Дженнифер Арминтраут - Превращение
— Спасибо, — подумала я в ответ, и мои слова неприятно срикошетили в черепе. — Я никогда не смогу отплатить тебе.
— Это не значит, что ты мне нравишься. Мы не собираемся идти по магазинам за обувью или делать еще что-то в этом роде.
Последовало мгновенье тишины, затем шум прекратился, а следующие ее слова были кристально ясны в моем разуме.
— Убей его, — я видела ее дрожь, когда она повернулась, чтобы выйти из комнаты. — Он убьет меня в конце концов. Мне надо, чтобы он был мертв. Я бы сделала это, но не могу. Убей его, и я отплачу тебе твоим сердцем.
Итак, Далия любила его. Недостаточно, чтобы доверить ему свою жизнь, да и не должна была, но она любила его. Она заявила, что ее к нему притягивала не его сила. Мне верилось с трудом, но сейчас это было ясно.
Мне вспомнилось, что она сказала мне однажды. Кое-что не является ни добром, ни злом. Кое-что просто… есть.
Я полагала, что Далия просто была, как торнадо или цунами. Сила природы. Я не собиралась пытаться понять ее мотивы, стоящие за простым самосохранением.
Ведьма, проходя мимо меня по пути к двери, остановилась:
— Сделай это быстро. Не позволяй ему страдать.
И ушла. Я, с трепетом смотря ей вслед, была так ошарашена, что забыла: Далия освободила Кира.
Крик Макса вырвал меня из ступора:
— Кэрри, берегись!
Кир схватил мой окровавленный кол и бросился на меня с ним. Я отскочила в сторону, но потеряла равновесие и упала на спину. Без колебаний он опустил кол. Я откатилась. Дерево раскололось, со всей силы ударившись об пол.
Макс двинулся ко мне, но я отмахнулась от него.
— Оставайся с Натаном!
Будучи уже в сознании, Натан все же не был достаточно сильным, чтобы бороться и с облаком гнуса, не говоря уж о чем-то еще, что могло напасть на него. И я все еще не верила Далии, благослови, господи, ее сумасшедшее маленькое сердце.
Я прыгнула Киру на спину, используя свою силу, чтобы впечатать его лицом в стену. Потянулась вперед, чтобы выбить его раненый глаз, и почувствовала, как его зубы сомкнулись на моем предплечье: кости легко треснули в его челюстях, и кровь закапала из моих парализованных пальцев.
О, великолепно. Как ты собираешься драться одной рукой, док? Кир поднял меня над головой и бросил через комнату. Я жестко приземлилась.
Он вытер руки о халат:
— Небольшие проблемы?
— Нет, никаких проблем, — я ненавидела хриплый звук своего прерывистого дыхания. — Просто немного запыхалась.
Он засмеялся и протянул руки.
— Брось, Кэрри. Давай прекратим это безумие. Ты знаешь, что никогда не сможешь убить меня. Между нами слишком много всего.
Его голос звучал не так уверенно, как ему хотелось бы.
— Я уже убивала сегодня. Может быть, теперь я почувствовала вкус к этому.
— Ты убивала незнакомцев. Мужчин, которых не знала. — Он маленькими шагами приближался ко мне. Я не двинулась, даже когда он обхватил меня руками. — Мужчин, которые никогда не трогали тебя. Никогда не были внутри тебя. Мужчин, которые никогда не видели твои самые интимные мысли и эмоции.
Я знала, что он больше не был моим создателем, но мое сердце — то, которое не могло быть удалено так легко — помнило время, когда он был им.
— Это ничего не значило.
— Значило, — настаивал он, лаская мои волосы. — Ты знаешь, что значило. Ты чувствовала что-то ко мне, от чего не могла отмахнуться. И сейчас не можешь.
— Я чувствовала что-то к тебе, потому что ты манипулировал мной, заставляя чувствовать это. И теперь — ничего не чувствую.
Я не любила его. Я никогда не любила его. Не так, как он хотел. Как я могла?
Казалось, мои слова ранили его сильнее, чем любая физическая жестокость, которую я совершила по отношению к нему.
— Я любил тебя.
Эти слова заморозили меня на достаточно долгое время, чтобы он мог поудобней обхватить меня.
Натан слабо приподнялся на локтях:
— Кэрри, убирайся от него!
— Отпусти ее! — Макс поднялся на ноги. — Не двигай ни единым чертовым мускулом, Кэрри!
Я почувствовала лезвие ножа у своей шеи. Меня одурачили.
— Я на самом деле любил тебе, Кэрри. Все еще люблю, — голос Кира был напряжен, и холодная слеза капнула мне на шею. — Почему ты не могла полюбить меня?
Любовь… не была словом, которым я легко разбрасывалась, но с ножом, приставленным к шее, мои приоритеты менялись действительно быстро.
— Может быть, я любила тебя.
— Если бы ты любила меня, ты бы осталась со мной. Почему ты не осталась?
Я услышала какое-то отчаяние в его тоне, похожее на мой умоляющий внутренний голос, который каждый раз критиковал меня, когда я не могла удовлетворить отца. То же отчаяние, которое я видела в Кэми, в глазах бедной мертвой девочки в ту ночь, когда она спрашивала Кира, почему он больше не зовет ее. Растоптанную надежду, которая отразилась на мгновение на бесстрастном лице Далии, когда она пришла в комнату Кира и обнаружила в постели на своем месте меня.
Кир действительно хотел, чтобы я полюбила его.
Хотя это и причиняло боль, мне пришлось солгать, чтобы спасти свою жизнь:
— Я останусь.
— Кэрри, нет! — закричал Натан. Выражение его лица было таким же опустошенным, как в ту ночь, когда умер Зигги. Он был в ужасе.
Ну поверь же мне!
Молясь, чтобы Кир не разгадал мою хитрость, я повторила:
— Я останусь. Но я должна знать, что буду в безопасности.
Убрав нож, Кир повернул меня в своих руках и прижал к груди.
— Ты будешь в безопасности. Клянусь, ничто больше не причинит тебе вред.
— Но я не могу доверять тебе, — я взяла нож из его руки, и он с готовностью отдал его мне. — Ты уже отправил мое сердце Пожирателю Душ.
Кир выпустил меня из своих объятий:
— Я достану его обратно для тебя.
Облегчение на его лице пронзило мое сердце.
«Ты не можешь чувствовать вину. Он получил то, что заслуживает», — сказал мне Натан.
— Я бы хотела быть уверена, — ответила я обоим: Натану и Киру.
Его взгляд двинулся от моего лица к лакированному ларцу, который он так бережно держал раньше.
Отец Кира разрезал его грудь.
Кир разрезал мою.
Я знала, что лежит в этой коробке.
Кир надменно улыбнулся мне:
— Конечно, я знаю, ты нашла причину, чтобы вернуться ко мне. Но я также знаю, что ты не дура. Так что я принес кое-что в обмен.
Он подошел к столу и поднял ларец.
— Вот. Держи это как залог безопасности, пока твое не вернется. Но это не будет всегда принадлежать тебе.
— Что это? — задыхаясь, спросила я, когда он вложил ларец мне в руки.
— Мое сердце.
Кир притянул меня к себе и поцеловал. Я почувствовала огромную печаль. Я знала, каково это, хотеть любви: возможность обладания ею постоянно ускользала от меня. Но Кир не был похож на меня: мне пришлось научиться заполнять жизнь чем-то другим, он же просто пытался заставить других любить себя. В конце концов, его поиски силы и контроля стали его погибелью. Потому что теперь, когда он поверил, что наконец-то получил любовь, он позволил себе стать уязвимым.
