Стефани Майер - Новолуние
– Лучше дай мне, – со вздохом предложил Каллен, стремительным движением сорвал серебристую обертку и протянул белую прямоугольную коробочку.
– Доверишь поднять крышку? – съязвила я.
Внутри был длинный картонный формуляр с огромным количеством мелко набранного текста. Пока сообразила, что к чему, прошло не менее минуты.
– Мы летим в Джексонвилл? – Плохого настроения как не бывало. Туристический ваучер на два авиабилета для нас с Эдвардом!
– Так и было задумано.
– Поверить не могу! Рене с ума сойдет! Слушай, а ты-то согласен? Там ведь солнечно, придется весь день сидеть взаперти.
– Постараюсь справиться, – нахмурился Эдвард. – Знал бы, какая будет реакция, заставил бы открыть подарок перед Карлайлом и Эсми. Мне почему-то казалось, что ты рассердишься.
– Ну, конечно, все это слишком, зато полетим вместе!
– Теперь жалею, что сам не купил подарок. Оказывается, здравый смысл у тебя все-таки присутствует.
Я отложила ваучер и, сгорая от любопытства, потянулась за его подарком. Однако распаковать мне его так и не позволили.
Доля секунды – и Каллен протянул подарочный футляр с серебристым диском внутри.
– Что это? – растерянно спросила я.
Эдвард молча забрал диск, вставил в плеер, пылившийся на прикроватной тумбочке, и нажал на воспроизведение.
Полилась музыка.
Я слушала с широко раскрытыми от изумления глазами. Эдвард явно ждал какой-то реакции, но язык не повиновался. Откуда ни возьмись, появились непрошеные слезы, их пришлось вытереть, пока не покатились по щекам.
– Рука болит? – с тревогой спросил Каллен.
– Нет, дело не в этом… Милый, музыка просто чудо, о лучшем подарке и мечтать нельзя. Даже не верится… – Я осеклась, вся обратившись в слух.
Это музыка Эдварда, композиции его собственного сочинения, а первой шла моя колыбельная.
– Ты ведь не позволила бы купить рояль, чтобы я мог играть прямо здесь?
– Конечно, нет!
– Как рука?
– В полном порядке!
На самом деле под повязкой будто пожар полыхал. Лед, мне срочно нужен лед! Ладонь Эдварда тоже подойдет, однако просить нельзя – сразу обо всем догадается.
– Сейчас принесу тайленол.
– Ничего не нужно, – возразила я, но Каллен пересадил меня на кровать и направился к двери.
– Чарли!.. – прошипела я.
Папа не подозревал, что мой бойфренд частенько остается ночевать. Узнай он об этом, у него инфаркт случится. Однако виноватой я себя не чувствовала: ничем предосудительным мы не занимались.
– Он меня не поймает, – пообещал Эдвард, без звучно исчез за дверью и… вернулся еще раньше, чем она коснулась рамы, держа чистый стакан и упаковку тайленола.
Таблетки я выпила, не сказав ни слова: что толку спорить, если наверняка проиграю? Тем более рука с каждой секундой беспокоила все сильнее.
В комнате до сих пор звучала колыбельная: звуки мягкие, спокойные, умиротворяющие.
– Уже поздно, – заявил Эдвард. Р-раз – он сгреб меня в охапку, два – приподнял одеяло, три – уложил на кровать и заботливо укрыл. Сам лег рядом, но поверх одеяла, чтобы я не замерзла, и обнял.
Положив голову на его плечо, я счастливо улыбнулась:
– Спасибо…
– Не за что!
Мы долго молчали, а колыбельная тем временем кончилась, и зазвучала любимая песня Эсми.
– О чем думаешь? – шепотом спросила я.
– Ну… взвешиваю все «за» и «против», – после секундного колебания ответил он.
По спине побежали мурашки.
– Помнишь, я попросила не игнорировать мой день рождения? – Надеюсь, отвлекающий маневр был не слишком явным.
– Да, – осторожно проговорил Эдвард.
– Так вот, поскольку праздник еще не закончился, хочу, чтобы ты снова меня поцеловал.
– Ты сегодня такая жадная!
– Ну, если не хочешь, не надо себя заставлять, – съязвила я.
Хохотнув, Каллен тяжело вздохнул.
– Не дай бог мне себя заставлять! – с непонят ным отчаянием проговорил он и, обняв за шею, прильнул ко мне.
Поцелуй начался как всегда: Эдвард соблюдал осторожность, а мое сердце неслось бешеным галопом. Однако потом что-то изменилось: его губы стали требовательнее и настойчивее, а руки, зарывшись в мои волосы, не давали отстраниться. Я и не желала, и, хотя, играя с бронзовыми прядками, фактически перешла дозволенные границы, он впервые не сказал «стоп». Через тонкое одеяло тело Эдварда казалось очень холодным, но я к нему так и льнула.
Вдруг все резко закончилось: ласковые и сильные руки Каллена просто держали меня на расстоянии.
Я откинулась на подушки: голова кружилась, как после американских горок, и мучили обрывки каких-то воспоминаний…
– Прости… – Господи, да у него тоже дыхание сбилось! – Я не имел права…
– Разве кто возражает? – Я буквально умирала от желания.
– Белла, постарайся заснуть, – нахмурился Эдвард.
– Нет, хочу еще один поцелуй!
– Похоже, ты переоцениваешь мои волевые качества.
– Что соблазнительнее: мое тело или моя кровь?
– Пожалуй, одинаково. – Усмехнувшись, он мгновенно посерьезнел. – Слушай, может, перестанешь испытывать судьбу и попытаешься заснуть?
– Договорились, – кивнула я, покрепче к нему прижимаясь. Сил в самом деле почти не осталось. Во многих отношениях день получился трудным, но, как ни странно, облегчения я не испытывала. Казалось, завтра будет еще хуже. Конечно, глупо: что может быть хуже, чем сегодня? Наверное, так с некоторым опозданием проявляется шок.
Я украдкой коснулась рукой плеча Каллена, чтобы прохладная кожа успокоила пылающий под повязкой пожар. М-м-м, сразу полегчало.
Уже засыпая, я наконец сообразила, о чем напомнил поцелуй. Весной, когда пришлось разделиться, чтобы сбить со следа Джеймса, Эдвард поцеловал меня, не зная, увидит ли снова. Его губы казались горько-сладкими, как и сегодня… Но почему, где связь? Содрогаясь, будто в предвкушении кошмара, я провалилась в забытье.
Глава третья
Конец
Наутро я чувствовала себя просто ужасно. Естественно, не выспалась, рука пылала, голова раскалывалась. Еще хуже стало после того, как Эдвард, чмокнув меня в лоб, выскользнул в окно. Наверное, пока я спала, взвешивал свои «за» и «против»… От страха и волнения голова загудела еще сильнее.
Каллен, как всегда, ждал у школы. Лицо по-прежнему чужое, а глаза скрывали тайну, которую я не могла разгадать. Про вчерашнее говорить не хотелось, но вдруг, умолчав о своих тревогах, сделаю еще хуже?
Эдвард открыл дверцу пикапа:
