Мэри-Дженис Дэвидсон - Пленница любви
— Вы даже не представляете, насколько жаль, — сухо сказала Дженни. — Мойра, послушайте, я, конечно, не думаю, что есть хоть один шанс, что вы поможете…
— Даже не просите, мадам, — твердо ответила та. — Я умру за Майкла. Как и все остальные.
— Другими словами, не трать зря воздух, прося кого-нибудь помочь удрать из этой тюрьмы, — закончила Дженни.
— А вот и ваша камера, мадам, — Мойра с усмешкой распахнула двери из красного дерева. Дженни ступила в комнату, красивее которой она еще не видела: сверкающий паркет, пушистые ковры, камин, достаточно большой, чтобы зажарить парочку свиней, несколько дверей. И кровать! Двуспальное чудовище, на котором с комфортом устроилась бы семья из шести человек.
— Ванная, туалет, гардеробная, балкон, — перечисляла Мойра, открывая поочередно все двери.
— Ого! — только и смогла пробормотать Дженни, выпучив глаза. Мойра хихикнула. — Ладно, допустим, эта комната занимает верхнюю строчку в списке Лучших Тюрем Мира. Но все равно паршиво, ну вы понимаете.
— Хмммм? — Мойра присела на кровать.
— Торчать здесь против моей воли, — нетерпеливо напомнила ей Дженни. Она ждала, что та покраснеет, признает свою вину, сделает хоть что-нибудь… кроме как пожмет плечами и равнодушно взглянет на нее, черт возьми! Вдруг ей в голову пришла тревожная мысль, и Дженни резко спросила: — А где спит Уиндэм?
— В соседней комнате, — просто ответила та.
— Только через мой труп!
— Вам придется обсудить это с ним, мадам.
— И хватит называть меня мадам. Мне не девяносто.
— Как пожелаете, миледи.
— Вон, — прошипела она, и к ее удивлению и облегчению, Мойра послушно вышла.
Дженни бросилась на кровать, принявшую ее в мягкие пуховые объятия. Она была слишком взбешена, чтобы вновь расплакаться, и это настроение было хоть каким-то разнообразием — в последнее время она только и делала, что ревела. А теперь настало время действовать.
— Хочешь перекусить прежде, чем предпринять первую попытку к бегству?
Это Уиндэм просунул голову в дверь, которая — ну естественно! — соединяла их комнаты. Перед глазами пронеслось видение, как дверь вдруг захлопывается, и его глаза выскакивают из орбит, а шея ломается с приятным хрустом.
Она оторвала голову от подушки.
— Хочу домой.
— Я знаю.
— Сейчас!
— Прости.
Дженни встала на колени, балансируя на мягких подушках и пушистых одеялах. Губы Уиндэма дрогнули, когда она не удержала равновесие и покачнулась.
— Уиндэм, последний раз говорю — я здесь не останусь. Не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты преступник, негодяй и жалкий псих.
— Ты не боишься, — довольно выдохнул он. — Я знал, что ты не испугаешься.
— Не обольщайся. Я слишком злая сейчас, чтобы бояться. Слушай, идиот, если попытаешься удерживать меня здесь, будут страшные последствия. Я имею в виду облавы ФБР и переломанные кости. И я свалю отсюда при первой же возможности.
На секунду на его лице вдруг мелькнула тревога. Боится потерять секс-игрушку? Или по каким-то более глубоким причинам? Но он тут же вновь принял невозмутимый вид.
— Если попытаешься сбежать, будут последствия, — сказал он, заходя в комнату и тихо прикрывая за собой дверь.
Сменив костюм на шорты цвета хаки и белую футболку, он будто стал еще аппетитнее в этой домашней одежде, щедро демонстрирующей мускулистые ноги и грудь. Он был просто возмутительно загорелым, возмутительно красивым.
— В ближайшее время собираешься бежать? — поинтересовался он как бы между делом, словно говоря о температуре воздуха.
— Ты… ты, — Дженни задыхалась, не в силах подобрать слов в ответ на этот нелепый вопрос. — Ты не должен спрашивать о моем побеге.
— Ты же все равно не сбежишь. Мы тебя поймаем. Я не хочу, чтобы ты оказалась в опасности. И, как я уже предупреждал, если попытаешься бежать, будут последствия.
— Какие еще последствия? — поинтересовалась она, но тянущее ощущение под ложечкой подсказывало, что она уже знает ответ.
Его взгляд был абсолютно спокоен.
— Как в лифте.
Во рту у нее пересохло, сердце бешено забилось.
— Сходи к врачу, Уиндэм. Как можно скорее.
— Думаешь, мне нравится такой поворот событий?
— Думаю, ты просто в восторге, — с горечью пробормотала Дженни.
Кажется, Мистера Психа задели эти слова. Дженни никак не могла его понять.
— Я вижу только этот способ, чтобы тебя удержать, — вздохнул он, — потому что ты не веришь в опасность, которая тебе грозит.
Он подошел к кровати и взглянул на Дженни сверху вниз. Даже слепой разглядел бы голод в его глазах.
— Не буду лгать, какая-то часть меня отчаянно хочет, чтобы ты пыталась сбежать, — голос был хриплым. — Но пойми, я сожалею о тех обстоятельствах, что свели нас вместе. И мне жаль, что тебе не понравился мой дом.
— Я не говорила, что мне не нравится твой дом, — резко вставила Дженни.
— …но если попытаешься бежать, или снова набросишься на меня с кулаками, то я возьму тебя безо всяких угрызений совести.
— Ты…
— Я не могу стоять так близко к тебе и даже не иметь возможности дотронуться, — прошептал он, и на мгновение Дженни увидела в его глазах такую тоску и боль, что ей пришлось отвести взгляд. — Мысль о том, что ты будешь спать всего лишь в нескольких ярдах, сводит меня с ума. Но я не буду брать тебя силой, Дженни, — кроме как в наказание. Потому что, — грустно добавил он, — я знаю, ты презираешь меня так же сильно, как я тебя хочу, и просто не можешь находиться рядом со мной. Так что секс утолит мой голод и станет отличным наказанием для тебя. — Он отвернулся. — Хотел бы я, чтобы все вышло по-другому, — сказал он, не оборачиваясь. — Я все бы отдал, чтобы было по-другому.
— А знаешь, за что я бы отдала всё? — ласково поинтересовалась Дженни, нащупывая что-нибудь, чем можно в него швырнуть, но под руку не попадалось ничего смертоноснее подушек.
Он фыркнул и вышел из комнаты. Подушка врезалась в дверь и свалилась на пол с мягким стуком.
Глава 6
Раз уж этот садист-идиот — Уиндэм — так трепещет от одной мысли, что она сбежит… и раз уж он предупредил всех домочадцев, что она спит и видит, как бы удрать, Дженни решила на какое-то время побег отложить. При условии, конечно, что ее положение не изменится (то есть, если Уиндэм снова не решит, что у нее течка, или Мойра не подсыпет ей в молоко толченого стекла).
Так что она отправилась на обед с Уиндэмом и его домочадцами(которые были скорее друзьями, нежели слугами) в столовую, где оказалось окон больше, чем в солярии. Солнечные лучи заливали стол и отражались от светлого паркета, а Дженни, сидя в красивейшей из когда-либо виденных ею обеденной зале, мило комментировала, насколько вкусно все приготовлено. Остальные не отрывали от нее глаз, и, казалось, были несколько разочарованы тем, что она так и не начала швыряться тарелками или, перепрыгнув через стол, не бросилась к французским окнам, ведущим на пляж.
