Наблюдатель (ЛП) - Пирс Р. К.

— Я не спрашивала твоего разрешения, — отвечаю я. — Понятия не имею, где искать и с кем говорить о проклятиях, но попробую. Это меньшее, что я могу сделать.

Аттикус молчит какое-то время, и я думаю, что он планирует поспорить с моим решением, но он этого не делает.

— Я никогда не смогу отплатить за такой поступок, но если это то, чего ты хочешь, я не могу тебя остановить.

— Я попробую.

Мы доходим до конца кукурузного поля, и Аттикус останавливается у последнего стебля. Какое-то мгновение он просто смотрит на пейзаж, любуясь незнакомым зрелищем. После ста лет на одной и той же поляне я бы не стала винить его, если бы он простоял здесь всю ночь.

Моя Хонда стоит в нескольких футах от меня, но на моем лице появляется гримаса. Я еще не готова уехать, но знаю, что тетя Марта и дядя Джон будут переживать.

— Кэсси, — говорит Аттикус после нескольких минут молчания.

Он тянется к моей руке и поворачивает меня лицом к себе, наши тела находятся всего в нескольких дюймах друг от друга. Я смотрю в его темные глаза под мешковиной, жар снова оживает между моими бедрами, и я опять не знаю, что сказать.

— Здравомыслящая часть меня сказала бы тебе, чтобы ты никогда не возвращалась сюда, — говорит он, смотря мне в глаза. — Если горожане узнают, то это не кончится ничем хорошим для тебя. Но эгоистичная часть меня…

Он притягивает меня еще ближе, пока моя грудь не прижимается к его груди, и я чувствую, как слабею.

— Эгоистичная часть меня просит тебя вернуться. Вечность кажется еще длиннее, когда ты проводишь ее в одиночестве, и я был бы признателен за компанию, — медленно говорит он, и его голос кажется грустным. — Хотя я пойму, если ты решишь не возвращаться.

Меня охватывает жар и чувство замешательства, но я киваю без раздумий.

— Я вернусь, Аттикус, — уверяю я его. — Обещаю.

— Тогда до следующей встречи, — говорит он загадочно, отступая. Аттикус кланяется, странный жест в этих условиях, и направляется обратно в поле. Я смотрю, как он уходит, и чувствую зарождающуюся тоску. Когда он исчезает из виду, я поворачиваюсь к своей машине, спеша вернуться на ферму, пока не наступила ночь.

Глава 8

Возвращаться в реальность и делать вид, что ничего не изменилось — сложно. Все осталось вроде бы по-прежнему, но я изменилась.

Я потерялась, столкнулась со смертью, подружилась с разумным пугалом, это все заставляет меня сомневаться в своем здравомыслии. Образы, связанные с Аттикусом, остаются в моих мыслях, как реалистичный сон, дразня чувства и любопытство.

Я хочу вернуться. Мне нужно снова испытать волшебство Аттикуса.

Реально ли оно?

Предупреждение Аттикуса эхом отзывается в моих мыслях в течение следующих нескольких дней, повторяясь, как сирена во время шторма. Если горожане заметят, что я слоняюсь по запретному полю, они могут провести расследование. Обнаружат Аттикуса и, конечно, попытаются убить его снова, а я не могу вынести мысли о том, что он пострадает из-за меня. Если он останется в безопасности, пока я не найду способ снять проклятие, это может быть самым безопасным вариантом для всех.

Однако с каждым днем мне становится все труднее сохранять решимость. На данный момент я держусь подальше от него, но мне все труднее бороться с желанием вернуться на поле. К Аттикусу.

Несмотря на то, что я пытаюсь сдерживать свои эмоции и притворяться, что ничего не случилось, Эбигейл замечает это. Мы проводим слишком много времени вместе, чтобы она этого не заметила.

— Что с тобой? — спрашивает она утром Хэллоуина, когда мы возвращаемся на ферму после домашних дел. — В последнее время ты кажешься такой далекой, и почти не сказала ни слова. Ты уже думаешь об отъезде?

— Пока нет, — я заставляю себя неубедительно улыбнуться. — У меня просто много мыслей.

Она приподнимает свою светлую бровь.

— Я узнаю это выражение. Держу пари, что речь идет о каком-то парне, не так ли?

Когда мысль об Аттикусе приходит мне в голову в десятый раз за это утро, моя улыбка становится искренней, и Эбигейл фыркает со смехом.

— Я так и знала, — говорит она. — Этот парень местный?

Я быстро качаю головой, не желая раскрывать свои секреты. Даже не могу придумать вымышленного парня; она знает всех в Колд-Спрингс.

— Просто парень из моего города.

— Но не твой бывший, верно? — спрашивает она.

— Нет. Никогда. — Я морщу нос, мысленно возвращаясь к Аттикусу. — Он хороший.

«Даже несмотря на то, что хотел меня убить».

— Вы общаетесь? — продолжает выпытывать она. Я должна отвечать осторожно.

— Не совсем. Я не могу ни позвонить, ни написать ему, а он предупредил меня, чтобы я держалась от него подальше. Кроме того, я понимаю, что из этого ничего не выйдет.

Эбигейл поднимается по ступенькам и останавливается, когда доходит до двери.

— Никто не говорит тебе выходить замуж, Кэсси. Повеселись. Поживите немного для себя. Если это просто свидание с его членом, то это нормально.

Я фыркаю и смеюсь.

Человек ли он? Если у него вообще член?

«Может быть, мне стоит спросить его».

— Эта улыбка на твоем лице говорит за тебя. — Эбигейл ухмыляется и продолжает идти, широко распахивая входную дверь, чтобы я последовала за ней.

Я замираю у дверей, кусая губы и думая о посещении кукурузного поля. Почему бы и нет? Всего один раз, тем более все будет проще, если Эби со мной заодно, хотя она и не совсем курсе. Несмотря на ее незнание ситуации в целом, я принимаю ее совет.

Сегодня вечером я пойду к Аттикусу.

* * *

Выйти на кукурузное поле ночью гораздо страшнее, чем днем, даже с фонариком в руке. Луна и звезды в основном скрыты облаками. Волосы на затылке встают дыбом, хотя я знаю, что среди кукурузных стеблей мне нечего бояться.

Я осторожно пробираюсь сквозь траву, луч фонарика поглощается темнотой в нескольких футах впереди меня, и я ускоряю шаг, когда мои ноги касаются грунтовой дорожки. Если то, что сказал Аттикус, правда, он уже знает, что я здесь, но не уверена, достаточно ли близко, чтобы он услышал меня, если я позову его.

— Аттикус, — я стараюсь говорить спокойно, но мой голос предательски дрожит.

Я должна была запомнить дорогу, когда он выводил меня с поля, это сейчас облегчило бы поиски.

— Аттикус, — кричу я чуть громче.

Я не хочу бегать и кричать его имя, на случай если животные или местные жители где-то поблизости, но вдруг его проклятие не дает ему точное местоположение входящего на поле, то ему будет сложно отыскать меня.

Прочистив горло, я готовлюсь позвать снова, но шелест кукурузных стеблей позади меня привлекает внимание. Я машу рукой, светя фонариком в разные стороны. Я задерживаю дыхание, пульс учащается с каждой секундой, пока какая-то фигура не выходит из кукурузы на тропинку.

Я поднимаю свет чуть выше, и мне удается разглядеть широкополую шляпу.

— Аттикус, — выдыхаю я с облегчением. Улыбка тут же появляется на моем лице, когда он молча направляется ко мне.

— Ты вернулась, — говорит он тихим и призывным голосом. Он останавливается в нескольких футах передо мной, его глаза встречаются с моими, и снова я чувствую трепет в животе. — Я уже начал задаваться вопросом, не забыла ли ты обо мне.

— Могу гарантировать, что говорящее пугало — это не то, о чем можно легко забыть, — шучу я, получив от него смешок в ответ.

— Наверное, ты права.

Какое-то время мы стоим, не зная, что делать или говорить дальше. Пока я планировала поездку, то представляла в деталях наш разговор, но, когда он рядом, мои мысли путаются. Я не уверена в себе и нервничаю, что не похоже на меня. Разве целю прихода сюда не поговорить с ним?

— Пойдем, — говорит он, кивком головы жестом приглашая меня следовать за ним.

Он идет сквозь стебли, а я спешу за ним.

— Прости, что так долго не возвращалась, — говорю я. — Я просто хотела…