В твой гроб или в мой? (ЛП) - Хайд Жаклин

Как только я снимаю одежду, я понимаю, что эта вещь мне никогда не подойдет. Ткань облегающая, а V-образный вырез, похоже, достанет до пупка.

— Ты в порядке? — спрашивает он. — Сколько времени нужно, чтобы одеться?

— Ммм. Думаю, мне нужен размер побольше…

— Оно облегающее. Просто примерь, и если что я принесу другой размер, — раздается женский голос.

После того, как я минут пять втискиваю свое тело в это платье, я смотрю в зеркало и громко стону.

— Я похожа на Эльвиру.

Груди вываливаются из этой штуковины, а длинный разрез на бедре слишком откровенный.

— На кого? — говорит Влад растерянным голосом, и я закатываю глаза.

Ладно, это справедливо. Не все знают, кто такая Эльвира. Я целую вечность смотрела ее с Бернадетт и моей бабулей, потому что это любимое бабушкино шоу. Но то, как мои сиськи вываливаются из этой штуки, просто дико, даже несмотря на то, что я выгляжу супер сексуально.

— Оно не подходит. У вас случайно нет брюк?

Одна из женщин кричит, что поищет их, в то время как Влад начинает что-то бормотать на странном языке — румынском, я полагаю.

— Я говорю на английском, Влад, — напоминаю я ему через дверь.

— Выходи.

Этот парень не может говорить серьезно.

— Э-э, определенно нет.

Он стучит один раз в дверь, пугая меня так, что я визжу.

— Обри, — говорит он, и мурашки бегут по спине. Должно быть преступлением, что мое имя звучит так греховно в его глубоком голосе с акцентом. — Выходи сюда сию же минуту, или я войду.

Иисус святой Рузвельт Христос.²⁰ Если он еще раз попробует заикнуться о сиськах под носом, я отлуплю его.

— Хорошо.

— Прекрасно.

Медленно открываю дверь и выхожу, по коже бегут мурашки. Я встречаюсь взглядом с Владом и упираю руки в бедра, позируя. Его глаза темнеют, а руки сжимаются в кулаки.

— Что ты думаешь? О, подожди, — я хватаю свой телефон и толкаю его ему в грудь. — Сфотографируй.

Он смотрит на телефон, ошеломленный.

— Нет.

Я читаю бейджик с именем блондинки и передаю ей телефон.

— Кларисса, сфотографируй меня, пожалуйста.

Она кивает, и я улыбаюсь в ответ.

— Я думаю, тебе нужно на несколько размеров больше, — с насмешкой произносит злой голос.

Моя улыбка исчезает, когда слова доходят до меня. Тон брюнетки ехидный и снисходительный. Камера вспыхивает, и Кларисса возвращает мне телефон, свирепо глядя на брюнетку, которая пожимает плечами и уходит.

— Очень сожалею об этом. Она новенькая.

Меня захлестывает волна унижения. Влад, который все это время молчал, смотрит, сжав челюсти, держа руки в кулаках, и я замираю.

— Обри. Иди переоденься, — он поворачивается к Клариссе, отпуская меня. — Мы возьмем платье. Я полагаю, ты уже можешь оценить ее размер?

Кларисса кивает.

Он щелкает пальцами, свирепо глядя на меня.

— Разве я не говорил тебе пойти переодеться?

Живот сводит от его тона, и я стискиваю зубы. Все, чего я хочу, это захватить какую-нибудь одежду и найти место с Wi-Fi. В моем списке дел на сегодня нет общения с горячим плохишом-спермозавром.

Прежде чем я успеваю сказать, что я на самом деле чувствую, его взгляд смягчается.

— Оно выглядит на тебе потрясающе.

Не ведись на это. Он просто щелкнул на тебя пальцами, как собаке.

— Комплименты не дают тебе права быть мудаком.

Его брови выгибаются дугой, а глаза впиваются в мои, как будто он пытается заглянуть в мою душу.

— Выбери все, что ей нужно на неделю проживания, по размеру.

Кларисса, везучая сучка, сматывается, пока я стою и возмущаюсь тем, насколько он все контролирует.

— Ты не купишь мне одежду. Я могу сама оплатить вещи. Мне не нужно, чтобы ты…

— Замолчи. Ты мой гость, и я не позволю тебе разгуливать в мужских спортивках. Поскольку у тебя, очевидно, проблемы с тем, чтобы одеваться самостоятельно, я возьму это на себя. Начнем.

Он указывает на платье и многозначительно смотрит вниз на девчушек, пытающихся совершить великий побег²¹.

— Ты не серьезно. Святое дежавю²². Я почти уверена, что в последний раз, когда мы были в такой ситуации, ты сказал мне убрать соски.

При слове «соски» его рот кривится в ухмылке.

— Думаю, я мог бы к ним привыкнуть.

— К соскам?

Он кивает, и его глаза горят, перемещаясь к моим бедрам.

— Помимо всего прочего. Теперь одевайся. Или тебе нужна моя помощь и с этим?

— Возможно.

Я оглядываюсь на женщин, которые явно подслушивают, но изо всех сил стараются выглядеть занятыми. Вы никого не обманете, дамы.

Я задыхаюсь от прикосновения его руки, обвивающей мое запястье, по спине пробегают мурашки.

Святые смешанные сигналы.

Его слова удерживают меня на месте.

— Мне действительно интересно, как ты выбирала это платье.

Его пальцы скользят по воздуху перед обнаженной ложбинкой, движение настолько легкое, что кажется шепотом. Боже мой. В одну минуту я готова растечься лужей, как та ведьма из страны Оз, а в следующую я моргаю, и он уже в другом конце комнаты. Что за дерьмо?!

Я почти начинаю выкрикивать что-то совершенно неуместное, например, вернись и поцелуй меня, или перечислять, какой же он мудак, но передумываю.

Он мудак, а после моего бывшего с мудаками покончено. Фыркая про себя, я закрываю за собой дверь примерочной и снимаю «перчатку для тела» Джессики Рэббит²³.

Пять минут спустя я снова в спортивных штанах Дойла и тапочках с кроликами чувствую себя немного лучше. Желая вернуться в свою комнату подальше от Влада, я торопливо ускоряю шаг, чтобы проскочить мимо вешалок с платьями.

— Я обязательно немедленно разберусь с этим оскорблением и приношу извинения за любые проблемы, которые мои сотрудники могли вызвать у вас сегодня, — раздается сердитый мужской голос из громкой связи на прилавке в передней части магазина.

— Уж постарайся, Фрэнк, — холодно отвечает Влад, опершись локтем о стойку и разговаривая по телефону.

Он смотрит, как я иду, и чем ближе я подхожу, тем быстрее колотится мое сердце в груди.

Боже, это просто преступно, насколько он красив. Он вскидывает бровь, и мой живот сжимается в ответ. Ну и мудак.

Мои глаза расширяются, когда продавщицы выносят пакеты с одеждой один за другим, лукаво переглядываясь. Очевидно, что они задаются вопросом, какого черта я с ним делаю. Честно говоря, хотела бы я видеть себя в этот момент, потому что он ни за что не купит мне все это.

— Сколько из пакетов твои? — спрашиваю я, нервно вытирая руки о штаны.

Он смотрит на меня так, будто у меня выросла третья рука.

— Ни одного.

— Хм, это уж слишком, — я насчитала не меньше двенадцати пакетов и покачала головой. — Какого черта, чувак? Я остаюсь только на неделю. Нам все это не нужно.

— Нужно.

— Нет, не нужно.

— Обри, ты заберешь их все, — говорит он как ни в чем не бывало.

Я свирепо смотрю на него и хватаю с пола сумку, вытаскивая первый предмет одежды, который нахожу.

— О, нам это нужно, не так ли? — ярко-красные стринги свисают с моих пальцев, и кто-то хихикает сзади.

Он смотрит на кусочек зубной нити для ягодиц, прежде чем его пылающий взгляд возвращается ко мне, раздевая глазами. Я ожидаю, что он скажет что-нибудь возмутительное, например, что он покупает это, и это окончательно, но, прочистив горло, он наклоняется. Одним махом он встает, каким-то образом неся все двенадцать мешков, как будто они ничего не весят.

— Я предлагаю вернуться в замок, если только ты не хочешь лично примерить все, демонстрируя одежду, которая нам нужна, и ту, что не нужна, — говорит он, снова разглядывая красные трусики.

— Это не… мы не… — я нервно оглядываюсь по сторонам, и, похоже, у девушек какой-то мысленный запор — намеки Влада произвели на них настоящее впечатление.

О, черт возьми.

— Никакого показа не будет, — говорю я, напоминая себе, что на самом деле он мудак. Просто очень симпатичный.