Катерина Полянская - Шагренья. Из рода Чёрных Королев
Покинув свое крыло, я попетляла по хитросплетению коридоров центральной части дворца и как раз подходила к главной лестнице, когда заметила ее… Шер-лаше старшей сестры.
Она стояла вверху лестницы, как раз за статуей девушки-улитки, затаилась, пытаясь слиться с перилами, и, кажется, наблюдала за кем-то.
Интересненько!
Шаги мои стали увереннее, стук каблуков — более отчетливым. Почему-то хотелось, чтобы меня заметили. И получилось. Застигнутая врасплох будущая управительница Шанаси вздрогнула и одарила меня странным тяжелым взглядом. На что я лишь пожала плечами, беззаботно улыбнулась и стала спускаться.
Позади осталась примерно половина ступенек, когда слух уловил непривычно холодный голос отца:
— Еще раз повторяю: здесь это недопустимо. Вы, молодой человек, нарушили все мыслимые приличия, оскорбили принцессу и всю нашу семью…
Догадаться, кому именно выговаривает муж правящей, оказалось легко. Уж очень знакомыми показались обвинения.
— Признаю, я не справился с эмоциями. — Судя по голосу, Мейхем скривился.
Еще четыре ступеньки.
Теперь я могла их видеть. Мужчины стояли прямо у подножия лестницы. Похоже, папа поймал будущего зятя, когда тот шел завтракать. И теперь оба имели крайне недовольный вид. И если Мейхема терзало осознание плачевности ситуации заодно с легким похмельем, то отец был просто зол.
— Быть выбранным принцессой — огромная честь, — напомнил муж королевы.
Хотелось смеяться — громко, чтобы все слышали. Для меня эта фраза теперь звучала как «быть растерзанным принцессой — это честь», и в таком воплощении доверия она не внушала.
— Знаю, — сухо отозвался жених. — Прошу меня простить. Я также готов принести извинения невесте и всей семье.
Он говорил через силу, будто ломая себя. Во мне снова зашевелилось какое-то болезненное сострадание.
— Это будет нелишним, — проворчал отец, постепенно оттаивая. — Но все равно после завтрака я назначу наказание. Никто не смеет унижать одну из Черных Королев.
Последующие мои действия опередили доводы разума. Я сбежала по оставшимся ступеням и едва не рухнула на мужчин. В итоге повисла на шее у папы, поцеловала его в гладкую щеку и беззаботно улыбнулась:
— Доброе утро! — и жениху тоже улыбнулась, напрочь игнорируя тот факт, что его от этого перекривило. — Папочка, не ругай его, мы вместе ушли. Вообще, это я все затеяла.
Зеленые глаза родителя недоверчиво всмотрелись в сияющую меня.
— Серьезно?
Физиономия будущего мужа выражала тот же самый вопрос с явным желанием проконсультироваться у ментального мага по поводу слуховых галлюцинаций.
— Да, — подтвердила я и уже менее взволнованно продолжила: — Мы совсем не знаем друг друга, а свадьба уже через несколько дней. Вот я и подумала, что надо пользоваться каждым мгновением, чтобы восполнить пробелы.
Папа не то не поверил, не то ему просто не понравилось объяснение.
— Почему же вы, молодой человек, не объяснили мне всего сразу? — прозвучал настороженный вопрос.
— Не дело ставить под удар репутацию принцессы, — благородно потупился Мейхем.
Вышло до того натурально, что, не будь той дневной встречи в библиотеке, непременно бы поверила.
— Смею надеяться, обошлось без глупостей? — вскинул седеющую бровь родитель.
Мы синхронно кивнули. Потом стрельнули глазами друг в друга и совершенно одинаково прикусили губу, чтобы не рассмеяться. Отец окинул нас долгим взглядом, пробормотал что-то про избалованную девчонку и ушел в обеденный зал, где наверняка уже собрались гости.
— Вынужден тебя поблагодарить, — первым заговорил жених.
Вчерашней враждебности уже не было, и только напряженные плечи выдавали разлад в его душе. Пожалуй, еще то, что даже в роскошном жемчужно-сером костюме жених умудрился иметь потрепанный вид.
— Не стоит благодарностей, — пропела я, блуждая взглядом по помятому лицу. — Может быть, мне просто хочется загрызть именно тебя.
И пошла к маме, обиженно стуча каблуками.
Удар по больному? Да, это была месть за библиотеку.
Шальдари Арье-Шанаси ненавидела, когда кто-то опаздывал, поскольку справедливо считала, что ничье время в королевстве не стоит дороже ее собственного. Об этом от мамы я слышала не раз и, конечно, прекрасно знала ее взрывной характер. Сама такая. Да и прочие наши, особенно женщины, недалеко откатились. Потому в покои правящей я заглядывала очень осторожно, предчувствуя заслуженный нагоняй.
Белые воины, дежурившие у дверей, предпочли оставить свою принцессу один на один с надвигающейся бурей. Казалось, даже их взгляды замерли.
— Мама? Можно мне войти? — Я пробежала взглядом по личной гостиной ее величества и нашла родительницу сидящей за накрытым к завтраку небольшим столиком.
— Ты опоздала на полчаса, — негодующе вздернула бровь хозяйка роскошных покоев и все-таки сделала мне приглашающий знак.
Несмотря на традиции, в соответствии с которыми женщинам надлежало окружать себя черным и серебряным, а мужчинам — белым и золотым, покои правящей были отделаны деревянными панелями теплого орехового цвета и золотом. Ковер, шторы, статуэтки, рамы зеркал и картин сочетали зеленый, коричневый и золотой. Ведь правящая — не просто женщина или паучиха, она держит в своих изящных пальчиках нити, от которых зависит судьба целого королевства.
— Прости.
А что еще я должна сказать? Оправдываться было бы глупо.
— Твою старшую сестру за подобную выходку я сослала бы на полигон на целые сутки, а потом заставила бы хоть ползком, но самостоятельно добраться до дома, — отчеканила мама, многозначительно поглядев на меня.
— О, я даже не представляла, какие «прелести» воспитания наследницы обошли нас с Аши стороной. — Не дожидаясь приглашения, я уселась напротив родительницы и послала ей извиняющуюся улыбку. — Прости меня, пожалуйста. Это больше никогда не повторится.
Облик правящей, столь же мрачный, как ее черное платье, ничуть не смягчился.
— Опоздание — ерунда, — медленно выговорила она, вылавливая из кислого соуса улитку. — Ты, главное, в самый ответственный момент глупостей не наделай.
Так, понятно. Мама не зря упомянула о возможном наказании сестры. Ее воспитывали, а нас с Аши просто любили. Если верить родовому древу, под которое у нас целый зал выделен, трех принцесс в роду еще ни разу не было. Самое большее — две, и то восемь поколений назад. Поэтому родители просто не знали, что с нами делать. И как-то само собой так сложилось, что из Теонии делали наследницу, а мы с Аши были просто любимыми дочками богатых родителей.
