112 (СИ) - Хорунжая Татьяна

Татьяна Хорунжая

112

Автобус до Нальчика неторопливо выруливал с вокзала. Колеса этого молоденького, но неповоротливого толстяка приятно шумели по застывшей буграми наледи. Этим солнечным и морозным утром пришла такая долгожданная после серой и затяжной январской оттепели «настоящая» зима. Подморозило, дорогу припорошил легкий снежок, и пассажиры то там, то тут воздавали хвалу инею, сливаясь голосами в негромкий унисон. Недоволен был, пожалуй, только водитель, который по российской привычке поругивал работу коммунальщиков.

Инна села у окошка и мысленно любовалась холодной красотой природы. Наконец-то она вырвалась хоть куда-то без мальчишек, и теперь у нее есть на отдых целых полчаса путешествия. Одно только беспокоило её: прошедшей ночью у младшенького, Матвея, поднялась температура. Пришлось просить свекровь посидеть — а это было крайнее средство. Как там дома? Справятся ли без нее? Но к этому врачу, к которому отправилась Инна, муж записал её еще 3 недели назад. И несмотря на недолгие колебания, она все же не смогла отложить поездку — в конце концов, имеет же она право уделить хоть немного времени самой себе.

Позади нее сидел симпатичный молодой мужчина и всё вглядывался в её лицо: ему казалось, что где-то он ее уже видел, и теперь мучился в догадках — где же именно. Хотя…Какая разница — в конце концов он зевнул и отвернулся. Гораздо больше ему досаждали две девицы лет семнадцати, сидящие за ним. Видимо, они считали его, Макса, глухим, если позволяли себе так громко шушукаться, обсуждая его красивую, немного азиатскую форму глаз и новенькую спортивную куртку. Глупые высказывания прерывались на взрывы не менее глупого хихиканья, и Макса всё больше раздражали эти детские заигрывания.

— Мама, меня тошнит! — захныкал какой-то мальчишка в салоне автобуса.

— А ты смотри в лобовое стекло, и тошнить не будет.

Мальчик последовал совету.

Постепенно пассажиры умолкали один за другим, увлекаемые рядом будничных докучных мыслей — каждый думал о своем. До Нальчика на автобусе ехать минут тридцать, время есть…

Обычный рейс. Обычный день. Таких в жизни будут еще тысячи.

Вдруг Инна встревожилась, будто кто-то невидимый шепнул ей на ухо: «Инна, тебе нужно выйти из автобуса».

«Да что я за эгоистка такая, в конце концов! У меня ребенок болеет, а я по своим делам на полдня поехала! Бедный мой мальчик…» — она вдруг вскочила и быстро пошла к водителю.

— Остановите, пожалуйста, я выйду!

— Здесь нет остановки! — недовольно ответил водитель.

— Остановите немедленно! — закричала Инна. — Мне нужно выйти! — и, видя прежнюю неторопливость водителя, выложила старый проверенный «козырь» — Иначе я обтошню вам весь салон!

Автобус остановился у первого же сугроба. Инна выбежала и поспешила домой.

«Странная какая-то, — подумал Макс. — Всё же где-то я её видел… Уж не Майкина ли это подруга?»

Настроение Макса окончательно испортилось.

«Надо было ехать на машине. И чего я на автобус поперся? Откапывать машину мне было лень… Да чего-то и не охота никуда… Но не выходить же среди пути, как эта странная. Что-то у меня совсем нервы расшатались с этой работой. — Максу стало тревожно. — Домой хочу.»

Автобус выехал на междугородное шоссе и набрал скорость. Впереди показался узкий мостик через проселочную речушку. С невысокого холма навстречу ехала фура.

Пять, четыре, три, два…

Всё превратилось в ад мгновенно.

Водитель ругнулся и инстинктивно прикрыл голову локтем. Женщина в салоне закричала. Мальчик в оцепенении смотрел в лобовое стекло… Большинство пассажиров даже не успело понять, что происходит. За доли секунды встречная фура протаранила автобус, и оба исковерканных чудовища навсегда застыли в неестественном и неживом положении, перегородив мост. Пробив локтем боковое стекло, Макс выпал на проезжую часть и упал с мостика. Водитель легковушки, ехавший за автобусом, не успел дать по тормозам, и его машина оказалась замятой под погибшим автобусом. Всё было кончено, и только покорёженное заднее колесо автобуса ещё повизжало какое-то время, приподнявшись в воздухе, но потом и оно застыло в проплывшем облаке жженых тормозов, гари и загубленных человеческих жизней.

Чистый снег окропился кровью, а в свежем морозном воздухе застыли крики ужаса и тонны боли.

Другие участники движения — те, кому посчастливилось оказаться на несколько метров дальше, били по тормозам, бросали машины и выскакивали, кто где попало. Кто-то трясущимися пальцами пытался попасть по кнопкам телефона «112», кто-то поскорее уводил детей и отворачивался. Несколько мужчин бросились на помощь, но не знали, за что хвататься и что именно нужно делать — к носу автобуса даже подступиться жутко, а на заднюю площадку невозможно попасть: и без того высокие окна задрались на недоступную высоту. А там кричали зажатые в железо люди. Они били по уцелевшему стеклу. Они звали на помощь. Это невозможно было выносить, и слёзы ужаса застыли на лицах случайных зрителей этой жуткой трагедии. Это страшно: человек молит тебя о помощи, и ты здесь, ты рядом, но помочь ты ничем не можешь… И взрослые мужики, крича и матерясь, в растерянности и беспомощности метались вдоль груды железа, которая еще несколько секунд назад были живыми.

Эти несколько страшных минут длились вечно.

Наконец, раздался звук быстро приближающейся сирены. Никогда так не радовались этой занудной и оглушительной сирене растерянные люди — теперь можно было переложить ответственность на других. Сирена вдруг захлебнулась, и вместо нее послышался крик водителя:

— Убирайте машины с дороги! Освободите проезд!

Стряхивая оцепенение, водители стали прыгать в свои машины и торопливо разъезжаться в создавшейся у моста пробке кто куда смог втиснуться, а из желтого спецавтомобиля с надписью на борту «Медицина катастроф», не дожидаясь парковки, выскочили и побежали к исковерканному автобусу люди в форме.

Ещё приближаясь к автобусу, Борис — старший в бригаде, большой нехрупкий мужчина — поэтапно знал, что нужно делать, но никто из его бригады не ждал команды. Действия, повторяемые от вызова к вызову, были доведены до автоматизма.

Забравшись по остаткам легковушки к задранной вверх задней двери, Борис попытался открыть её вручную, но дверь плотно заклинило. Его ребята уже принесли моторез, но осмотрев дверь, Борис увидел, что пилить нельзя: на дверь завалился человек без сознания. Аккуратно разбив часть стекла, один из спасателей, постройнее Бориса, подтянулся, забрался внутрь, демонстрируя чудеса акробатики, и передал в руки коллег тело женщины. Через минуту дверь была спилена, и «медицинский спецназ» оперативно начал выносить из автобуса человека за человеком. Подъехали «белые звезды» МЧС. Вместе с медиками они стали укомплектовывать подъезжающие кареты скорой помощи.

Придя в себя после падения с моста, Макс первые несколько секунд никак не мог вспомнить, что с ним произошло, и понять, где он находится. Ошеломленный ударом о землю, он даже не сразу услышал крики. Осмотревшись, он увидел лишь то, что лежит на спине почти под каким-то мостом на берегу реки в том невысоком слое снега, что по счастью не успел растаять во время оттепели. Наконец, он явственно и где-то совсем близко услышал рыдания: «Помогите!». Макс хотел вскочить на ноги, но тело не слушалось. Рукав куртки заливала кровь, ноги будто отнялись. «Ну уж нет… — сжал зубы Максим. — О боли будем думать потом…» — наверно, на всю жизнь он запомнил слова своего самого первого наставника, еще в Университете противопожарной службы. И потихоньку перевернулся на живот. Теперь он увидел всю картину.

Недалеко от него, в пробитой проруби барахтались девчонки — те самые, что еще несколько минут назад перемывали ему кости в автобусе. Рыдая в истерике, одна хваталась за край, но у нее не хватало сил выбраться, а вторая никак не могла зацепиться за вновь и вновь обламывающуюся кромку тонкого льда. Устав от бесконечного числа попыток, она пыталась ухватиться хотя бы за подругу, грозя утащить под лед и её.