Ольга Куно - Тайна Тёмного Оплота (СИ)
— О, простите! — воскликнула я, после того, как мы с 'братом' резко остановились от неожиданности. — Мы не хотели мешать вашему уединению. Просто гуляли по саду и оказались в этой его части совершенно случайно. Правда, Эрик?
Эдвин пробурчал нечто неразборчивое, но должное восприниматься как положительный ответ.
— Что вы, всё в порядке, — вежливо улыбнулась Тамира. — Это я, должно быть, расположилась в не совсем удачном месте. Ещё не привыкла к замку и его особенностям.
— Ну, полагаю, у вас будет для этого много времени.
Я поморщилась. Вроде бы со словами Эдвина всё было в порядке, но уж больно ощутимая сквозила в них неприязнь. А травница не настолько глупа или невнимательна, чтобы не обратить внимания на его интонации.
— В самом деле, у вас вся жизнь впереди! — радостно подхватила я, стремясь исправить впечатление. — Кстати, когда состоится свадьба?
— Через два дня.
Голос Тамиры прозвучал столь бесстрастно, будто речь шла не о бракосочетании её шестиюродной сестры, которую она и в жизни‑то никогда не видела.
— Что ж, примите наши самые искренние поздравления! — Я была сама любезность. — Ещё раз простите, что потревожили. Пожалуй, мы пойдём.
Я повернулась к Эдвину за поддержкой.
— Да — да, — сразу же согласился он. — Я думаю, нам вообще стоит заканчивать прогулку. Этот сад оказался не таким приятным местом, как казалось вначале.
Бросив на Тамиру последний и, увы, неприязненный взгляд, он пошёл прочь по тропинке, увлекая меня за собой. Мне оставалось лишь послать девушке прощальную, извиняющуюся, улыбку.
— Прости, — хмуро бросил Эдвин. Он смотрел прямо перед собой, поэтому моего укоризненного взгляда, скорее всего, не видел, но отлично понимал, что в очередной раз не сдержался. — Просто она обещала ждать.
Он не стал развивать эту мысль: и так всё было понятно.
— Тебя долго не было, — заметила я.
Сколько времени прошло с того дня, как мы пересекли Грань и оказались на территории Настрии? Не так‑то просто было сразу сообразить. Я успела побродить по стране, вернуться как раз вовремя, чтобы вытащить Сэнда из лап наёмной убийцы, стать наставницей Джеймса, принять участие в разработке новой настрийской политики… Месяца два, не меньше. Всё это время от Эдвина в Оплоте не было ни слуху, ни духу. Так ли удивительно, что девушка не сочла разумным ждать его гипотетического возвращения?
— Знаю, — кивнул он. — Но я вернулся так быстро, как мог. И если бы она хотя бы выбрала кого‑то другого! Но Коллинз… Я ведь рассказывал ей про него. Но она всё равно не поверила. Стало быть, он значил для неё слишком много.
Я сочувственно посмотрела в спину напарнику, продвигавшемуся по саду более быстрым шагом. Я знала его историю: он успел рассказать обо всём нам с Сэндом. Следовательно, и Тамира была в курсе, что Брайан стал для Эдвина фактически палачом. Не захотела верить? Сочла, что это не имеет значения, поскольку Эдвин — 'предатель родины', а, следовательно, так ему и надо? Так сильно любила Брайана, что просто забыла обо всём прочем? Я скривила губы: слишком приторно звучала последняя версия. Да, я лучше многих знаю, насколько хорошее впечатление умеет производить Брайан. Каким он может быть приятным собеседником, обаятельным ухажёром, да и, что уж там скрывать, отличным любовником. Но на влюблённую дурочку Тамира не походила никак. А может, этот брак построен на голом расчёте? Жизнь в Оплоте, мягко говоря, нелегка. И если тебе делает предложение человек, живущий в самом Замке Надежды, правая рука самого короля, по сути — лорд, способный радикально изменить всё твоё существование… При этом молодой, красивый, обаятельный мужчина… Да многие ли девушки отказались бы? И можно ли хоть одну из них винить в готовности согласиться?
Разговаривать наедине, быть может, и было о чём, но было столь же очевидно, что момент сейчас для этого неподходящий. Так что мы покинули сад и просто поднялись в свои комнаты. Здесь я всё‑таки подошла к настенному ковру и, сделав Эдвину знак не шевелиться, прислушалась. Потайное окошко давало шпионам возможность подслушивать наши разговоры, но оно же имело и обратную силу. Пользуясь своим острым слухом, я была вполне способна определить, стоит ли кто‑нибудь с той стороны. Рано или поздно шпионов выдавало дыхание. На этот раз за стеной никого не оказалось.
— Можем отдыхать, — сказала я, отходя от ковра.
Это была своего рода кодовая фраза, означавшая отсутствие слежки. На всякий случай мы всё‑таки предпочитали не откровенничать вслух без крайней необходимости.
Только мы устроились в комнате (Эдвин уселся на стул, я забралась с ногами на мягкий диван), как в дверь постучали. Я выразительно поморщилась, но затем весьма любезным тоном предложила стучавшемуся войти. В комнату проскользнула горничная — дородная черноволосая женщина лет сорока, в тёмно — синем платье, белом переднике и белой же косынке. В руке она держала щётку для пыли.
— Господин. Госпожа. — Она поприветствовала нас двумя реверансами.
— Здесь уже делали уборку сегодня утром, — не без раздражения бросил Эдвин. —
— Я пришла не ради уборки, — заявила горничная и, немало нас удивив, отложила щётку на подлокотник кресла.
— А ради чего, в таком случае? — нахмурился Эдвин. — О напитках мы тоже не распоряжались.
Впрочем, он и сам понимал, насколько маловероятно последнее предположение, учитывая, что ничего, напоминающего поднос с напитками, горничная не принесла.
— Ради совсем другого, — глубоким, томным голосом произнесла женщина, после чего решительно шагнула в сторону Эдвина.
При этом в его взгляде было что‑то от хищного зверя, обнаружившего добычу. Во всяком случае, так показалось не только мне, поскольку Эдвин поднялся с кресла и стал по стеночке отодвигаться от горничной подальше. Однако же куда ему было до её напора? Настигнув Эдвина в два прыжка, женщина нависла над ним и интимным тоном сообщила:
— Наверное, вы не обратили на это внимания, но я присутствовала на вчерашнем ужине. Вы тогда сказали, что ненавидите женщин.
— Я выразился иначе, — поспешно покачал головой Эдвин, заодно прикидывая, как бы ускользнуть от горничной.
Увы, возможности сделать это тактично она не оставила, а совсем уж невежливо отталкивать женщину напарнику не позволяло воспитание.
— Это неважно, — прошептала она, тяжело дыша. — Я поняла, что необходимо доказать вам, насколько хороши бывают женщины. Чтобы вы раз и навсегда изменили мнение о женском поле, вам необходимо пообщаться с нами поближе.
— С — со всеми поближе? — на всякий случай уточнил Эдвин.
