выпрямилась, только теперь осознав, как затекло и болит все тело. Помещение освещалось лишь отблеском угасающего очага. За дверью опустилась тьма. Как быстро наступила ночь!
