Моя новая жизнь (СИ) - Михайлова Валентина
– Чаю? - уже в своей комнате гостеприимно нам Семён Михайлович предложил.
– Благодарю, нo в участке уже попили мы, - свою серую шляпу-котелок снимая, Юрий Петрович заодно и тростью пoвёл, я же наконец-то из его рук высвободиться отважилась.
Интересно признаться у Семёна Михайловича тут, бутылочки разные, колбочки, пробирки и мензурки.
– По особому делу мы к вам, – продолжил Юрий Петрович, с самым серьёзным видом ту самую свою стеклянную баночку показывая. - Сможете определить, чья это кровь, человėка иль животного какого?
– Да как же возможно сие?! – Семён Михайлович в бессилье руками развёл. – Никак нет такой возможности!
– А Варвара Николаевна вот меня заверила, что сумеете вы…
– Ну, Варвара Николаевна меня, поди, чуть ли не кудесником считает, я же доктор простой земский…
– А микроскоп у вас, Семён Михайлович,
есть? - с этим вопросом, я немного резковато в ихнюю беседу вмешалась.
– Конечно, - издевательски рассмеявшись, как на полную дуру на меня Юрий Петрович посмотрел. – У каждого врача провинциального непременно должен быть незатейливый прибор этот!
– А у меня, кстати, есть, – несколько обиженно поворотился к нему Семён Михайлович. - Новый,из Франции привезённый! Я его с собой из Санкт-Петербурга на перекладных сюда вёз!
– Тогда доставайте, раз дама уже настойчиво просит! – сказал Юрий Петрович нервно.
– Уж не знаю, зачем и нужен он вам…. – так беззлобно ворча, деревянный бокс на стол выставив, Семён Михайлович из него микроскоп вынул: в латунном корпусе, на подставочке, аккуратненький такой, чем-то на современный похожий, на нём и окуляр и даже подсвечивающее зеркальце уже было. Прилагаемые к нему стёклышки протёр и на полочку выложил.
– Ну, посмотрю я через него на ту кровь,и чего? - доктор несколько ошарашенно на меня оглянулся. - В чём ту разницу увижу? Смотрел уже, и не однократно, а частенько так…
Взявши из рук своего гостя баночку, он капельку крови оттуда на стёклышко нанёс. Под микроскоп подсунул. Наклонившись, к окуляру свой глаз приблизил.
– Погодите! – я остановила Семёна Михайловича. – Так и действительно ничего видно не будет! Эту капельку до розового состояния подсоленной водой разбавить надо!
– Хорошо, по-вашему давайте попробуем, - как-то вопросительно на меня взглянув, вдруг заметно разволновавшийся доктор от прибора отошёл. - Агафья! – в соседнюю комнатушку крикнул. - Поднеси в колбе водицы подсоленной!
– Да, бегу я, - послышался голосок той самой бабульки в чепце.
Через пару минуток она с колбочкой к нам сюда вошла; и, стянувши перчатки, я сама за дело принялась. Как надо разбавила и одним по другому стёклышку растёрла.
– В крови есть так называемые красные тельца кругленьқие? Вы, Семён Михайлович, как доктор, наверняка уже слышали об этом? – учительским тоном продолжила.
Он в ответ лишь непонятно плечами повёл. Я же, настроивши резкость, в микроскоп посмотрела. Увеличивал он прилично, потому всё хорошо видно было.
– Собачья это кровь, - сразу вывод сделала, уже снова доктора к окуляру подпуская.
– И с чего заключение такое? – явно не поверил моим словам Семён Михайлович, глянувши вслед за мной в свой прибор да с удивлённо вытянувшим лицом от него отстранившись.
– А вы внимательно к человеческой крови присмотритесь и сами поймёте всё, – снявши с левого уха серёжку, я ею палец себе надколола, кровавую капельку выдавила и на другое стёклышко нанесла. Подсоленной водой разбавила, растёрла и под микроскоп подсунула. Сама поглядела и Семёна Михайловича подманила.
– Замечаете разницу? - чуть в сторону отступила, чтобы свет от окна не загораживать и ему смотреть было лучше. - А это вот кровь человеческая... И разница хорошо заметная… В моей крови те тельца красненькие – все почти размера одногo, тогда как в собачьей и большего и гораздо меньшего есть… А если бы это не кровь млекопитающего была, а птичья, к примеру,то кругленькие частички эти не приплюснутыми бы были, а округлыми такими…
– А мoжно мне посмотреть? - вежливо доктора отодвинув, Юрий Петрович сам к микроскопу прильнул.
Долго в окуляр глядел, резкость подкручивал и перекладывал стёклышки.
– А верно ведь! – с таким восклицанием в мою сторону голову повернул. – Кровь разная... Но почему та, другая, именно собачьей быть должна?
– Потому что знаю я… – протянула обиженно. – А если мне не верите,так любую собаку во дворе поймайте и капельку крови у неё возьмите, такою она и будет...
– Но тогда это может и волчьей кровью быть… – уже самолично такой вывод Юрий Петрович сделал.
– Ну, может, что и волчья, – согласилась я. - Никогда волчью кровь под микроскопом не видела.
– А где вы, Варвара Николаевна, - с озадаченным видом ко мне Семён Михайлович подступился, - что-то такое вообще могли под микроскопом видеть?
– Так… – немного замялась я. - В городе жила и училась когда… то у профессoра наук естественных… не помню уже и какого… мы вместе с Фомoй Фомичом как-то гостили в просторной усадьбе его... Там микроскопом своим новым хвастаясь, показывал он нам кровь разную, да про неё рассказывал много, - говорила всё это, а сама взволнованно на их лица смотрела.
Доктора, может быть,такое моё объяснение и устроило, а вот Юрий Петрович точно засомневался в чём-то. Но ничего, как в поместье вернусь, то и подговорю своего Фому Фомича сразу же, подтвердит он при случае слова эти, а глядишь, ещё и профессора какого-то подходящего вспомнит.
– Что же, – с довольной миной Юрий Петрович от микроскопа отступился. - Хорошо, что такая нам просвещённая дама встретилась. Но пойдёмте уж Варвара Николаевна, не будем больше Семёну Михайловичу над его микстурами колдовать мешать, - поспешно шляпу надев, он мягко меня за руку взял и чуть ли не силой к дверям потянул; и, окончательно прощаясь, кивком в сторону доктора тростью повёл.
– Так вы ведь хотели еще по поводу постоя переговорить… – напоминая, немножечко упиралась я, если откровенно, то в некотором роде сейчас себя его пленницей чувствуя.
– С барином я лучше вашим нынче вечером поговорю. В поместье его разве мне остановиться не выйдет? Иль вы, Варвара Николаевна, против того станете?
– Да нет, получится остановиться, наверное… – с показным безразличием я плечами пожала. – Только Фома Фомич человек непростой, строгий,трудновато с ним под одной крышей ужиться, да и далековато вам от нас до околотка добираться будет…
– Да уж как-нибудь доберусь, - отговорился Юрий Петрович с какой-то непроницаемой улыбкой на своём очень уж сейчас серьёзном лице. - Коляска у меня своя, как и кучер тоже.
– Хорошо, к нам тогда поедемте, – как-то убито согласилась я.
Во двор мы вместе вышли. Там я ожидающего меня Василия Кондратьевича встретила,и, деликатно меня с «мои урядником» оставив наедине, Юрий Петрович отойти в сторонку соизволил.
– Наверно освобожу я вас от дальнейшего сопровождения персоны моей, как и слова вашего, Фоме Фомичу данного, в связи с тем, что в обратный путь со мной этот самый столичный франт собирается, - говоря, я чуть глаза в егo сторону скосила, – но вы ведь, Василий Кондратьевич, можете и просто так со мнoй поехать, поужинаете у нас, водочки выпьете…
– Да нет, уж останусь я, не хочу назад на пару с этим франтом ехать… Правы вы, всегда ведь к вам и сам заскочить могу, – здесь подсаживая меня в коляску, посмотрел он немңого грустно. - Вы уж, барышня, за мой отказ не серчайте…
– Совсем не сержусь я, - напоследок ему слабенько ладонь сжала. – И мы с Фомой Фомичом всегда в гости вас ждём, разумеется…
Мой Прокоп уже было коней тронул, да тут Юрий Петрович не в свою, а ко мне в пролётку на ходу впрыгнул.
– Я уж с вами… – каким-то извинительным тоном сказал. - А ты за нами давай погоняй, браток! – своему полицейскому кучеру крикнул.
Какое-то время я с этим вынужденным попутчиком молча ехала. Не то чтобы не решалась, скорее по этикету не могла первой заговорить.
