Психиатр для магов (СИ) - Королек Марина

— М-да, не уютненько! — заключил генерал.

— Синдром воплощённого присутствия, — задумчиво проговорила я.

— В нескольких милях от засады, — почти одновременно со мной пробормотал генерал.

— Яков, никому не сообщаете о том, что произошло ночью. И ещё, попробуйте запомнить или записать, что будут говорить другие в этой комнате.

— Хотите понять, можно ли почувствовать что-то через иллюзию? — тонко подметил генерал.

— Любопытный получится эксперимент, — улыбнулась я.

— Предлагаю пойти в кофейню и позавтракать, — сказал генерал и сразу же продолжил, увидев мои сомнения, — отказ не принимается, вы мне должны компенсацию за столь раннее утро.

— Хорошо, — согласилась я, повторяя про себя, что я взрослая женщина и держу ситуацию под контролем. — С вашего позволения я сменю платье.

Глава 10

Кофейня была чудесной с огромными панорамными окнами, с низкими удобными светлыми диванчиками и овальными столами, ажурными перегородками. На креслах лежали белые пледы. На открытой веранде утром было даже немного прохладно.

Она находилась на соседней улице с Линстрит и совсем рядом с моим кабинетом, но в эту кофейню я никогда не заходила.

Генерал помог мне сесть, отодвинул стул, расправил и накинул на плечи плед. Я почувствовала, как его пальцы легко прошлись по волоскам на шее, запуская мурашки по телу.

Присел передо мной на корточки.

— Вы не замёрзли?

Дотронулся до рук, рассматривая каждый аккуратно подстриженный и накрашенный ноготок.

У меня не было сил отстраниться.

Стал всматриваться в лицо, глаза, губы, отвёл со лба несколько непокорных прядок, покрутил в пальцах, внимательно их разглядывая.

И в этот момент я поняла, что для него всё серьёзно, для нас всё серьёзно. Я увидела это во внимательном, изучающем взгляде, в горизонтальной морщинке на лбу, в упрямо поджатых губах.

Господи, какой же он красивый для меня.

Я тяжело вздохнула, перевела взгляд вниз и попыталась сосредоточиться на своих руках, но как одержимая рассматривала его широкие ладони, с мелкими шрамами и одним глубоким на подушечке большого пальца. Задумчиво провела по нему.

Сегодня мне нужно решить, остаться или уйти, продолжить это безумие или не дать ему свершиться. И как хочется поддаться.

Но что дальше?

А потом, когда прошлое вылезет наружу, можно будет оскорбиться в своих лучших чувствах, когда он будет вынужден уйти, потому что не сможет пренебрегать мнением высшего общества.

А я три года провела в логове Дрока. Вряд ли меня можно назвать подходящей партией для холостого, привлекательного аристократа, героя войны, желанной добычи для всех местных знатных девиц и их семейств.

Не удивлюсь, если Адриан и у государя на особом счету, далеко не всем дают титул и земли.

Мы, женщины, обманываемся лишь тогда, когда хотим обмануться.

Придумываем игру с несуществующим героем своих грёз, а потом убеждаем себя, что он виноват во всех наших бедах.

— Что вам принести? — спросил генерал.

— Чашечку чая и жизнь станет намного лучше, — печально улыбнулась ему, забрала руки из его и, легко касаясь кожи, разгладила складку на лбу.

— Сейчас всё будет, — генерал встал, вежливо поклонился, с тревогой заглянул в глаза и пошёл к барной стойке.

Он подошёл к официанту и стал с ним о чём-то говорить.

Какой же у него шикарный разворот плеч и безупречная выправка, высокий рост, мужская грация во всей её красе.

Посетителей почти не было, только редкие туристы — жаворонки и несколько местных горожан, вылезших из своих домов, чтобы насладиться прохладой и тишиной. Оглушительно пели птицы, перескакивая с ветки на ветку в густой кроне.

Генерал вернулся, сел напротив.

— Сложное вы выбрали призвание, — тревожно всматриваясь, проговорил он.

— Мне нравится помогать людям — пожала плечами я.

— И проводить эксперименты над ними, — с усмешкой заметил мужчина.

— Только если это им не принесёт вреда, — в тон ему ответила я.

— И как вы справляетесь? Я имею в виду, ваши больные иногда пугают даже бывалых воинов, — уточнил он.

— Людей страшит неизвестность. Поведение почти любого человека мы можем предсказать или объяснить, только не таких. А ещё страх побуждает нас к какой-нибудь реакции. Бей или беги — самый глубинный инстинкт выживания. Но с психически нездоровыми людьми мы постоянно должны гасить его, иначе окружающие решат, что мы не в себе. Поэтому люди настолько нетерпимы к ним.

— А у вас они вызывают жалость, — твёрдо произнёс генерал.

— Для меня это болезнь, как рана или перелом. Я верю, что если тело болеет, его всегда можно вылечить, просто мы этого ещё не умеем.

— Вы удивительны, умная, красивая, смелая. Где, вы говорили, ваш пансион находится? — шутливо с намёком спросил он.

— Даже не надейтесь, других таких нет, — в тон ему ответила я.

Генерал взял мою руку и поцеловал пальцы.

— Я знаю, — тихо проговорил.

Подошла премиленькая официантка, сладко запахло свежей выпечкой, я аккуратно забрала ладонь.

Девушка разлила чай по стеклянным бокалам. Расставила тарелки с булочками. Под фарфоровой крышечкой оказалось нежнейшее масло, ароматное мясо, нарезанное тонкими ломтиками, сыр подавался в виде небольших икринок.

— А как вы выбрали вашу профессию?

Я взяла булочку, намазала маслом, положила мясо и сыр и протянула генералу бутерброд.

— Благодарю! Скорее она меня выбрала, — пожал плечами он, отпивая глоток чая.

— А у вас оказался к ней талант? — спросила его, специальной ложечкой беря икринки сыра.

— Если не только бить пульсарами, но ещё и думать при этом, то талантливых найдётся гораздо больше. Я родился в маленьком городке, на самой границе с Негросом.

— Почему не в поместье?

Ещё несколько посетителей зашли на веранду и неспешно заняли свободный столик. Генерал на несколько секунд прервал разговор, пока несколько женщин проходили мимо нашего столика, и после ответил:

— Его почти до основания разрушили ледяные орки, когда захватили мыс Рогод. К счастью, в тот год мама категорически отказалась уезжать в поместье и осталась зимовать с отцом.

— Вы жили в укреплённом форпосте?

— Да, это была практически город-крепость. Отец служил там, а я всю жизнь провёл на плацу. Мальчишкой, лет с четырёх, вставал под звон колокола, быстро одевался и бежал на построение. Первое время меня пытались выгнать, потому что, вы понимаете, — он мягко улыбнулся и прищурился, — я вызывал смех у солдат и ни о какой строевой дисциплине речи не могло идти. Потом привыкли.

— А я всегда слушалась родителей, эдакий удобный ребёнок, — улыбнулась я и коснулась его руки, поглаживая.

— Мне жаль, что ваши родные погибли так рано, — его слова заставили меня опомниться.

Мои до сих пор живы, это у Преоки погибли.

Боже, о чём я только думаю? Зачем поощряю интерес? У нас нет будущего. О каком доверии и может идти речь, если я не могу рассказать о себе и о своём прошлом правду.

Прав был Дрок, когда говорил мне об этом.

— Извини, — я встала и вышла в уборную, мне нужно было мысли и чувства привести в порядок.

Глава 11

Флешбэк 1

— Лида, ты всегда можешь остаться.

«Со мной» повисло в воздухе.

Дрок никогда не говорил, но постоянно подразумевал это.

В комнате было темно и пахло пылью, внизу слышались звуки музыки и смех куртизанок. За окном фонарщик зажигал уличные фонари, вечером освещались почти все улицы столицы.

Каждый раз это немедленно приковывало моё внимание. Молодой человек, скорее всего, студиозус магической столичной академии, в смешном цилиндре и длинном плаще медленно шёл вдоль дороги с небольшой тележкой и с высокой, спицей. Колёса у тележки тихо поскрипывали.

Он как раз остановился у ближайшего к нам фонаря, спицей открыл стеклянную дверцу шестиугольного светильника, несколькими пассами создал искрящейся голубой шарик и через секунду тот устремлялся ввысь.