Елена Колоскова - Сид и император (СИ)
Я растворяюсь в ней, прокручивая нейрон за нейроном. Как древние боги, я устроила конец света и очистила землю, чтобы начать все сначала.
* * *Закончив, я тяжело осела на землю.
Женщина-агент тихонько скулила и чмокала. Из уголка ее рта потекла слюна.
«Проклятье!»
Не переборщила ли я? Но сил уже нет проверять. Хватит на сегодня магии. Слишком опасно для ребенка.
На секунду мелькнула безумная мысль вырезать контрацептивный имплант, но я тут же отбросила ее. Какие парадоксы это породит, я не могла предугадать. Но одно знала точно. Если Твигги из Рэнса родит от Эйвинда Секиры, она никогда не встретится с сидом. Я опять разорву хрупкую цепь событий.
«Вероятностный шторм».
Стать клинком мирозданья, разрушителем миров только по собственной прихоти? Нет, нет…
Теперь я должна замкнуть круг. Проведя нехитрые расчеты по таблице временных потоков, я поняла, насколько нужно переместиться, чтобы попасть в Рэнс к нужному моменту.
Нужно попасть в тот безлюдный «быстрый» мир, где я уже бывала, провести там несколько часов, и дело в шляпе. У меня было достаточно артефактов с заклинанием перехода, чтобы потом вернуться обратно в Хефе Примо.
Я выудила из кофра бумагу с писчими принадлежностями и написала письмо самой себе. Как там? «Пожалуйста, ни во что не вмешивайся. Т.Р.»
А потом я сделала то, что должна была сделать.
* * *В «мире-минус» есть легенда о сыне Создателя. Когда его распинали, он нес на гору свой крест. А в Хине говорят, что самый тяжкий груз — это ты сам…
Моя ноша тяжелее целого мира. Я иду, взвалив на плечи женщину без памяти. Бреду по туману междумирья, стараясь ни о чем не думать, кроме следующего шага. Еще один, еще, другой. Вот так! Кофр, примотанный на перевязь, тяжело бьется о бедра.
В пустынном «быстром» мире жарко и безлюдно. Памятуя о разрушении зданий, я провела несколько часов на улице. Несмотря на теплую погоду, женщина-агент все время мерзла. Она неумело сосала воду из импровизированной соски, которую я соорудила, обмотав кусок ткани вокруг горлышка бутылки. Сладкая вода — то, что нужно! Так мы тянули время.
Перед очередным переходом я содрала с нее все атрибуты прошлой жизни. Теперь никто не мог узнать, кто она и откуда. Комбинезон с нашивками Тета и разная мелочевка оправились в сумку.
В Рэнсе все точно так же, как я помню. Теперь еще проще. Оставить бесчувственное тело на поляне вместе с письмом.
Я нагнулась, проверяя состояние пациентки, почувствовала пристальный взгляд и обернулась. Никого не было, но я-то знала, что там, за деревом, другая Твигги, и она уже не будет прежней.
«Прощай!»
Я активировала артефакт и ушла через Врата.
* * *Обратный путь занял около четырех месяцев. В Паркере легко затеряться среди сотен таких же изгоев. Если есть деньги и бумаги, можно переждать, не привлекая ненужного внимания.
«Скоро, малыш, скоро…»
Два триместра уже позади. Внешне еще не очень заметно, но одежду пришлось расставить по талии. Я не переживаю по поводу ребенка. Во время своей целительской практики я наблюдала вполне нормальные роды у невысоких хрупких женщин. Думаю, у меня как раз тот случай. Живот станет бросаться в глаза только под конец…
Я бы родила его здесь, среди удобств, в мире с хорошей медициной. Но не судьба. Снова в путь!
Только мысль о долгожданном ребенке немного примиряет меня с тем, что я сотворила.
* * *Я снова в пригороде Хефе Примо.
Иду, бреду, сама не зная куда, и ничего не вижу от слез. Но кое-что возвращает меня к реальности.
За поселковой оградой собралась ватага детей, от самых маленьких до великовозрастных оболтусов. Дети окружили маленького мальчика лет пяти.
— Маленький колдун! Покажи, что ты умеешь! Колдун! Колдун!!! Грязное отродье! — кричали дети, бросая в малыша комья грязи, большая часть которых почему-то пролетала мимо.
— Да! Я колдун! Колдун!!! Отродье! — вдруг яростно закричал малыш, встав в полный рост и обернувшись к обидчикам. — Я вырасту, и вы все умрете!
В воздухе сгустилось напряжение, как перед грозой, и дети в страхе расступились.
— Хватит! — крикнула я, подходя ближе. — Что вы делаете? Немедленно прекратить!
Я приблизилась к ребенку, и на меня снизу вверх уставилась пара «ведьмачьих» двуцветных глаз. Мне захотелось вытереть грязь с замурзанной мордашки и рассмотреть получше. А еще — пригладить пегие вихры, в которых перемешались все оттенки пепельного цвета.
— Как тебя зовут, малыш? — спросила я, присев рядом, так что наши глаза оказались на одном уровне.
Я подозревала, что услышу в ответ.
— Хьюго, сакс, сын Арлин, — все еще с вызовом, но и с долей заинтересованности ответил ребенок. — А вы похожи на госпожу-воина, которая пришла в наше селение. Вы ее сестра?
— Да, мы с ней очень… близки.
«Ближе, чем ты думаешь».
Глазенки мальчика светились живым, умным светом, который еще не успели загасить окружающие. Судя по увиденному пару минут назад, этот сорванец отличался редкостной сопротивляемостью. Так сорная трава успешно противостоит земледельцу и растет вопреки всему…
Странно, что мальчик назвал только мать. Обычно представлялись «сын такого-то», упоминая отца. У благородных имелось родовое имя с количественной приставкой, а то и прозвищем. Сразу было ясно, что такой род ведет отсчет на много поколений.
Еще один вызов. Я знала, что в маленьких селениях не приветствовалось, когда женщины рожали без мужа. Наверное, ребенок ожидал привычной реакции, но так и не дождался. Я и сама в таком же положении, как и его мать.
— А где она остановилась? — спросила я.
— Она поселилась у госпожи Калерии, — сказал мальчик. — Хотите, я провожу вас?
— Хочу. А если ты расскажешь мне о городе, я дам тебе медяк, — пообещала я.
— Правда, госпожа? — недоверчиво посмотрел на меня малыш.
— Конечно.
Передо мной опять встала проблема денег. Не то чтобы их не было, но… Опять надо менять! В Республике имперские деньги никто не оценит по достоинству. Могут даже привлечь, как фальшивомонетчицу. Проще всего было обменять серебряные хинские слитки, а золото переплавить и тоже продать через надежных людей.
Еще требовалось узнать, как тут получить лицензию для работы целителя или медикуса. Столько дел!
Мальчик шел впереди и время от времени оглядывался назад, проверяя, иду ли я за ним.
— А почему вы плакали, госпожа? — спросил мальчик. — Вас тоже кто-то обидел?
— Соринка попала в глаз.
