Линда Джонс - Лунная ведьма
— Я ожидаю, что ты оградишь моего ребёнка от петуха постороннего мужчины. Я ожидаю, что ты будешь вести себя, как подобает императрице. Ты больше не наложница, Лиана, и хватит вести себя так, будто до сих пор ею остаёшься. Попытайся не забывать о столь маленькой детали, — разговаривая, Себастьен двигался все быстрее и жёстче. И смотрел на неё настолько холодными глазами, что она не видела в них никакой жизни. Вообще никакой.
И всё же Лиана задумалась… Не заботится ли он о ней хоть немного? Не потому ли столь категорично запрещает лечь с другим?
— Я не позволю тебе выставлять меня дураком, — сказал он, как будто прочитал мысли жены и решил разбить последнюю надежду. Возможно, он заметил в её глазах или изгибе рта промелькнувшую нежность. Ранимость. Слабость. Что бы это ни было, теперь оно умерло. Всё умерло.
Когда-то она лежала на этой кровати, и именно её Себастьен одаривал своей страстью. Даже когда она ненавидела его и планировала убить, то получала здесь наслаждение и смеялась над томившимися на пятом уровне императрицами. Насмехалась над их беспомощностью, холодностью и одиночеством. А теперь сама превратилась в одну из них.
Себастьен напрягся и достиг кульминации в теле другой женщины. Лиана отвернулась, не желая любоваться этим дальше. Сильнее всего ей хотелось поскорее сбежать. Она уже прикоснулась к дверной ручке, когда её остановили слова Себастьена:
— Если я услышу, что какой-то мужчина вошёл в твои покои, то не раздумывая убью его.
Она не стала поворачиваться к нему лицом.
— А как насчёт поэтов и певцов?
— Уверен, среди них можно найти женщин.
— Разумеется, — прошептала Лиана, открывая дверь.
— Лиана, — рявкнул Себастьен. Она обернулась, прекрасно осознавая, что теперь за финалом развернувшейся меж ними сцены наблюдают стражи. Тэнэли забавлялся, хотя не посмел откровенно рассмеяться в её присутствии. Всё же императрица обладала слишком большой властью, чтобы он мог откровенно над ней потешаться.
Но он не упустит возможности поболтать у неё за спиной и посудачить о сегодняшнем происшествии. Дворцовые сплетни быстро разлетались с одного уровня на другой.
Поэтому глаза Лианы оставались сухими, сердце холодным, а подбородок высоко вздёрнутым. Висла снова прикрылась синим одеялом с кровати Себастьена. Скоро от её скромности ничего не останется. Да и сама девочка задержится тут ненадолго. Себастьен ожидал от своих любовниц не только покладистости. Он требовал страсти и мастерства. Вислу скоро отправят обратно, а на её место возьмут другую. На это место всегда найдётся какая-нибудь другая.
— Да, милорд? — недрогнувшим голосом отозвалась Лиана.
— Береги ребёнка, которого носишь. Он будущее Каламбьяна.
— Я хорошо это осознаю, милорд.
Висла снова попыталась соскользнуть с кровати, но Себастьен дёрнул её обратно, и наложница с очередным визгом плюхнулась на голого императора. Себастьен терпеть не мог слабость, девичьи вопли и нехватку умения у любовниц. И всё же именно Висла делила с ним постель. Висла, которая вопреки всему проведёт некоторое время в его покоях.
Лиана закрыла дверь, понимая, что у неё больше нет причин когда-либо снова видеться или беседовать с Себастьеном. Теперь она всего лишь сосуд для вынашивания ребёнка.
А после родов? Императрица станет ненужной, совершенно ненужной. Её жизнь полностью обесценится, и она проведёт остаток дней в прекрасной клетке на пятом уровне, разве что, иногда её будут выставлять напоказ во время различных церемоний. Если она сумеет держать рот на замке и не раздражать мужа, возможно, тот не убьёт её и не отправит на тринадцатый уровень, как предыдущих жён. Если она облегчит для него этот брачный фарс, возможно, он довольствуется своими любовницами, ненавязчивой женой и ребёнком.
Второго ребёнка никогда не будет. Не для неё и Себастьена. Дитя, которое она сейчас носила, было чудом.
Нет, не чудом, хотя жрецы называли зачатие наследника исключительно так и считали ответом на свои молитвы, а саму Лиану не более, чем неудачно выбранным сосудом. Но в равной степени с семенем Себастьена и её собственной нездоровой любовью, этого ребёнка породила магия. Магия ведьмы.
Зря она не убила Себастьена, когда подвернулась возможность.
Глава 3
Восход уже окрасил небо в серый цвет, когда Борс приказал солдатам и пленницам спешиться для короткого отдыха. Поблизости текла вода, и он опять прервал безжалостное путешествие только ради лошадей.
Жульетт, повинуясь требованию изнурённого тела, задремала. Айседора тоже, во всяком случае, так казалось. Устроившись на грубой попоне и укрывшись от утреннего холода собственным плащом, старшая сестра не двигалась и безмолвствовала. Она вела себя так большую часть поездки, как будто полностью ушла в себя.
Резко проснувшись, Жульетт приподняла голову с попоны, служившей преградой между нею и каменистой землёй. Как и у сестры, её единственным одеялом был дорожный плащ. Хотя Борс не желал пленницам смерти, всё же ничуть не заботился об их комфорте. И ясно давал это понять.
Они разбили лагерь на небольшом участке возвышенности, с которой прекрасно просматривалась почти вся округа. Пейзаж с четырёх сторон разительно отличался. За спиной остался густой лес, где Жульетт ощутила присутствие наблюдателя. На севере устремлялась в бесконечность гряда гор, каких она никогда прежде не видела. Начинаясь с низких холмов, те взмывали ввысь насколько хватало глаз. На фоне такого величия гора Файн казалась муравейником. На юге земля была ровной, за исключением нескольких гостеприимных, безопасных на вид холмов, окрасившихся в золотые и красные цвета. Если поблизости границ бесплодного сердца селились фермеры и ранчеро, то, наверняка, жили где-то там. На западе до самого горизонта растянулось жёсткое бесплодное сердце Каламбьяна, местами то холмистое, то абсолютно ровное. Кое-где на нем торчали низкорослые деревца, но большей частью неприятный серо-коричневый ландшафт не отличался дружелюбием. Даже те немногочисленные деревья были тусклыми и засохшими.
Жульетт смотрела на всё это взглядом человека, повидавшего в жизни лишь крошечную часть южной провинции, которую называла домом. Изучала суровый и устрашающий, но по-своему прекрасный пейзаж залитый лучами восходящего солнца. На юге ландшафт был почти привычным, но на севере и западе… она даже не подозревала о существовании подобных мест. И хотя крутые, холодные серые горы выглядели совершенно негостеприимными, всё же притягивали её взгляд с той же силой, как лес прошлой ночью.
