Анхелика Фернандес - Знай, что играешь с огнем
— Приготовления к вашей первой брачной ночи — сказав это, бабушка ушла, а Каджол стояла и ощутила, как внутри все перевернулось.
Первая брачная ночь? Исполнение супружеского долга вовсе не входило в ее плане. Мысль о том, что он коснется ее, вызывало приступ тревоги и непонятной дрожи.
Когда ее облачили в красное сари с золотой росписью, накрыли голову паланкином, а волосы украсили цветами и завели в спальню. Усадив ее на кровать, они удалились, оставив ее в горе и слезах.
Каджол сидела на кровати, обхватив себя руками. В голову ничего не приходило, а между тем вечер неумолимо приближался.
Разделить с ним ложе — настоящая пытка. В душе она надеялась, что Прем когда — нибудь отпустит ее, надоест ему играть в грязные вещи. Однако уйти опозоренной и оклеветанной она не собиралась.
Теперь она будет принадлежать только ему. Да, ему одному. Он прекрасно знал, что она думала о нем. Негодяй и мерзавец, пожалуй, самые лестные слова. Сам он думал о себе еще хуже.
Он шантажом заставил ее стать его женой.
Но при виде ее на брачном ложе у него замерло сердце. Золотые украшения подчеркивали изящность каждой части тела. Он медленно опустился возле нее на колени и поднял ее платок. Глаза девушки, выделенные сурьмой, были опущены. Пухлые губы были искусаны.
— Твое молчание для меня «Да» — тихо сказал он, нежно проведя по ее щеке. В этом «Да» было обещание наслаждения, покорность и страстность.
Каджол обвила руками его шею почувствовав свою власть над ним.
Горячее дыхание опалило ее кожу, властно пробудив в ней женщину. Женщину, готовую ответить на жаркие поцелуи, и даже более того, желающую их. Этой незнакомки Каджол испугалась. Она не могла быть такой, не могла испытывать удовольствие от прикосновений барона, ведь она ненавидит его! Да, ненавидит! Он — источник всех ее бед.
Слезы брызнули из ее глаз в тот момент, когда его губы прикоснулись к ее щеке. Он резко отстранился и ласково попросил:
— Не плачь, Каджол. Я не переношу женские слезы.
Эта была истина. Эта была его боль, с которой он хотел поделиться со своей женой. Он раскроет ей то, что так мучило его все годы.
— Знаешь, моя мама была убита моим отцом — тихо начал Прем. От его слов девушка вздрогнула. — Он заподозрил ее в измене и убил, а потом и себя застрелил. Я лишился любви и заботы. Бабушка дала мне опеку, но не смогла наградить хоть частичкой любви. Я не знаю, что такое любовь, Каджол.
Ей было его ужасно жалко. Тихий шелест — даже шепотом это назвать сложно — Према заставлял слабо дрожать, завораживал и в то же время пугал своим холодом и скользившим внутри отчаянием.
Она не знала, что столько отчаяния и горе может быть в таком холодном и беспощадном человеке.
Каджол снова вздрогнула, когда муж покрыл поцелуями ее руки с мехенди, а потом склонил голову ей на колени. На мгновение ей показалось, что в его глазах стояли слезы.
Или это правда?
Слезы не переставали течь из ее глаз, но она не желала, чтобы он стал свидетелем. Эта сцена настолько сильно поразила ее, что внутри все затрепетало. Под ледяной броней скрывалась раненая душа зверя, который стонал в одиночном горе. И именно с ней он разделил это бремя.
Девушка нежно гладила его темные волосы, пока он что-то тихо шептал, пока не провалился в глубокий сон, а Каджол наконец-то всхлипнула. Ей было тяжело. Очень тяжело.
В ней боролись две стороны: ненависть и вспыхнувшая нежность. Разум говорил, что придерживаться необходимо первого, но вторая — так хотела счастья.
* * *Каджол надела легкий светло — зеленый шальвар камиз и нанесла на пробор синдур. Что вчера было?
Она не чувствовала ни отвращение, ни желание убежать, а только щемящую нежность. Почти всю ночь она не спала, а гладила его по волосам, убаюкивая и сама не замечая, как погрузилась в сон.
Он не делал никаких попыток сближения, а только доверчиво прижимался к ней и что-то тихо шептал. Она не прислушивалась. Ей не нужно было знать.
Каджол и не думала, что такой сильный человек может быть сломленным внутри. Теперь она постепенно начинала понимать его, его боль и страдания.
— Каджол — Она вздрогнула, прежде чем обернуться. В дверном проеме стоял ее муж в строгом деловом костюме. Его лицо снова было холодным, но глаза… Они блестели и больше не казались ледяными. В его руках было несколько коробок. Медленно подойдя к ней, Прем протянул ей одну, но она упрямо взяла ее и отшвырнула на кровать.
— Это розовое сари — усмехнулся Прем, протягивая ей другую коробку — Не нравится? Возьми — голубое.
Каджол повторила то же самое и со второй коробкой.
— Не хочу от тебя ничего — резко ответила она и отвернулась.
От любви до ненависти один шаг. Маленький, неосторожный, глупый, но в силу бессмысленного стечения обстоятельств он обрел силу настоящего цунами. Смел всю страсть, разнес без остатка преданность, вытянул и растопил в своих волнах нежность. Маленький, глупый, никому не нужный шаг. Глупая шутка, неуместный намек на подчинение, сделанный грустным усталым вечером, чтобы хоть как-то снять напряжение, захлестнувшее всех после долгого, напряженного дня.
Затем грубый ответ, заполненный обидой пятилетнего ребенка. Она была неправа, но не могла побороть себя и впустить его в свое сердце.
— Каджол, ты в этом уверена? — лукаво спросил Прем, схватив ее за запястье и повернув к себе. Она хотела было возмутиться, но мужские губы накрыли ее.
Она сначала не поняла происходящего, но от возбуждающего желания не могла сопротивляться. Конечно! Прем — красив, хитер, но в то же время опасен и расчетлив. Но девушка не могла не ответить на поцелуй.
Ее броня начала разрушаться. Она это чувствовала.
Прем углубил поцелуй, и ощущения поглотили его, так что он даже потерял счет времени. Наконец, они разорвали поцелуй, но не решались смотреть друг на друга.
Она может противостоять и этому нежданному порыву, пусть даже чувствуя боль там, где вместо биения давно тишина.
Сейчас девушка смотрела в эти потемневшие глаза и пыталась понять, что это за чувство?
— Бабушка решила, что сегодня мы отправляемся в Гоа — хищно улыбнулся Прем — Медовый месяц.
Каджол заскрипела зубами:
— Бабушка или ты?
Он хитро покосился на нее, прежде чем достать чемодан со шкафа и, начав бросать туда свои вещи:
— Я тебе клянусь.
Она должна отказаться, но язык не поворачивался сказать ему «нет».
«Бабушка дала мне опеку, но не смогла наградить хоть частичкой любви. Я не знаю, что такое любовь, Каджол».
Его слова эхом отдались в ее сердце и измученной душе. Она решила дать ему второй шанс. Что их ожидает в этой новой жизни? Смогут ли они справиться со всеми трудностями, которые встретятся на их пути?
