Наталья Мазуркевич - Право на свободу, право на любовь
Красс остановился у вычурной двери с резными завитушками, призванными, видимо, изображать вьюнок или еще что. Внизу же сидел кролик-проводник, как в детской сказке. Правда, с каждым днем она все больше переставала восприниматься сказкой, скорее ужасным издевательством, ведь уйти куда-нибудь от системы невозможно. Разве сколупнуть браслет и отправится в лес. Но и он небезграничен. Рано или поздно выйдешь к защитному полю, а без браслета его не перейти. Замкнутый круг. Чтобы жить нужен браслет, чтобы уйти тоже нужен он.
Первой в помещение вошла Тина. Девушка даже дверь пнула, словно пытаясь кому-то что-то доказать. Скорее всего — себе. Лично мне ее поведение казалось неоправданным, но Тина была более живой, нежели я. Стало тоскливо.
Выждала, пока зайдут все и, только почувствовав легкое прикосновение куратора к плечу, последней шагнула на встречу с великим Гордоном Триксом, тем, кто являл собой вершину карьеры в искусстве. Блондин, как и все видные чины. Он сидел, вальяжно развалившись на стуле, закинув ногу на ногу. Кончик косы, в которую был собраны его волосы, перекинут через плечо. Да, вот и еще один маркер столицы и ее аристократов. Коса. Только работники искусства могли сохранять ее — военным волосы обрезались тут же.
При виде Тины, мужчина довольно усмехнулся, плавно поднялся, желая обнять племянницу, но девушка посторонилась. Гордон только брови приподнял, выражая удивление. Ни досады, ни гнева, ни, тем более, ярости не отразилось на его лице — он был профи. Во всем.
— Кристина, поздравляю. Лорд Красс, не могли бы вы оставить нас с детьми наедине.
— Конечно, — недовольно сказал куратор, но вышел.
— Итак, дорогие мои, поздравляю вас с поступлением. Думаю, в данной компании не нужно говорить, какие надежды мы на вас возлагаем и прочую чушь для обывателей и мелкого дворянства.
— Не нужно, — согласился Дэйн, подхватил стул и уселся.
Тина присела на край стола, за который недавно сидел Гордон. Тордак отошел к двери, закрывая по чистой случайности не захлопнувшуюся дверь. Я отошла к противоположной стене. Таким образом, министр оказался в самом центре нашей еще не дружной, но команды.
— Познакомились, — довольно отметил Гордон. — Отлично. Ваши семьи написали вам письма, ознакомитесь вечером.
Мужчина извлек из кармана пиджака четыре конверта. Четыре? Я недоуменно проследила, как он отдает по одному каждому и последний протягивает мне. Мне? Взглянула ему в глаза — он лишь улыбнулся и кивнул на посылку. Забрала. Прочту вечером. Вот только чего мне ждать? Кому вдруг понадобилась моя персона? И для чего? Последний вопрос особенно пугал.
— Ко мне вопросы имеются? — Гордон замер у двери. — Нет? Хорошо. Мне пора на съемку. Тина, я горжусь тобой. Мы все гордимся.
Не оборачиваясь, он оттеснил Тордака и быстрыми шагами покинул комнату, оставляя нас наедине с собственными мыслями. Их было много, метались туда-сюда, сосредоточиться получилось с трудом. Судя по задумчивым лицам остальных, вопросы имелись. Но никто ничего не спросил, не окликнул. Что же. Правила игры и здесь остаются неизменны: ничего лишнего. Хочешь знать — найди ответ сам.
Дэйн зло сжал конверт и сунул в карман. Тина не читая выбросила в стоящую в углу комнаты урну. Тордак ухмыльнулся и запустил письмо самолетиком в обжитое Тиненым посланием место. Я? Я не смогла — сложила и сунула в карманам. Да, это малодушно, совсем не соответствует поступкам моей новой компании. Но отказаться? От чего отказаться? Это они знают содержание писем. Уверенна, что знают. Как и адресантов. А я даже такой малости лишена. Нет, я не откажусь. Хоть слово, хоть полслова, но это моя жизнь. Моя!..
А на душе было горько, как будто я совершаю ошибку, как будто предаю своих, как будто… нет, хватит.
Красс вошел без стука, прошелся по лицам каждого, заглянул в мусорку, но ничего не сказал. Я была ему благодарна.
— Ну что, ребятки, пообщались? Вот и славно, а теперь руки в ноги и получать спецсредства.
— Спецсредства? — мой собственный голос. Даже не вериться — сама спросила.
— Еще бы, станешь ее краше, лиловая.
— Краше?
— Всего лишь краску сводить будем, — ткнула в бок Тина и добавила: — Здесь не принято щеголять индустрией. Ценно истинное. Так что придется пожить как в секторах, без масок, имплантатов и краски. Не такая уж большая жертва, если разобраться.
— Не такая уж…
Несмотря на призывы Красс ускорить шаг, мы брели совсем медленно. Наверное, хоть все и строили мужественные лица, отказываться от красоты не хотелось: слишком привычная маска, слишком необходимая в нашем обществе, где малейшая слабость может и обернется крахом.
У меня тряслись руки, когда работники медцентра выдавали небольшой ящичек с очистителями. Мне — небольшой. Тине пришлось остаться: у нее нашли импланты. Юноши — им было проще. К мужчинам общество снисходительнее и не нужно так радикально исправлять недостатки природы, как нам. Они и краску смыли прямо на месте, еще и подстриглись.
Дэйн стал много светлее, исчезло золото с волос, загар поблек, а Тордак… этот как был смуглым шатеном, таковым и остался.
Возвращались втроем. Красс куда-то ушел, передав нам на браслеты карту. Дэйн, как самый знающий, вел на по коридорам, пока не застыл напротив широких двустворчатых дверей. На ней уже стояли наши имена.
— Вперед в новую жизнь? — хохотнул здоровяк Тордак и первым приложил браслет напротив своего имени. Буквы засияли и продолжили гореть даже после того, как он вошел.
— Показывают, кто на месте, — пояснил Дэйн. — И во всех аудиториях тоже прикладывать надо, и в библиотеке. Это — он кивнул на браслет, — наш ключ ко всему, что здесь есть. И плюс, помогает службе безопасности знать обо всех передвижениях. Не удивлюсь, если они и разговоры слушают. Да, спецы?
Браслет ничего ему не ответил, даже панелька не появилась, но мне стало не по себе. Одно дело предполагать, другое время слышать от другого. Волнение опять накатило волной, участился пульс, и мне пришлось глубоко вдохнуть.
Больше не выжидая поднесла браслет к имени и шагнула в нашу общую, на четверых, гостиную. Большая панель на стене — для любителей шоу и чтобы не пропустить выступлений императора, три дивана, игры, вдалеке, стол с рельефной картой, даже рояль имелся. Все — что угодно, лишь бы дети не плакали. В очередной раз вспомнились слова о случайности. Да уж, случайностей здесь не бывает и быть не может. Зачем разбазаривать имперскую казну на плебеев.
— Народ, комнаты нам тоже выбрали. И имена кураторов уже указаны. У мелкой действительно Хельдеран.
— А у тебя? — откликнулся Дэйн.
