Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

— Стольких, сколько потребуется. — Она резким жестом указывает на битву внизу. Ведьмы и колдуны, бывшие нашими наставниками в Ордене, её верные последователи, уже вышли защищать этот рубеж. — Ты не можешь ранить меня. Ни Львов. В этой битве ты бесполезна для Волков. И если ты не ранишь их, ты умрешь. Принесешь ли ты эту жертву ради своих?

Я сжимаю зубы. — Это того стоит.

Моргана горько смеется. — Я любила твою мать, но она тоже была наивна и поэтому погибла. — Она яростно приближается, хватает меня за затылок и разворачивает к битве. Я подставляю руку между своим телом и балюстрадой, но камень впивается мне в грудь. — Ты должна чувствовать импульс, тягу, толкающую тебя протянуть руку и атаковать их. Посмотри на них. Вот они. Готовы быть принесенными в жертву. Твоя жизнь за их жизни. Твои Волки.

Я позволяю ей говорить. Позволяю тишине повиснуть между нами, пока снаружи взрывы магии и звон металла оглашают тьму леса.

И тогда я перестаю задыхаться. Перестаю нарочито тяжело дышать. Выпрямляюсь и поворачиваюсь к лжекоролеве.

— Знаешь, кого еще можно ранить как Волка?

Я вынимаю руку, которую держала за спиной, и показываю ей: окровавленную и крепко сжимающую кинжал. Кровь стекает по моему запястью и предплечью, скользит по коже и падает на светлый мраморный пол.

Я улыбаюсь, и Моргана шипит.

Она отводит плечо назад, и мгновение спустя магия покидает её тело и взрывается, ударяя в мое. Меня отбрасывает внутрь дворца, швыряет далеко; я с грохотом падаю и скольжу по мраморному полу под действием её силы.

Я чувствую её магию в костях и плоти, чувствую её в своих внутренностях, разрывающую пакт, который она нарушила сама.

Я принимаю первый удар со смирением. После этого — я свободна.

Я встаю, и мне не нужно направлять удар.

Жуткий звук раскалывает небосвод, который на мгновение заполняется светом. Это длится лишь секунду. Затем ярость моей магии обрушивается на Моргану.

В один миг балкон цел, а в следующий — превращается в руины. Я чувствую, как магия бурлит в моих пальцах, прося, требуя еще.

Моргана всё еще невредима, в одном шаге от разрушенного пола балкона, рухнувшего в сад. Её рука поднята после того, как она отразила атаку, черное платье запачкано пылью от взрыва.

— Твой отец тоже был хорош в том, чтобы запутывать правду, выворачивать слова.

— Дело не в словах, а в убежденности. — Я прикладываю руку к груди. Моя собственная кровь пачкает густую синеву моего платья. — Если бы я не верила в то, что сказала, это бы не сработало.

— И теперь сделка расторгнута, — замечает она, пристально глядя на меня. — И что ты будешь делать? Сразишься со мной? Ты, которая только что открыла свои силы?

Я отвечаю ей таким же взглядом. — Я сражусь с тобой. И я уничтожу тебя.

Глава 38

Кириан

Дворец превратился в поле битвы. И Одетт сражается с той, кто, должно быть, Моргана — Дочь Мари из Илуна, предавшая своих.

Я продолжаю идти вперед и стараюсь не смотреть наверх, не позволяя этому уколу в груди, этому драматичному рывку, отвлечь меня. Я продвигаюсь к последней линии солдат, которые отступают, сдавая позиции, когда ноги мне отказывают.

Я падаю на землю. И понимаю, что на этот раз дрожи земли не было. На меня смотрит ведьма.

Я рычу от разочарования и пытаюсь встать, но силы покинули меня; мышцы ног не слушаются… и другой солдат замечает это. Он приближается, решив закончить дело.

«Слышишь её теперь, паладин Гауэко? Слышишь, как она кричит твое имя?».

Шаг за шагом. Две окровавленные сапога на земле. Я крепко сжимаю меч и поднимаю его. Подводят только ноги.

Передо мной сапоги исчезают, и внезапно я вижу лишь босые ступни, ступни из костей. Эрио смотрит на меня сверху вниз, и я готов поклясться, что он улыбается. Ледяной порыв ветра треплет его ветхие одежды.

«Пришло время снова заключить со мной сделку. Кто из вас двоих будет вечно скитаться в Чистилище?».

Он исчезает, и вдруг я понимаю, что солдат уже надо мной. Я сдвигаюсь как раз вовремя, чтобы уклониться от удара. Эрио играет со мной и выигрывает, потому что только он знает правила игры.

— Ева! — кричу я в отчаянии.

Она видит меня на земле, но я понимаю, что она не знает, какая из ведьм меня удерживает. Она наносит еще один удар, уничтожая другую, но это не моя, и у меня нет возможности сказать ей об этом, потому что я должен уклоняться от этого солдата.

Я приподнимаюсь, как могу, с криком боли, опираюсь на одну руку, впиваясь пальцами в землю, и парирую удар его меча другой рукой.

Я чувствую искру, высвобождение силы, и мои ноги реагируют вовремя, чтобы уклониться от очередной атаки. Ева нашла ведьму. Я вскакиваю на ноги, и, застигнутый врасплох, солдат Львов спотыкается. Я не упускаю возможности. Я швыряю его на землю серией точных ударов.

Снова передо мной Эрио пытается затуманить мне зрение. «Одного я отведу к Гауэко, а другой останется один и потерянный во тьме навеки».

Ярость пожирает меня. Она горит в моих венах и поглощает всё, пока не остается только крик.

Я бросаюсь вперед с поднятым мечом и обрушиваю жестокий удар. Солдат, думавший, что сейчас умрет, смотрит на меня широко раскрытыми глазами с земли. Но я не хотел уклоняться от Эрио.

Элегантный диагональный разрез распарывает тунику бога Смерти от края до края там, где его настиг мой меч.

Пронзительный звон сверлит мне перепонки. Всё остальное исчезает на мгновение.

Только Эрио и я, лицом к лицу, и его глаза пронзают меня без жалости, с яростью и гневом… а также со страхом.

Звуки возвращаются, а с ними и крики. Солдат, упавший на землю, поднимается как может и убегает в ужасе, Волки тоже отступают, Львы бегут обратно во дворец.

И тут я понимаю: Теперь остальные тоже могут видеть Эрио.

Глава 39

Кириан

Образ Эрио замораживает время. Тьмы больше нет, ведьмы забрали её. Идет дождь из света: переливчатые, золотые и багровые лучи пересекают пространство, отделяющее нас от дворца. И там, за ужасной фигурой того, кто присвоил себе имя Смерти, самые яркие огни раскалывают ночь пополам.

Стекла у балкона взрываются от луча света, и солдаты позади меня, хоть и находятся далеко, пригибаются и закрывают лица щитами.

Вокруг больше никого нет. Солдаты, Львы и Волки, отступили. Ведьмы не могут этого сделать, потому что Ева и соргинак не позволяют им отступить, несмотря на выражение ужаса, которое Ева не в силах скрыть.

— Продолжайте наступать! — Голос моей подруги перекрывает тишину откуда-то из леса. — Не останавливайтесь сейчас! Победа в шаге от нас!

«Наступай, паладин Гауэко», — подначивает меня тогда голос Эрио.

Судя по реакции моих солдат, теперь его слышу не только я.

Могущественный и ужасный, он выпрямляется, когда порыв ветра треплет тунику, которую я разорвал. Под ней нет ничего, кроме костей и тьмы.

Я решительно сжимаю рукоять меча, но Эрио поднимает руку в мою сторону, и я падаю на колени. На этот раз я знаю: это не ведьма. Эта сила иная, болезненная и неотвратимая: приговор, приведенный в исполнение. Она волнами скатывается по ногам, режущими разрядами, приковывающими меня к земле.

«Вот результат вызова божественным силам. Так есть сейчас, и так было всегда».

Он делает шаг ко мне с всё еще поднятой рукой, и что-то в самой глубине моего существа знает, что я обречен.

Ева в ужасе выкрикивает мое имя. Взрыв света ударяет рядом с ней, и я знаю, что ей не дадут передышки. Теперь кажется, что Эрио на стороне Львов, и они воспользуются этим до последнего.

Бог преодолевает разделяющее нас расстояние одним шагом. Его пальцы нависают надо мной и грубо срывают шлем, который он швыряет на землю.

«Двое богов не смогли бросить вызов правилам, а ты поверил, что сможешь вернуться из Смерти без последствий. Высокомерный и жалкий». Тогда его пальцы хватают меня за подбородок и болезненно вздергивают его вверх. Я хотел бы пошевелиться, но колени не слушаются. «Твое имя будет забыто, как и имя паладина Гауэко, и грядущие поколения будут знать тебя как надменного человека, который возомнил, что может бросить мне вызов, и умер ужасной смертью».