Гейл Уайтикер - Балом правит любовь
Иными словами, прогулка оказалась истинным удовольствием. Время пролетело незаметно, и когда Диана взглянула на свои часики, приколотые к лифу, то пришла в смятение, ибо обнаружила, что давно пора возвращаться.
— О боже! Мне нужно возвращаться. Тетя будет тревожиться.
— Думаю, не будет. — Эдвард остановил своего коня. — Она знает, что вас сопровождает конюх?
— Да, но она не думает, что я могу задержаться.
— Почему? Ей, должно быть, известно, что вы превосходная наездница. — Эдвард бросил на Диану насмешливый взгляд. — Вчера вы не нуждались в моей помощи, не так ли?
Фраза прозвучала скорее утвердительно, а потому Диана оставила ее без ответа.
— Но ваш благородный порыв доказывает вашу отзывчивость и порядочность.
Граф расхохотался.
— Боюсь, в обществе мало кто разделит ваше мнение.
— Почему же? В обществе вы становитесь невежей? — спросила Диана, не в силах сдержаться.
— Как правило, нет. Но моя склонность держаться особняком — источник постоянного недовольства для разных маменек, которые мечтают, чтобы я угождал их ненаглядным дочкам. — Граф улыбнулся. Саркастическое выражение соскользнуло с его лица. — Но это очень грустный предмет. Давайте оставим его: он способен испортить самую восхитительную интерлюдию. — Граф, повернувшись, пристально посмотрел на Диану, приковав к себе ее взгляд. — Завтра утром я буду здесь, Дженни. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне.
Сердце у Дианы неистово билось.
— Я воздержусь от каких-либо обещаний, Эдвард, но… я постараюсь.
— О большем не смею просить. — Граф залихватски поклонился. — Прощайте, прекрасная дама, — сказал он и, вонзив каблуки в бока своего коня, поскакал прочь.
Ошеломленная, Диана тоже повернула лошадь и тронулась в обратный путь, размышляя о своем приключении. Права ли она была, дав понять, что будет рада снова увидеться с ним? Радоваться меж тем было нечему. Ведь она только что дала свое согласие на встречу с едва знакомым мужчиной, инкогнито!
Чего же ждать от такой затеи? Она явно не сулила ничего хорошего. Диана сознавала, что их с графом Гартдейлом отношения не могли получить развитие. Они не могли стать такими, какие она, как и всякая другая леди, получившая аристократическое воспитание, могла бы счесть для себя приемлемыми. И все-таки после двух мимолетных встреч Диана видела в графе мужчину, более чем имела на то право. Когда он оказывался рядом, у нее замирало сердце, а порой казалось, что в душе у нее рождается что-то новое, будто она пробудилась после долгого сна.
Однако ж обольщаться не стоило. Узнав, что она именно та женщина, которая столь вероломно обошлась с лордом Дерлингом, граф разорвет с ней всякие сношения. Невозможно, чтобы граф не знал о том, что произошло между Дианой Хепворт и лордом Дерлингом. Быть может, он даже дружен с лордом Дерлингом и потому, веря возведенному на Диану навету, убежден, что Диана Хепворт — бесчувственная, лживая женщина, которая играла в любовь, а потом оставила своего избранника, вздумав присмотреть партию получше. Это женщина без стыда и совести, которая ради того, чтобы заполучить самого богатого мужчину, пойдет на все, даже на предательство человека, готового бросить к ее ногам свою жизнь и любовь.
Диана вздохнула. Именно эти лживые слухи распускал о ней лорд Дерлинг, и они, несомненно, дошли до Эдварда, а потому открыть ему свое имя было просто немыслимо. Диана не желала увидеть, как Эдвард переменится в лице, мягкий свет его глаз сменится свинцовой холодностью и отвращением. Диана более всего хотела, чтобы Эдвард оставался самого доброго мнения о ней. Несколько дней, а может даже, недель ей удастся сохранить его. Они будут ездить верхом по утрам, и разговаривать на равных, свободно высказывая свое мнение.
Фиби была права: в Уитли Диане не хватало умных собеседников. Любой разговор сводился к одному: как повлияет дождь или отсутствие оного на всходы и протянет ли старая миссис Фентон до весны. В этих краях прошло детство Дианы, и события четырехлетней давности вынудили ее возвратиться в отчий дом. Диана примирилась со своей новой жизнью, но это вовсе не значило, что она намерена отказаться от бесценных минут общения с мужчиной, который дорожит ее мнением и с которым можно говорить, не опасаясь заслужить в ответ порицание или презрение. Тетя верно заметила: время летит быстро. И Диана чувствовала, что четыре недели, как, впрочем, и четыре года, — лишь один миг!
— Фиби, поторопись, мы опаздываем! — позвала Диана, стоя перед дверью в комнату кузины. — Экипаж готов.
— Иду, Диана. Одну минуточку! Мари заканчивает мою прическу.
Молча повернувшись, Диана направилась к лестнице. Женщины собирались на званый вечер к Таунли. Этот вечер знаменовал собою не только первый выход Фиби в свет, но и первое за четыре года появление Дианы в обществе. Поэтому обе девушки порядком нервничали.
Миссис Митчелл позабыла про вечеринку, на которую они были приглашены. И, лишь случайно столкнувшись с миссис Таунли и Амандой в магазине, она обнаружила свое упущение. Начались поспешные сборы. Весь дом был перевернут вверх дном. Платья, перчатки и прочее — все было выложено из шкафов.
По уверениям миссис Митчелл, Аманда с нетерпением ждала встречи со своей дражайшей подругой, чего о себе Диана сказать не могла. Мысль о том, что на вечере будет тьма гостей, омрачала ей даже встречу с Амандой. Но отказаться поехать было немыслимо, ибо для Фиби этот вечер был знаменательным событием.
— Ах, вот ты где, душа моя! — воскликнула миссис Митчелл, стоя внизу, у лестницы. — Ты выглядишь великолепно. Мадам Клармонт знала, что предложить. Покрой простой, но сколько изящества! И цвет ткани тебе чудо как к лицу. Ты привлечешь к себе всеобщее внимание, и не по той причине, о которой ты все думаешь с таким ужасом.
Диана улыбнулась, утешаясь тем, что она, по крайней мере, хорошо выглядит. Абрикосовое платье с коротким шлейфом было одним из многочисленных туалетов, заказанных для нее миссис Митчелл. Его покрой выгодно подчеркивал ее стройную фигуру, а цвет превосходно оттенял белизну ее прекрасной кожи. Тетушкина горничная-француженка собрала темные завитые волосы Дианы кверху, украсив их сзади изящной золотой булавкой. Остальные же украшения были до чрезвычайности просты: жемчужные серьги, когда-то принадлежавшие матери Дианы, и золотое ожерелье с жемчужинами.
Вскоре спустилась сияющая от счастья Фиби в белом атласном наряде с оторочкой насыщенного розового цвета. Ее светлые кудряшки спадали на одну сторону, что усиливало очарование молодости. Миссис Митчелл, одетая в темно-синее шелковое платье, одобрительно кивнула и направилась к ожидавшему их экипажу.
