Огонь в его ярости (ЛП) - Диксон Руби

Я осторожно выпускаю свою пару из когтей и осматриваю ее. Она не двигается и не встает, чтобы бросить мне вызов, и это разочаровывает. Вместо этого я изучаю ее. Теперь, когда на ней нет моих когтей, она выглядит менее изящной и хрупкой, чем раньше. На ее теле длинные, мешковатые покрытия бледно-розового цвета, и я тычу в них когтем, не уверенный, что это значит. Я видел много людей с тех пор, как попал в ловушку этого мира, но когда я пытаюсь вспомнить, как они выглядят, мой разум затуманивается. Я не помню их боевой формы, и все ли они носят эти странные шкуры на своих конечностях.

Хотя волосы у нее приятные. Они бледно-золотистые, как… Я хмурюсь про себя из-за нахлынувших гневных воспоминаний. Как что? Что это такое, на что мне приятно смотреть, но что вызывает такую ненависть, когда я пытаюсь думать об этом? Я разочарованно выдыхаю.

Глаза женщины распахиваются, и она издает тихий задыхающийся звук, сосредотачиваясь на мне.

Наконец-то. Теперь она бросит мне вызов. Я расправляю крылья и выпрямляюсь во весь рост. Я готов.

Эми

Я смотрю на огромного дракона, нависшего надо мной, и стараюсь не закричать от ужаса. Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз я была так близко к дракону, и всегда рядом с ним была его пара. Я никогда не была одна.

Никогда после того, как он только что убил еще одного дракона у меня на глазах.

Я задерживаю дыхание, надеясь, что он не заметил, что я проснулась. Что, может быть, он спит или смотрит на что-то другое, и я смогу как-нибудь уползти. Но затем большая голова опускается, глаза фокусируются на мне, и он наклоняется ко мне.

Я сдерживаю стон ужаса.

Где я нахожусь?

Я быстро оглядываюсь по сторонам, но не узнаю свое окружение. Я не совсем уверена, куда он меня привел, но тот факт, что солнце встает, говорит мне о том, что прошло довольно много часов.

— Клаудия? — Я шепчу всему миру, просто на случай, если моя сестра где-то поблизости, а я ее не вижу. Затем: — Кэйл? Ребята, вы здесь?

Ответа нет, только одинокие порывы ветра и дракон передо мной. Он наблюдает за мной сверху, не мигая и не двигаясь. Его пристальный взгляд полностью сосредоточен на мне, и мое сердце бешено колотится в груди от чистого ужаса.

Во всех своих фантазиях я никогда не мечтала, что окажусь рядом с драконом, который убил того, кого я хотела. Я не знаю, что делать. Я всегда думала, что найду своего прекрасного принца, и мы будем счастливы вместе, и у меня будет то, что есть у Клаудии. Я не думала о том, что произойдет, если на него наткнется еще один кровожадный дракон.

Потерявшись в своих девичьих мечтах, я совершенно забыла, что драконы — это монстры. Что они ненасытные, неистовствующие убийцы, которые с такой же легкостью разорвут человека в клочья своими когтями, как только посмотрят на них. Дракон, стоящий надо мной? Такова реальность. Это те существа, которые уничтожили миллиарды людей и разрушили наш мир. Не имеет значения, что моя сестра любит одного из них. Не имеет значения, что Саша и Эмма нашли добрых драконов, которых можно любить и о которых можно заботиться. Все, что имеет значение, — это то, что этот ужасный монстр держит меня в своих когтях.

И это полностью моя вина, что я там оказалась. Я одна несу за это ответственность. Я выскользнула наружу и забралась на карниз. Если я умру — а сейчас все выглядит довольно хорошо, — это будет моя собственная вина.

Я снова зажмуриваюсь. Мне так жаль, Клаудия. Я просила слишком многого, и посмотри, к чему это привело. Мне просто было так чертовски одиноко…

Даже с закрытыми глазами я чувствую, как меняется воздух вокруг меня. Я чувствую горячее дыхание на своей коже, и я резко открываю глаза только для того, чтобы увидеть, как дракон опустил голову и бродит надо мной, его морда в нескольких дюймах от того, чтобы коснуться моей кожи. Я приглушаю крик, потому что с этого выгодного места я могу видеть длинные белые клыки, выступающие из-под его губ. Его чешуя вдоль челюсти и горла испачкана кровью. О Боже.

Мне нужно остановить это. Мне нужно быть сильной. Драконы — существа, которые питаются добычей, а люди слишком часто становились добычей. Я вздергиваю подбородок, стараясь изо всех сил выглядеть вызывающе. Однако, несмотря на все мои усилия быть храброй, мое тело начинает дрожать, как будто у меня в животе происходит землетрясение. Я не могу перестать дрожать от абсолютного страха, когда голова дракона склоняется надо мной, принюхиваясь.

Это совсем не похоже на то, как познакомились Кэйл и Клаудия. Разве он не должен быть дружелюбным? Любящим? Заботливым? Я ничего этого не вижу в окровавленной морде передо мной, только смерть.

Морда на мгновение касается меня, и я отшатываюсь назад. Я пытаюсь хорошенько разглядеть его глаза — Клаудия сказала мне, что черные глаза означают много эмоций, а это плохо, когда речь заходит о драконах. Их разум может быть нестабильным и склоняться к насилию. Золото, подобное их чешуе, означает, что он спокоен.

— Эй? — шепчу я, чтобы привлечь его внимание. Мне не совсем удается казаться такой храброй, какой я хочу быть.

Его голова опускается, и один большой глаз фокусируется на мне.

Здорово. Его глаз состоит из равных частей черного и золотого, закрученных вместе. Я не знаю, что это должно означать. Я бы хотела, чтобы Клаудия была здесь и переводила. Конечно, если бы это было так, я бы не попала в такую переделку. Истерический смешок вырывается у меня из горла, и я прижимаю руку ко рту, пытаясь проглотить его обратно.

Он изучает меня еще мгновение, а затем его нос скользит по моему животу. Дыхание дракона обдает мое платье, а затем он опускается ниже, касаясь ноздрями моих бедер, а затем перемещается к ложбинке между ними.

Я замираю. Он не может…

Дракон прижимает свою морду прямо к моей киске и глубоко вдыхает, как будто запоминает мой запах через платье.

Он это делает! Возмущенный, бессловесный звук вырывается из моего горла, и я ничего не могу с собой поделать — с силой отталкиваю его нос.

— Не смей!

Раздается низкое, угрожающее рычание, и это все предупреждение, которое я получаю, прежде чем дракон хватает мое платье в охапку, снова обнюхивает его, а затем срывает с моего тела, как будто разворачивает подарок.

Из моего горла вырывается еще один сердитый звук. Мой страх переходит в нечто другое — в возмущение. Кем он себя возомнил? Платья очень ценятся, и Клаудия подарила мне его на день рождения.

— Если ты собираешься съесть меня, просто сделай это, — шиплю я на него в ярости, отбиваясь от когтей, которые снова опускаются ко мне. — Не играй со мной таким образом. Просто убей меня, и покончим с этим!

В его глазах что-то вспыхивает — узнавание? Когтистая рука снова тянется к моему почти обнаженному телу, и я замечаю, что к одному когтю привязан кусочек сероватого материала, как будто завязали ленточку на пальце, чтобы не забыть. Это самая абсурдная вещь, и она выглядит совершенно неуместно на свирепом драконе. Когда он протягивает вперед свои когти, я не могу не смотреть на этот крошечный клочок ткани, когда он приближается ко мне.

Нет. Я этого не допущу. Я знаю, что Клаудия приютила меня, но это безобразие так же ужасно, как и те ужасные люди в Форт-Далласе, которые щупали и рвали на мне одежду? Почему я вообще вообразила, что человек-дракон будет хоть чем-то лучше обычного человека?

— Ты такой же монстр, как и все остальные, — говорю я ему, отталкивая его когтистую лапу, когда он снова приближается ко мне. Для него это как игра, но я не играю.

К черту все это.

Зрачки дракона снова вращаются, больше золотые, чем черные, а потом внезапно это уже не дракон. Это мужчина, скорчившийся рядом со мной на бетоне.

У меня перехватывает дыхание при виде него, потому что забрызганный кровью, с дикими глазами, с безумными волосами и обнаженный, он все равно остается самым красивым существом, которое я когда-либо видела в своей жизни. Он гораздо более дикий и свирепый, чем Кэйл, или Дах, или любой другой человек-дракон, которого я видела. Его волосы кажутся гуще, чем у кого-либо из них, и они такие спутанные, что кажутся золотой накидкой у него на спине, и они такие густые, что окружают его голову ореолом, как будто он ангел с одного из старых витражей. Черты его лица сильные и гордые, брови и нос выражены так, словно высечены из грубого камня. Его тело огромно, он выше любого человека, которого я когда-либо видела, но все равно какой-то худощавый, с ужасающе длинными когтями, заканчивающимися на каждом пальце. Рисунок чешуи на его коже едва заметен на груди и глубже на руках, которые имеют длинные шипы вдоль локтей, напоминающие его крылья. Его грудь бугрится мускулами, и я замечаю, что, когда он наклоняется, у него на шее появляется странный бледный рисунок. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это шрамы.