Рената Фармер - Вслед за мечтой
— Не бойся, я им тебя не отдам, — ответил он и решительно направился к офису.
Она последовала за ним. Войдя в офис, он включил свет и подошел к своему столу.
— Итак, сегодня тебе придется быть боссом, — заявил он и уселся в свое кресло, — потому что я не знаю и половины того, что знаешь ты, так что приступай к обучению.
Эллен в нерешительности застыла посреди комнаты. Вокруг было непривычно тихо. Все выглядело неузнаваемым.
— Начнем с того, Кеннет, что ты сидишь не на своем месте. Мой рабочий стол находится вон там, за перегородкой.
Как по команде, он подскочил и перешел на ее место. Его покорность еще больше смутила ее.
Она продолжала стоять, не смея шелохнуться или что-либо сказать. Только теперь, спустя двадцать минут, она начинала смутно догадываться, почему он так странно вел себя и на что намекал своими расспросами в машине. В новой, необычной обстановке они не просто воспринимали друг друга по-другому, они узнавали друг о друге что-то, до сих пор не известное, и вся эта новая информация выбивала их из обычной, удобной колеи.
Он испытывал трудности в общении с ней, потому что впервые смотрел на нее, как на женщину. И хотя она-то всегда видела в нем привлекательного, сексуального мужчину, в этой необычной ситуации она тоже увидела в нем новые, интригующие, до сих пор неизвестные ей черты.
Такой поворот событий не только разжигал ее любопытство, но и пугал ее. А что, если он скажет или сделает что-то такое, что заставит ее снова влюбиться в него? Если бы она могла видеть, что скрывалось за его просьбой остаться на работе в офисе. Только ли деловая необходимость? Если бы заглянула глубже в его душу в тот момент, когда он стоял, склонившись над ней и готовый вот-вот поцеловать, или когда он сидел в кухне в одном халате и она пыталась не обращать на него внимания? О, тогда, несомненно, она могла бы увидеть другую, еще неизвестную ей сторону его личности.
— Ну что ж, давай приступим к работе, — предложила она и, глубоко вздохнув, подошла к своему столику. — Вот мой шкаф.
— А я бы никогда не догадался.
— Я говорю серьезно, Кеннет, — заметила она и неожиданно расхохоталась.
Присматриваясь ко всему, что теперь между ними происходило, она должна была признать, что эти приступы смеха были чем-то новым для нее. Оказалось, что неофициальный Кеннет Фонтейн довольно часто отпускал глупые шутки, и, как ни странно, они нравились ей. Это, конечно, не говорило об утонченности ее чувства юмора.
— Если ты не будешь внимательно относиться к тому, что я говорю, я уеду и оставлю тебя полным невежей, — с легким упреком произнесла она.
— Я буду серьезным. Я знаю, что у нас мало времени, и готов выполнять все твои указания, — сказал он и приготовился слушать.
— Итак, как я уже говорила, вот мой шкаф, и здесь у меня находятся все заготовки писем и картотека. Начнем с писем. Здесь, например, те, которые я посылаю всем акционерам компании.
— Значит, здесь находятся все адреса членов семьи Мейер?
— Да, потому что они являются единственными владельцами всех акций, — пояснила она.
— Спасибо, это очень полезно узнать.
— Теперь еще кое-что полезное… — Эллен подошла к пяти шкафам, расположенным вдоль стены рядом с ее столом. — В первом шкафу лежат материалы, касающиеся прессы. Во втором шкафу помещена рекламная информация. В третьем — семейная информация и письма. В четвертом шкафу находятся все особые проекты. Здесь собраны копии и заметки по проектам, которые ты лично составляешь для Эдварда Мейера. В пятом шкафу — отчеты о делах внутри офиса.
— Это все вполне понятно.
— Прежде чем говорить это, давай заглянем в ящики, — сказала Эллен и вытащила верхний ящик первого шкафа. Она показала ему, что все сообщения из печати были рассортированы по категориям и годам и помечены кодовым номером магазина.
— Это тоже понятно, — проговорил он и кивнул.
Она вытащила второй ящик. Там находились фотографии, сделанные для рекламы, для годового отчета или для особых событий. Они тоже все лежали в особом порядке и были обозначены кодовым цветом и номером магазина.
— У нас так много фотографий магазинов? — удивился он, увидев аккуратные стопки.
— Это только годовая коллекция, — ответила она.
— Похоже, что мы действительно зациклены на себе.
— А тебе никогда не приходило в голову узнать, откуда берется фотография каждый раз, когда она нужна тебе?
Он поймал на себе ее пытливый взгляд.
— Я думал, что мне просто везет, — пожал он плечами.
Эллен снова захихикала, но тут же взяла себя в руки.
— Интересно, он думал, что ему просто везет! — с притворным возмущением воскликнула она.
Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и, казалось, был рад, что снова смог рассмешить ее.
— Я знал, что мы сделали много снимков, я только не знал, что ты все их сохраняешь.
— Теперь ты знаешь.
Он кивнул, соглашаясь:
— Да, теперь я знаю.
Когда она закончила объяснять ему, что содержится в каждом из ее ящиков, он в упор посмотрел на нее и сказал:
— А ты, оказывается, делала много моей работы.
— Да, а что?
— Знаешь, что я думаю? — спросил он, продолжая смотреть ей в глаза.
— Трудно предположить, — ответила она, в тайне надеясь, что он попросит ее остаться работать в офисе и предложит повышение в должности.
Она знала, что нехорошо так думать, но ей хотелось услышать это, может быть, лишь для того, чтобы удовлетворить свою гордость.
— Я думаю, что обычный секретарь не справится со всей этой работой, так что на ближайший год или два мне придется взять всю эту работу на себя.
Это была хорошая идея, и Эллен ничуть не расстроилась, что он не предложил ей остаться. Кроме того, она и не собиралась оставаться. С чувством собственного достоинства у нее все о'кей. Она не нуждалась в его похвале.
— Я думаю, что мне придется переместить большую часть этих папок в свой офис, — продолжал он.
— Мы можем это сделать сейчас, потому что послезавтра меня уже не будет здесь и я не смогу тебе помочь.
— Хорошо, — согласился он и бросил на нее один из тех странных взглядов, которые она ловила на себе утром во время завтрака.
Его темные глаза напоминали ей глаза грустного щенка, и она чуть было снова не впала в тревогу, думая, что он испытывает чувство потери и каждую минуту может попросить ее остаться. Но не из чисто профессиональных соображений, как он мог это сделать несколько секунд назад, когда они говорили о работе. Эти глаза грустного щенка просили о чем-то глубоко личном, казалось, они говорили, что он будет очень скучать по ней.
