Ким Уолен - Сердцеед
– Да, хорошо. Я понял.
– Отлично. Тогда поднимайся наверх и ложись спать.
Джей-Джей скрестил руки на груди:
– Конечно, брат. Ты босс. Все, что ты скажешь. Сэм взглянул на него:
– Тогда иди.
– Слушаюсь.
Сэм глубоко вздохнул, пытаясь утихомирить в себе остатки гнева. Он запустил все десять пальцев в волосы, наблюдая, как Джей-Джей, развернувшись, огибает стол. Но тот вдруг вместо того, чтобы идти наверх, как ему было велено, рванулся к задней двери и с быстротой молнии выскочил на улицу, не дав брату даже опомниться.
В доме Сэма было тихо в течение последнего часа, но Лаки все никак не решалась покинуть свое крыльцо. Мысль о том, что братья что-то между собой выясняют, причиняла ей беспокойство. Она совсем не хотела, чтобы нечто подобное произошло, единственное, к чему она стремилась, – Сэм должен признать, что Джей-Джей отбился от рук. И когда младший брат пулей выскочил из дома, ее охватила тоска, – та же тоска, что терзала в этот момент ее друга детства. Лаки беспокоилась за него. Эта захлопнувшаяся за мальчиком дверь означала, что они так и не договорились. Сначала она хотела отправиться следом за Джей-Джеем и поговорить с ним, но потом передумала. Может быть, ему нужно побыть одному. Может быть, это как-то приведет в порядок его мысли. По крайней мере она надеялась на это.
Он вернулся домой сорок пять минут спустя, тихо проскользнув в дом через заднюю дверь. Лаки не слышала гневных или раздраженных слов, лишь свет то включался, то выключался в разных местах, пока они готовились ко сну.
Теперь дом погрузился во тьму, и Лаки, пожалуй, можно было и самой идти спать, но что-то мучило ее, какое-то чувство, которое она не могла игнорировать. Она не могла успокоиться. Как же ей помочь Сэму и Джей-Джею? Как сделать так, чтобы все было хорошо?
Вдруг до ее слуха донеслись звуки шагов: кто-то шел по садовой дорожке. Присмотревшись, она увидела в тусклом свете уличного фонаря неясный силуэт Сэма. Он приблизился, тихо поднялся по ступенькам крыльца и примостился в шезлонге около ее гамака. Было темно, и Лаки не могла разглядеть выражение его лица, но чувствовала, что он вымотан почти до предела.
– Тяжелая ночь? – шепотом спросила она.
Он тяжело вздохнул и взял ее за руку. Их пальцы переплелись, он слегка погладил ее ладонь кончиками пальцев, а потом положил себе на бедро. Лаки старалась унять дрожь, охватившую ее при этом прикосновении, напоминая себе уже в который раз, что это Сэм. Ее друг. Ее сосед. Ему сейчас просто очень нужна поддержка. И она не должна чувствовать то, что чувствует.
По крайней мере не в отношении Сэма.
Она посмотрела на него:
– С тобой все в порядке?
– Я, по-моему, слишком сильно завинтил гайки.
– Ничего страшного. Он переживет. Это со всеми бывает.
Сэм поднял на нее глаза:
– Я не уверен.
В этот момент больше всего на свете ей хотелось протянуть руку и погладить его по щеке, но она удержалась. Он казался таким потерянным, таким одиноким. Лаки проглотила комок в горле и оставила руки там, где они были.
– Расскажи мне, что случилось.
Сэм вздохнул:
– Он попытался солгать мне, Лаки. Он сказал, что ничего этого не делал.
– Ты думаешь, это возможно?
Он пожал плечами:
– Ты же слышала, что сказал Ламар. Что тут можно подумать?
– Возможно, Ламар не слишком хорошо разглядел этих хулиганов. Он тоже может ошибиться.
– Да, пожалуй, ты права.
– Но ты ведь не обвинял Джей-Джея?
– Что? – Сэм отпустил ее руку и развернулся к ней всем телом. – Конечно, я обвинил его. А что еще я должен был сделать?
Лаки положила ладонь обратно себе на колени. В тех местах, где он касался ее, остались горячие влажные пятна.
– Ну, для начала ты мог узнать его версию случившегося.
– Черт возьми, Лаки! Он бы просто придумал что-нибудь.
– Да, но у него по крайней мере осталось бы ощущение, что к нему прислушиваются и дают ему шанс, а не просто безапелляционно считают преступником.
Сэм посмотрел ей в глаза:
– А я считаю его преступником?
– Звучит именно так.
– Интересно, откуда в тебе такая терпимость?
– Я шесть лет работаю с детьми в парковом департаменте и немного знаю, как с ними обращаться, вот и все.
– Мне нужно было прислушиваться к твоему мнению с самого начала.
– В этом нет никакой проблемы, Сэм. Ты можешь поговорить с братом еще раз в ближайшее время. Ты ведь еще не принял окончательного решения относительно него?
Сэм обвел взглядом двор.
– Безусловно, принял. У Джей-Джея испытательный срок, не знаю, на какое время. Он даже чихать не сможет без моего разрешения. Ни Картошки, ни дробовика, ни развлечений. И ему нужно найти работу, чтобы оплатить ущерб Ламару. Надеюсь, он понял, что я намерен контролировать каждый его шаг. – Он снова посмотрел на Лаки.
Она шумно выдохнула, так, что челка взлетела надо лбом.
– Но ему-то ты, по крайней мере, расписывал это не в таких выражениях?
Сэм поднялся, по-прежнему глядя на нее.
– Черт возьми, конечно, я все так и сказал! Этому малолетнему хулигану не будет все так легко сходить с рук!
Лаки схватила его за кисть и потянула вниз, понуждая снова сесть.
– Сэм, ты осел, ты знаешь об этом?
– Что?
На его лице появилось выражение такого изумления, что она едва удержалась, чтобы не расхохотаться.
– Ты полный осел. Неудивительно, что Джей-Джей с такой скоростью выскочил из дома. Ты не можешь сначала в течение многих месяцев обращаться с ним как с равным, позволять ему делать все, что ему заблагорассудится, а потом превращаться в эдакого диктатора! Вот так и возникают конфликты!
Сэм продолжал молча смотреть на нее. На его лице было выражение растерянности или даже страдания.
– Что я сделал не так, Лаки? Я и представить себе не мог, что воспитывать Джей-Джея будет так сложно. Я давал ему все, что необходимо, был с ним рядом каждый вечер, но, похоже, этого оказалось недостаточно. С тех пор как я открыл клинику, каждую свою минуту я посвящал только ей одной, потому что и не предполагал, насколько Фридом нуждается в медицинских услугах. Работа отнимала у меня чересчур много времени. То есть я хочу сказать, я понимаю, что должен быть рядом с братом, но не могу себе это позволить. Что же мне теперь делать?
Лаки внимательно смотрела на него. Ее сердце было готово выскочить из груди.
– Сэм, послушай. У Джей-Джея сейчас сложный период в жизни. Он рос без отца. Ты уехал, когда он был совсем маленьким ребенком. А его мать умерла всего год назад. Для него стало большим испытанием, когда ты вернулся и начал играть роль его родителя, так же как это стало испытанием для тебя. Я знаю, что быть доктором в маленьком городе никогда не входило в твои планы, но жизнь распорядилась по-другому. Иногда планы приходится менять.
