Белинда Джонс - Я люблю Капри
Люка вздыхает, но я вижу, что он все-таки гордится собой.
— Ты показал мне. что я могу любить. И что любовь может возвысить человека, заставить лучше понять самого себя. Я даже начинаю нравиться себе, когда я с тобой! — Я смеюсь от радости по поводу этого восхитительного открытия. — Поэтому все во мне кричит: «Не отпускай его!»
Люка целует мне руку.
— Но я тебя отпущу. Он раздавлен.
— Ни тебе, ни мне не нужна интрижка — мы жаждем любви. Я думаю, если мы станем таиться, изнывая от вины из-за того, какую боль мы можем причинить Нино, — это будет самый быстрый способ разрушить то, что у нас есть. Не хочу, чтобы у нас все кончилось так скверно. Я хочу всегда улыбаться, думая о тебе.
С ума сойти, чего только не наговоришь, когда точно знаешь, что тебя слушают.
— Самое тяжелое заключается в том, что мне все еще кажется, будто это только начало. Меня переполняет любовь, которую я хочу подарить тебе, а мы едва успели познакомиться. Люка вздыхает:
— Может быть, это из-за того, что у нас еще многое впереди, просто мы пока не знаем — когда это случится.
Что ж, это лучше, чем объявить нашу встречу торжественным финалом. Поэтому я говорю:
— Да, может быть, когда-нибудь…
— Как Роза и Винченцо. — Люка улыбается, потом опять грустнеет. — Но я не прошу тебя ждать меня. Это было бы несправедливо.
— Да. я понимаю. Но думаю, воспоминания помогут мне продержаться некоторое время.
— Такие прекрасные воспоминания, — говорит он.
— Очень может быть, что настанет день, когда все это покажется мне нереальным, но у меня всегда будет вот это…
Я достаю из сумки конверт с фотографиями.
— Я отдала их в печать в Вероне, — объясняю я, раскладывая фотографии на камнях.
Наш великолепный поцелуй на Террасе Бесконечности. Я с платьем Розы в руках. Люка в Амальфи, разодетый в полиэстер ядовитых оттенков. И кривая фотография — я сфотографировала сама себя с вытянутой руки на лодке Люка — здесь я кутаюсь в его серый кашемировый свитер.
— Тебе идет мой свитер, — улыбается Люка.
— Это, наверное, единственная дизайнерская вещь, которую я одобряю.
— А еще лучше ты смотрелась бы в этом платье… — Он с печальной задумчивостью рассматривает сверкающий атлас.
У меня сжимается сердце. Я хочу надеть его только для него.
— Я отпечатала фотографии в двух экземплярах. — Я беру себя в руки. — Если хочешь, забирай. Ты мог бы держать их в магазине в столе Винченцо.
Люка смотрит на фотографию, где мы целуемся, и на мгновение забывается.
Я перебираю фотографии дальше и улыбаюсь — теперь у меня есть кадры, которые стерли из моей памяти Бритту и Томаса. Теперь я не могу их представить себе, даже если очень постараюсь.
— Когда ты уезжаешь?
— Завтра, — говорю я, как будто все уже решено.
Не хочу, чтобы Люка знал, что моя мама не удивится, если я останусь еще на несколько недель.
— Как я тебя найду?
— Я тебе напишу.
Его лицо проясняется.
— Из дальних стран?
— Я подробно опишу тебе все свои приключения, — улыбаюсь я. подцепляя пальцем его за ремень. — Но ни одно из них не сравнится с этим.
Люка берет в ладони мое лицо и крепко целует в губы. Когда я открываюглаза, он выглядит значительно живее, чем при моем появлении. Теперь на душе у него остался только небольшой Плачидо.
— Тебе пора возвращаться в магазин, — подсказываю я, взглянув на часы.
Моей решимости надолго не хватит. Он целует меня снова. Мягче, нежнее. — Ким, ты самый добрый человек на свете. Спасибо тебе.
Я улыбаюсь и машу ему вслед, пока Люка не скрывается из виду. Потом мое сердце раскалывается, и я падаю на колени.
Вдоволь нарыдавшись, я еще какое-то время сижу и смотрю на море сквозь не просохшие слезы — блики пляшут на поверхности воды, то вытягиваясь, то сжимаясь.
Потом я встаю, закатываю джинсы и вхожу в воду, чтобы умыться. Вода стекает по шее и приятно холодит кожу. Я опускаю руки глубже в воду и делаю еще шаг вперед — вода поднимается выше колен. Быстро, чтобы не передумать, я снимаю джинсы и рубашку и швыряю мокрый ком на берег. Трусы и топ вполне сойдут за купальник — пришло время впервые в жизни искупаться в Средиземном море.
Говорят, соленая вода хорошо заживляет раны.
45
— Ты не можешь уехать, — дуется Марио, когда я в последний раз сажусь на свое место в баре.
— Почему? — спрашиваю я, хватая у него из- под носа вишенку.
Несмотря на то, что белье у меня еще мокрое после купания у скал Фаральони, я иду прямиком в бар — не хочу опять завести привычку прятаться, как тогда, после Томаса. Сейчас я подзадориваю себя, уговариваю жить дальше. Кроме того. Марио умеет заставить меня улыбнуться.
— Я не сдержал своего обещания. — сурово говорит он.
— Какого обещания?
— Я обещал себе немножко с тобой потрахаться.
— Марио! — смеюсь я.
Он приподнимает бровь.
— Ну ладно, давай тогда… — Я притворяюсь, что расстегиваю рубашку.
— Ну правда. Ким, неужели обязательно уезжать?
— Да, обязательно. — вздыхаю я.
— Что ты будешь делать в Англии?
— Понятия не имею. Но у меня все еще на руках пять тысяч фунтов из завещания Винченцо, их надо как-то потратить.
— Пять тысяч фунтов? Вот это да! Это же пятнадцать миллионов лир!
Я во все глаза смотрю на Марио.
— О господи!
— Что?
— Марио, ты — гений. — Я перегибаюсь через стойку и чмокаю его в губы.
— Что я такого сказал? — озадаченно хмурится Марио.
Я лечу в свою комнату, лихорадочно тычу кнопки телефона и от волнения только в четвертый раз набираю номер Клео правильно.
Я думала в фунтах, а не в лирах! Кто сказал, что мне нужно возвращаться в Уэльс, чтобы потратить эти деньги?
— Клео! — кричу я (она даже не успела договорить «Алло»),
— Ким! Как ты вовремя! Только что звонили из клиники доктора Чарта и подтвердили нашу запись на липосакцию. Говорят, им нужна предоплата — двести фунтов.
— Столько стоит билет до Неаполя, — говорю я.
— Верно.
— И что бы ты предпочла? — спрашиваю я.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду вот что: зачем тратить пять тысяч фунтов на то, чтобы стать тощими, когда мы можем наслаждаться жизнью в стране, где считается неприличным съедать на обед меньше трех блюд!
— Я же уже говорила, что сейчас не могу общаться со счастливой парочкой. Я знаю, это звучит жалко…
— Никакой счастливой парочки. Никакого Капри, — выпаливаю я, чтобы как можно скорее донести до Клео информацию.
— Что случилось с Люка?
— Мы решили повременить немного со следующим свиданием — например, лет десять.
