Черная невеста (СИ) - Анифер Екатерина

«И вправду странно, — в свою очередь пробормотал Амореонэ. — Не могло же мне померещиться».

— Отойди. — Приблизившийся Щупа попытался отодвинуть меня в сторону, но я воспротивился:

— С какой это стати? Мы вам ничем не мешаем.

— Отвали, щенок! — замахнулся Щупа. Я напрягся, в любой миг готовый к ответной атаке, но Люцифэ впился в меня клещом и чуть слышно прошептал прямо в ухо:

— Не глупи.

Ругнувшись про себя, я напряжённо застыл без единого движения. Зачем Люцифэ эта комедия? Я даже решил не блокировать удар, за что и поплатился: отлетел к стене и чуть не взвыл в голос, ударившись о выступ многострадальным плечом. И тут же захотел заткнуть уши от пронзительного визга.

— Заткнись, генна! — рыкнул один из каторжников, следом послышался звук удара. Люцифэ — а визг без сомнения принадлежал именно ему — на миг смолк. Этого времени мне хватило, чтобы твёрдо встать на ноги и сообразить, что к чему. Увидев развернувшуюся перед глазами картинку, я похолодел. Они, что, собираются надругаться над тёмным? Но если колодочники увидят, что это не девчонка, то всё будет ещё хуже. Вот джер! Чтоб Люцифэ с его идиотскими идеями!

Я бросился к обступившей Льдинке парочке, разглядев в руках одного из каторжников нож, однако третий колодочник заступил мне дорогу.

«Погоди, — остановил меня Амореонэ. — У белобрысого должен быть какой-то план, иначе он повёл бы себя по-другому».

Какой тут может быть, к демонам, план, когда они его избивают?

«Этот тёмный может намного больше, чем просто царапаться и кусаться».

В этот миг каторжники повалили Люцифэ на пол, отчего тот опять громко завизжал. В ответ Щупа ударил его ногой по голове. Этого я уже выдержать не мог и, поднырнув под мешающую руку, кинулся к Льдинке.

— Что здесь происходит? — гаркнул кто-то сзади, но я и не подумал остановиться, так как уже почти достиг склонившегося над распростёртым Люцифэ Щупу, на ходу метя в основание шеи. Может, и не убью, но искалечу точно.

«Не смей! — рявкнул Амореонэ. — Ты деревенский мальчишка. Бей соответственно».

Прошипев пару нелестных эпитетов в адрес меча, я всё же послушался и нанёс вполне безобидный удар по спине. Каторжник крякнул и, на удивление быстро повернувшись, нанёс боковой удар из нижней позиции. Я бы мог отскочить, но тогда наша легенда рухнет, так что я лишь неловко прикрылся, частично смягчив удар, и полетел на пол.

— Что здесь творится, я спрашиваю, выродки вы Бездны? — гаркнул всё тот же голос.

— Они захотели сбежать, — зыркнул на нас пособник Щупы. У меня аж дыхание перехватило от подобной наглости. Коротко глянул на Люцифэ и чуть не цыкнул с досады: тёмный сидел на полу и самозабвенно рыдал, размазывая слёзы, пополам с грязью по начинающему припухать лицу. Придётся объясняться самому.

— Неправда! Вы сами сюда пришли и принялись нас избивать.

— Молчи, выкидыш гиены! — прошипел Щупа, со злостью и ненавистью глядя на меня, потом повернулся к вновь пришедшему и пояснил: — Врёт он всё.

— Тогда почему мы здесь, в тупике, а не где-нибудь поближе к выходу? — отпарировал я, с вызовом глядя на каторжника. В ответ на его ненависть с глубины души поднялась собственная. Я желал, чтобы эта мразь подохла и как можно скорее. Я в жизни никому не желал смерти так, как этому клеймённому. Ненависть, казалось, переполняла меня, мешая дышать и рационально мыслить. Хотелось одного: броситься к Щупе и одним ударом избавить Мироздание от этого отродья.

Внезапно всё схлынуло. Я в полном недоумении прислушивался к себе и ничего не мог понять. Ещё миг назад я задыхался от переполнявших меня эмоций и сил, а сейчас абсолютно опустошен, причём и физически тоже. А так будто и не было этой вспышки. Зато в полной мере дали о себе знать многочисленные синяки, о которых я не задумывался до этого мига.

— Идём к Дихте, — после недолгого размышления постановил прибывший. — Он решит, как с вами поступить.

— Да ладно тебе, — пошёл на попятный Щупа. — Тебе тоже достанется девчонка. Дихта мальцов защищать не будет, а так хоть позабавимся.

— Так вы здесь!.. — вспылил каторжник, до которого только сейчас дошёл смысл происходящего. — За кого ты меня принимаешь, выкидыш слизня?

Щупа, сообразив, что сболтнул лишнее, предложил:

— Хорошо, пошли. Посмотрим, что он скажет. А ну вставайте, мелкие!

Стоило нашему защитнику, чуть ослабив бдительность, отвернуться, как Щупа бросился на него, извлекая из рваного рукава острый камень. Каторжник, наверно, что-то почувствовал, так как смог частично блокировать удар, пришедшийся в плечо, а не в шею, после чего с силой оттолкнул Щупу. Тот оступился, не удержался на ногах и начал заваливаться на спину. С запозданием выбитое оружие, крутясь, полетело вверх, ударилось о свод и, тихо дзинькнув, устремилось обратно.

Щупа даже закричать не успел, не попытался заслониться или увернуться, хотя у него был миг или два времени, прежде чем остриё самодельного клинка вошло в правую глазницу. Каторжник чуть дёрнулся и затих. Кто-то судорожно вобрал в лёгкие воздух. Я тупо смотрел на покойника, не понимая, как это так: умереть столь глупо да ещё и от собственного оружия.

«Вообще-то, этого бы не случилось, не пожелай ты ему смерти».

Что ты хочешь этим сказать?

«Ты захотел, чтобы он умер, и Мироздание пошло тебе навстречу, — терпеливо пояснил Амореонэ. — Это следствие воздействия твоей силы. Если бы ты более конкретно поставил задачу, то он умер бы по-другому».

Но он же сам…

«Сам, сам! Но надеюсь, теперь-то ты понял, в каком направлении тебе нужно более активно работать? И поверь мне, совершенно ни к чему каждый раз так себя опустошать. Однако для первого более-менее осмысленного раза сгодится».

Он умер только из-за того, что я так захотел. Но ведь это неправильно. Нет, это создание заслуживало смерти, но не такой несуразной. Мне было не по себе от осознания того, что всего лишь из-за моего мимолётного желания кто-то умер. Наверно, если бы я его убил в поединке собственными руками, я бы чувствовал себя по-другому, а не как в ожившем абсурдном кошмаре.

Произошедшее оставило неприятный осадок и заставило задуматься о тех силах, о которых говорил Амореонэ. До этого случая я воспринимал всё скорее как игру, и лишь произошедшее показало, насколько опасными в моём случае могут быть простые мысли и желания.

Так странно, я ведь и до этого пользовался своей силой, в частности, когда возвращал себе нормальный вид, но ведь тогда всё было по-другому, ожидаемо, что ли. И чувствовал я себя не столь отвратно.

Отвернувшись от трупа, я подошёл к Люцифэ и помог ему встать. Льдинка тихо всхлипывал и дрожал, глядя на покойника расширенными глазами. Интересно, он взаправду или это вновь игра?

Первым пришёл в себя наш защитник. Выругавшись, он вытащил из глазницы покойника самодельный нож и приказал следовать за ним.

— А труп куда? — неуверенно спросил пособник Щупы.

— Потом заберут.

Мы вновь отправились по тёмным, плохо освещённым коридорам. На этот раз по дороге нам почти никто не попался, что было странно. Отсутствовали и сторожа, которые, по утверждению Люцифэ, должны были быть за вторым поворотом.

Комнаты Дихты охраняла та же парочка, что и в прошлое наше посещение, однако сейчас нас пропустили без пререканий. Настороженный феникс лично встретил нас в проёме маленькой комнаты. Выслушав версию нашего защитника, Дихта сказал нам с Люцифэ оставаться здесь, а сам с остальными ушёл.

Возвратился он где-то через полбоя. Бросив в нашу сторону короткий взгляд, феникс вновь вышел, но через четверть стигны вернулся с какой-то миской. Поставив её на скамью, сел рядом.

— От вас слишком много неприятностей, мелкие. Личность неопознанной расцветки, иди сюда. Кстати, как вас зовут?

Решив, что наши имена ему всё равно ничего не скажут, я пробормотал:

— Дар, а он Люцифэ.

— Люцифэ, иди сюда. Не бойся, бить не буду.

— Зачем я вам? — глянул исподлобья тот и тут же вскинул голову, с вызовом глядя на предводителя бунтарей.