Огуречный бизнес попаданки (СИ) - Иконникова Ольга

Огуречный бизнес попаданки

Пролог

— Опять ты хрен добавляешь, — Соня, моя соседка по комнате, недовольно наморщила нос.

— Сережа любит именно с хреном, — улыбнулась я в ответ и положила в банку еще и дубовый лист. — Но специально для тебя я закатаю пару банок без него.

Мои консервированные огурцы обожало всё общежитие, и каждый сентябрь, начиная с первого курса, я делала заготовки не только для себя, но и для однокурсников. Со смородиновым и вишневым листом и укропом, с чесноком, с горчицей, с перчиком — у меня были рецепты на любой вкус. Такие огурцы разве в магазине купишь? Такие умела готовить только моя бабушка. А от нее научилась и я.

— Посмотри за молоком на плите, — попросила я Соню, — сейчас суп сварю, обедать будем.

Готовить я не просто умела, но еще и любила. Я лишилась родителей, когда мне было тринадцать. А бабушка уже тогда сильно болела. Вот и пришлось мне осваивать кулинарию, чтобы кормить и себя, и ее. В тринадцать я научилась варить каши и жарить яичницу, в четырнадцать – тушить мясо и варить супы, в пятнадцать — печь торты и пироги. И с огородом я управлялась не хуже бабушки – свои картошка, огурцы и зелень были для нас большим подспорьем. «И кому только такая невеста достанется?» — вопрошали соседки и настойчиво пытались свести меня со своими сыновьями и племянниками. Но я так и не влюбилась ни в кого до самого второго курса университета.

Сергей Пахомов перевелся в нашу группу из другого вуза. Высокий, темноволосый, а еще умный и начитанный. Нас с ним как-то сразу потянуло друг к другу. Но по-настоящему парой мы стали только через год — уже на третьем курсе. А сейчас, на четвертом, мы не могли дождаться защиты диплома, сразу после которой собирались пойти в загс.

Софья послушно подошла к плите, но смотрела не на кастрюлю, а в телефон.

— Соня, молоко убежит! — крикнула я.

Подруга лениво поболтала ложкой и хмыкнула:

— Ты бы лучше за своим Сережкой так смотрела, как за молоком.

— Что? — не поняла я. — Ты о чём?

Мы с Пахомовым доверяли друг другу на сто процентов. Да и разве могло быть по-другому?

— Ну, до чего же ты наивная, Ларка! — умилилась Соня. — Неужели, до сих пор не заметила, что на него Задорина глаз положила?

Сердце кольнуло, но я постаралась отогнать неприятные мысли.

— Ну, и что, что положила? Пусть себе облизывается на расстоянии.

— Задорина не из тех, кто просто облизывается. Она проглотит и не заметит. И я бы на твоем месте прямо сейчас поинтересовалась, чем твой Сереженька занят. Потому что пятнадцать минут назад, когда я возвращалась из магазина, мы с Кариной ехали в одном лифте. И она нажала на кнопочку с циферкой пять.

Пятый этаж был мужским. И именно на нем находилась комната Сережи.

— У него завтра соревнования по волейболу. Он сегодня выспаться хотел, — я старалась говорить как можно уверенней, но голос всё-таки дрогнул.

— Значит, не пойдешь проверять? — не унималась Софья. — Боишься разочароваться? А если нет, так пойди и пригласи его на обед.

Конечно, можно было просто позвонить, но я решила дойти до него сама — всего-то подняться на один этаж. Не потому, что засомневалась, а чтобы Соне доказать, что она не права.

Но дверь Сережиной комнаты мне открыла как раз Карина Задорина. Из одежды на ней была только футболка Пахомова, доходившая ей почти до колен. В нос ударил аромат дерзких дорогих духов.

— Что ты здесь делаешь? И где Сережа?

Я могла и не задавать этот вопрос — ответ был очевиден.

— Сережа пошел в душ. Мы только-только выбрались из постели, — Карина подошла к зеркалу и поправила помаду на припухших, должно быть, от недавних поцелуев губах. — А разве ты не знала, что мы теперь с ним вместе?

Учитывая, что Соня видела ее в лифте только четверть часа назад, я хотела сказать, что они как-то слишком быстро накувыркались в постели. Но не смогла — снова предательски закололо сердце. Сил хватило только на то, чтобы выдохнуть:

— Ты врёшь!

— Неужели ты думала, что он на самом деле на тебе женится? — Задорина посмотрела на меня с удивлением. — Что ты можешь ему предложить? Вам же придется мыкаться по чужим углам еще лет десять прежде, чем вы соберете на первоначальный взнос по ипотеке. А мне папа после защиты диплома обещал квартиру подарить — в самом центре Питера, между прочим.

Парировать мне было нечем. Даже самые лучшие борщи и пироги не могли конкурировать с элитной недвижимостью.

— Лара? — услышала я голос Сергея за спиной.

Пахомов стоял в коридоре с мокрой головой и полотенцем на плече. На его обычно светлой коже проступили красные пятна.

— Когда ты собирался мне о ней рассказать? — спросила я.

Но ответил не он, а Задорина:

— Наверно, после защиты диплома, который ты обещала за него написать.

Я вздрогнула. Да, я иногда писала за него контрольные и курсовые — потому что тренировки и соревнования отнимали у него слишком много времени.

Наверно, я побледнела, потому что Сергей резко велел:

— Карина, замолчи!

Но было уже поздно — в глазах потемнело, и я, держась за стену, стала медленно оседать на пол.

— Валидол! Есть у кого-нибудь валидол? — Пахомов уже кричал. — У нее больное сердце! Да вызови же скорую, дура!

Моей последней мыслью в этом мире была мысль об огурцах — о том, что я разложила их по банкам, но рассолом так и не залила.

Глава 1 (два месяца спустя)

— Поскольку шевалье Ревиаль не оставил завещания, всё его недвижимое и сопряженное с ним имущество в соответствии с Кодексом законов Арвитании переходит к его старшему сыну Даррену, — нотариус перевернул захрустевшую под его пальцами бумагу и посмотрел на собравшихся поверх золоченых очков. — А вот денежные средства, находящиеся на счете в банке Томпсона (коих оказалось двести пятьдесят золотых) делятся поровну между всеми наследниками мужского пола. То есть, каждый из двоих сыновей покойного получит по половине указанной суммы.

Он замолчал. А мы еще ждали чего-то. И я, и старшая сестра Гертруда, и матушка Табита. Ведь не могло же так оказаться, что нас оставили совсем ни с чем. У шевалье Ревиаля были не только сыновья, но и жена, и дочери.

И хотя я уже успела понять, что в Арвитании женщины не имеют почти никаких прав, всё же надеялась, что хотя бы в родной семье мы можем на что-то рассчитывать.

— А как же мы, сударь? — не выдержала Гертруда. — На что будем жить мы?

Она была вдовой и после смерти своего разорившегося мужа вынуждена была вернуться в отцовский дом с тремя детьми. И беспокоилась сейчас не о себе, а о них.

Нотариус развел руками:

— Вы же слышали, сударыня – этот дом и поместье теперь принадлежат вашему брату. Возможно, он позволит вам тут остаться.

А Даррен уже суетился вокруг гостя, предлагая ему отобедать или выпить на дорожку. Но тот отказался, и брат отправился его провожать.

Я посмотрела на матушку, которая притулилась у самого края стола. По ее морщинистым щекам катились слёзы. Она много лет создавала уют в этом доме, но теперь уже не была тут хозяйкой.

Высокая худощавая Чарис — жена Даррена — велела горничной накрывать на стол. И вскоре из принесенной с кухни супницы понесся по всей столовой запах свежего сырного супа, от которого у меня заурчало в желудке.

— Надеюсь, всё останется так же, как и было при жизни отца? — спросила Гертруда.

— Не думаю, дорогая, — откликнулась Чарри. — Ваш отец вел себя неразумно и лишился того влияния в обществе, которое когда-то имел. Мы с Дарреном хотим это исправить. Простите, матушка, — обернулась она в сторону Табиты, — за то, что вынуждена это сказать. Наверно, вашему мужу было всё равно, как к нему относилось общество, но для нас с Дарреном это важно. Наши сыновья уже взрослые, и нам хотелось бы, чтобы они нашли себе жен в дворянских семьях. А это будет возможно, только если мы изменим наш образ жизни.