Милена Завойчинская - Книгоходцы и тайна Механического бога
Потом он что-то записал, поцеловал хорошенькой горничной запястье, чем вогнал ее в краску, и откланялся.
— И? — умирая от любопытства, спросила я, как только он вернулся ко мне.
— Все правильно. Дом построен по чертежам леди Амальфии. Она была королевским магом и по совместительству… угадай, чьей многолетней любовницей?
— Ага-а! Того, кто сделал часы в Ратуше?
— Именно! Так вот, леди сия была весьма известна, и в городской библиотеке хранится ее монография, существующая в единственном экземпляре. А на витраже изображена одна из трех сестер, цветочных фей — Роза. Говорят, хозяйка дома имела с ней сильнейшее внешнее сходство, если судить по всем художественным изображениям Розы и сохранившимся портретам самой Амальфии. Кроме того, наша леди, как и данная феечка, питала слабость именно к этим милым цветам. И, конечно же, она не упустила возможности запечатлеть на витраже фактически себя.
— То есть нам нужно искать монографию леди Амальфии и изображения оставшихся двух фей. Хоть у одной-то должны быть сапоги. Имена двух других сестер записал?
— Айрис — средняя сестра, и Жасмин — старшая.
— Сегодня успеем? — Я взглянула на часы, и сама же ответила: — Нет, не успеем. Если опоздаем, Аннушка нам головы открутит. Придется слушать арии. Ты как к опере?
— Никак, — фыркнул Карел. — Ни разу не был.
— Аналогично! Тогда поскакали быстрее, мне нужно принарядиться к выходу.
К мероприятию я успела собраться вполне спокойно и даже приняла помощь от второй горничной, работающей в доме. Ильза предложила сделать мне прическу, и я не стала отказываться. С такой длинной гривой, как у меня сейчас, самостоятельно так просто не справишься, если нет доступа к магии.
К указанному времени я спустилась в гостиную в новом вечернем платье, купленном специально для выходов в люди. Это не я так решила. Кстати, Аннушка велела купить два наряда, сказав, что этого хватит. Шею и уши я украсила своими бессменными жемчугами, благо они универсальны. Ну и макияж, само собой, сделала.
— Вы пунктуальны, Кира, — тут же раздался голос магистра Кариборо. Или вернее — Каро?
— Госпожа Золя, вы обворожительны!
О как! Наш вчерашний знакомый Арман Лари тоже тут? Похоже, фея решила расслабиться и отдохнуть от своей нарочитой суровости.
— Добрый вечер, господин Лари, — протянула я ему руку. Он тут же галантно поцеловал мне пальцы, а я попросила: — Обращайтесь ко мне по имени, пожалуйста, так привычнее.
Мужчина тут же уверил меня, что он счастлив, и велел звать его просто Арманом. Ну вот и славно! А то я с этими фамилиями и чужими, и собственными переделанными скоро совсем запутаюсь. Пока мы расшаркивались, в комнату вошел Карел. Должна сказать, что местная мода ему очень шла. Ну или просто мне привычнее видеть мужчин, одетых в костюмы, а не в колеты. Я за два года в Межреальности, конечно, пообтерлась, но все равно.
— Да ты сногсшибателен, — шепнула я, следуя с ним под руку к выходу.
— Сногсшибательна — это ты, — тихонько отозвался он. — Никак не могу привыкнуть к тебе в таких нарядах. Мы с тобой вечно замордованные, с оружием и одеты в походные костюмы.
А ведь ты настоящая красавица, Кирюш. Не удивлен, что Изверг на тебя глаз положил практически с первой встречи.
Я с удивлением покосилась на напарника, так как он чуть ли не впервые за два года сказал что-то подобное, оценивающее меня как девушку, а не как боевого партнера. И не в шутку, с подначкой, а искренне и серьезно.
Оперный театр, в который мы добирались на такси, поразил своей роскошью.
Величественное здание с колоннами и барельефами из белого камня привлекало взгляд сразу и настраивало на ожидание чего-то восхитительного. Широкая пологая лестница с красной ковровой дорожкой, по которой сейчас поднималась нарядная публика, тоже вызывала душевный трепет. Словно на вручение кинопремии приехали. Я хихикнула от невольной ассоциации и покачала головой на вопросительный взгляд Карела.
Внутри театра тоже все соответствовало: зеркала, цветы, хрустальные люстры, обитые багряным бархатом диванчики и оттоманки. И кресла в зале с такими же красными мягкими сиденьями и спинками. Ложи, балконы, партер, огромная сцена с бордовым занавесом.
Билеты у нас были из недешевых судя по тому, что мы целиком заняли ложу точно напротив сцены. Аннушка и Арман расположились справа, мы с напарником — слева.
— Как думаешь, о чем будет опера? — шепнул он мне.
— Понятия не имею. Либретто ведь у нас нет, а название мне ни о чем не говорит. Вот какой сюжет может быть у оперы с простым и абсолютно ничего не говорящим названием:
«Отиль»?
Но наконец потух свет, занавес открылся…
Сказать, что у меня упала челюсть, это ничего не сказать. Главной солисткой была… механическая дива. Сюжет соответствовал миру: смешению техники и магии. Наша героиня работала в богатом доме горничной, что логично. Кем еще может быть робот? Она была исполнительна, справлялась с уборкой и своими прочими обязанностями хорошо, но мечтала о большем. О чем мечтают все девочки? Правильно, о любви и о самореализации в чем-то эдаком.
Так вот Отиль жаждала стать магом и к тому же завести семью. И чье только больное воображение вложило в голову механического существа, не имеющего души, такие мысли? Семья и магия… Бред какой-то.
А дальше она влюбилась в молодого и красивого хозяина дома, мага, кстати. Сложно все было, но он пообещал ей сделать что-нибудь для того, чтобы она обрела человеческое тело, ведь иначе о семье можно и не мечтать. Любовь у них была исключительно платоническая и, как я поняла, односторонняя. Мужик оказался не извращенцем, что радовало, и механическую девушку он не любил, но относился к ней с теплотой. Потом был запрещенный магический ритуал, который в итоге закончился большим «бумом!» и фейерверком, и Отиль развалилась на запчасти. Ну, то есть артистка не рассыпалась, просто вместо нее красовалась горстка деталей из реквизита, пока певица пела «за кадром». Красавчик маг рвал на себе волосы, только у меня сложилось впечатление, не от того, что он взорвал хорошего, в общем-то, робота, а потому, что расстроился из-за неудачного эксперимента. Ну или это просто я такая циничная, поскольку кое-кто из впечатлительной публики даже всплакнул.
В общем, ощущение от оперы у меня было неоднозначным. Во время представления я порой ловила себя на том, что мне хочется приложить ладонь к щеке и выпалить: «О мой бог!».
Искупал недостатки либретто дивный, чарующий голос механической певицы. Он действительно был невероятен по своей силе, чистоте и красоте. Мне привычна компьютеризированная музыка, так что я отнеслась к этому спокойно, в отличие от Карела, который, похоже, был шокирован.
