Анна Яновская - Психотерапевт его величества
Выхожу на берег, удивляясь чистоте и гладкости мелкого песка под ногами, Сей чуть отстает, я чувствую ласкающий мужской взгляд чуть пониже спины. Ну да, здесь таких купальников нет, знаю. Замедляюсь, позволяя ему меня догнать, на меня смотрят огромные и честные глаза. Ясно, признаваться в неприличном мысленном лапании никто не собирается. Поляна между зеленых скал небольшая, метров десять в диаметре, зато на ней есть все, что нужно для пикника: навес от солнца, большое покрывало, корзина с едой и знойный полуголый красавец, заботливо сервирующий нам переносной столик. Растекаюсь по покрывалу и прошу меня не кантовать – все-таки руки устали от напряжения, пытаясь удержаться за скользкие плавники. Глажу шершавый песок, сравнивая чувствительность правой и левой – одинаково щекотно и нежно. Значит, я полностью восстановилась после неприятностей последних дней. Не слышу его шагов, поэтому вздрагиваю от ощущения теплых ладоней на спине, чутко и уверенно скользящих вдоль позвоночника, мягко растирающих поясницу. Устраиваюсь поудобнее, готовясь превратиться в лужицу удовольствия. Я не знаю, когда Сей расстегнул цепочку купальника, но судя по длинным проходам от копчика до исцеленных лопаток, ему ничего не мешает мять меня. Я тесто. Нет, я восковая свеча под лучами солнца – оплывающая сразу со всех сторон от ровного тепла. Мягкая и податливая… А чего это он сквозь зубы шипит?
– Искушение мое, прекрати стонать, – Сейшей чуть наклоняется вперед и я попкой ощущаю эффект от моих непроизвольных постанываний. Вообще-то, мне и самой хочется. Прогибаю поясницу, подставляясь под его бедра, ладони эльфа проходят по контуру моего тела с совершенно другим, властным прикосновением. Сжимает грудь, обнимает подбородок, чтобы развернуть мою голову для поцелуя… Выпрыгиваю из-под него, отбегаю на несколько шагов и падаю на колени, задыхаясь от невозможного, невыразимого ужаса. Меня трясет, зубы клацают, из груди рвутся рыдания. Сей делает шаг вперед, чтобы утешить, успокоить, но я неуклюжим крабом пячусь от него, как от прокаженного. Я НЕ МОГУ!
– Пожалуйста, не подходи. Пожалуйста. Не подходи. Прости. Я не могу. Только не подходи. Это сейчас пройдет. Прости.
Сейшей смотрит с такой тоской и болью, что мне становится невыразимо стыдно. Ну что ж я за псих такой! Я же знаю, что он не причинит мне вред… А-А-А!!!
Он всего лишь сделал шаг в сторону корзинки с едой, а я кричу от ужаса. Понимание идиотизма моих собственных реакций и полная невозможность хоть что-то изменить становятся последней каплей. Давно необходимые слезы прорывают видимость спокойствия, и я рыдаю, уткнувшись в свои ладони, уже и не пытаясь взять себя в руки. По воздуху ко мне прилетают салфетки, кружка с чаем и рюмка со спиртовой настойкой. Выбирай, дорогая, что тебе сейчас нужнее. Когда сил плакать уже не остается, молча иду в море – минута интенсивной гребли, и я под водопадом. Пусть смоет опухшие глаза и красный нос, пусть уйдет стыд. Когда собираюсь плыть обратно, меня обнимает волна. Покачивает, баюкает, лижет соленым краем щеки, целует губы. Он не смеет приблизиться ко мне сам, а воде можно. Выхожу на берег, чувствуя странное опустошение. Наверное, хорошо, что я поплакала. Нельзя человеку, который побывал в заложниках, делать вид, что все хорошо только потому, что все живы. Ощущение потери контроля над своей жизнью, беспомощность, страх, боль, неизвестность… Все это должно быть разделено с кем-то, высказано, выплакано. Говорят, о горе нужно рассказать тринадцати разным людям, чтобы оно стало чуть-чуть меньше.
Сажусь на противоположный край покрывала, обнимаю колени. Говорить все равно нужно.
– Прости…
– Ася, не нужно. Ты предупреждала, я забыл… Пожалуйста, помоги мне понять, что именно делать нельзя? Я очень не хочу пугать тебя… Мне больно видеть, что ты меня боишься.
Как же это объяснить, если мой страх совершенно иррационален? Но я должна. Молчать о проблеме – значит, не иметь шансов ее решить.
– Когда я родилась, моя шея была обмотана пуповиной. Вообще, это нередкое явление в моем мире, при нормальном сопровождении родов не представляет опасности для жизни. Я не знаю, что именно пошло не так. Но сейчас на уровне памяти тела, сдавливание шеи связано с паникой перед умиранием. Я совершенно не могу передать этот животный ужас, когда чья-то рука стремительно приближается к тревожной зоне. Знаешь, подростком я совсем не надевала одежду с высоким горлом, никаких кулонов или шарфов. Я взрослела, приступы случались все реже. А сегодня произошло то, что психологи называют ретравматизацией. Была реальная угроза жизни, и от нехватки кислорода я потеряла сознание. Теперь паника поднимается от одного воспоминания, от слишком быстрого движения в районе горла… Вот пока ты медленно разминал мне спину, я не беспокоилась. Но когда твои движения стали резче, тогда меня и накрыло… Если паническая атака уже идет, я задыхаюсь, и любой живой объект около меня воспринимается как угроза. Мне жизненно необходимо безопасное пространство и кислород, чтобы успокоиться. Как-то так.
– Как я могу тебе помочь?
– В ближайшее время держать дистанцию. А вообще… не знаю. Может быть, нужно просто время.
– Хорошо. Держать дистанцию… Ты завтра хочешь отметить свой день рождения?
– Да. У меня там утром клиент какой-то новый, а потом хочу устроить праздник… Ты что-то имеешь против?
– Ася… послезавтра тебя отправят домой. Я попросил. Брайон на свободе, это не дает мне покоя. В своем мире ты будешь в большей безопасности.
Послезавтра? Значит у нас с ним осталось всего двое суток? А я даже обнять его толком не могу. Что же, ты знала, что придет время прощаться. Ты знала, что будет больно. Так что нечего портить унынием последние дни.
– Ты прав. У нас в мире тоже встречаются маньяки, но они хотя бы не имеют ничего личного против меня… Ты поддерживаешь связь со своими сотрудниками?
– Конечно. Как только будут какие-то зацепки по Брайону, я должен буду сразу уйти.
– Кинарис уже просканировали?
– Да. Ты точно хочешь это знать?
Киваю.
– Это была ее мама. В юности леди Таша сама имела шансы стать невестой тогда еще совсем молодого Альмиро. Она была очень красивая и амбициозная женщина и даже почти соблазнила наивного принца, но вмешался его отец, которому показалось, что у леди слишком корыстный подход к процессу, а короли, ты знаешь почему, любви ищут. Охота на принца стала красивой сказкой на ночь для маленькой Кинарис. История про то, как мама почти стала королевой, впечаталась в ее сознание как навязчивая идея. У мамы не получилось, но она-то лучше, она превзойдет неудачницу. Я так понимаю, что леди Таша поощряла эти фантазии. И ровно десять лет назад на двадцатый день рождения в тайне от отца подарила единственной дочке поход к Оракулу… Никто толком не знает, что за существа, эти оракулы. Больших в мире официально два, у нас и у Сталесты. Мелкие встречаются в самых неожиданных местах, но тоже довольно редко. Так вот… Обычно покупатель отдает только деньги, обреченную на смерть жертву ему выдают служители. Но иногда, никто не знает, по какой логике, Оракул хочет за конкретный совет конкретную жизнь. Ты была права, леди Таша не вернулась из паломничества. Для супруга она пропала без вести, заподозрить Кинарис он не мог, ведь дочь по его мнению отмечала совершеннолетие в Элении, в компании подружек. А девушка решила, что раз уж мать дала ей цель в жизни, будет логично, если она оплатит ее выполнение… Может быть, после этого она окончательно тронулась. Но, скорее, была безумна изначально. И да, когда объявили о помолвке Альмиро и Лиары, Кинарис нашла Брайона, впервые оплатив его найм. Следующие три года он регулярно выполнял ее поручения. Но про разработки аллора она не знала. Сюрприз готовил, видимо.
