Лорин Чандлер - Новогоднее желание
И собеседование должно быть жестким, безо всяких эмоций. Дэни Хармон слишком эмоциональна и доверчива: испекла печенье для Сайта-Клауса, предложила пообедать, услышав, как у него урчит в животе, — и это после пяти минут знакомства. Да она и мухи не обидит — Сэм был в этом уверен.
— Как вы смеете! — Голос Дэни уже не был похож на мед, скорее — на раскаленную лаву. — Убирайтесь! — указала она дрожащим пальцем на дверь. — К вашему сведению, мне не нужны услуги жеребца. Я дала это объявление исключительно ради сына. Ради сына, понятно? Что касается меня, — Дэни гордо вздернула подбородок, — меня вполне устраивает мое нынешнее положение. Теперь я понимаю, что сделала объявление в припадке временного помешательства. А от имени всех женщин старше двенадцати заявляю, что ваше замечание относительно того, что мне уже перевалило… просто оскорбительно. Так что катитесь к чертовой матери.
— Мамочка, ты сердишься?
Дэни ужаснулась, увидев в дверях кухни Тимми и отца, переводившего взгляд с Дэни на незнакомца и обратно.
— Вы давно тут стоите?
— Да, наверно, с той минуты, когда ты говорила о лошадях, — потирая подбородок и чуть усмехнувшись, ответил Джин. — Что-то там о жеребцах.
— У нас будет лошадка, да, мама? Здорово!
Тимми даже подпрыгнул от радости. Однако Дэни взяла его за плечи и выпроводила из кухни:
— Пойдем раздеваться.
Сэм ничего не понимал. Что происходит? Отец Дэни улыбался, а из соседней комнаты доносились радостные возгласы Тимми: «Лошадка! Лошадка У нас будет лошадка!» — и приглушенный голос Дэни, пытавшейся увести сына подальше.
Джин с интересом взглянул на тарелку с печеньем и сидящего за столом мужчину.
— Давай выпьем кофейку, сынок.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Он ушел? И ничего не объяснил?
Дэни села за стол, притворяясь, будто ест лазанью, которую отец принес с церковного благотворительного базара. Тимми подпевал какой-то песне, раздающейся из магнитофона, и не слышал их разговора.
— Объяснять пришлось мне.
Джин был настолько обеспокоен решением Дэни найти себе мужа по объявлению и тем, чем это может для нее обернуться, что решил дать объявление о найме работника на ферму. Он при этом рассуждал так: работой заинтересуется честный, работящий человек, а на объявление о муже откликнется только какой-нибудь прощелыга. Признавшись в содеянном, Джин смотрел на дочь, как нашкодивший щенок, и у Дэни не хватило духу на него рассердиться. Ведь он хотел защитить дочь, а это занятие не из легких. Ей хотелось обнять отца и сказать, что она на него не сердится, но у нее было слишком тяжело на сердце.
— Он почел за лучшее уйти. Думаю, не хотел тебя смущать. Но ведь тебе нечего стыдиться, я один во всем виноват.
— Папа…
— Я не думал, что кто-то откликнется так скоро, и надеялся, что буду рядом, когда это произойдет. Я рассчитывал… черт, не знаю, на что я рассчитывал!
Хитришь, папочка, подумала Дэни. Ты рассчитывал, что стоит какому-нибудь приличному одинокому мужчине одним глазком взглянуть на ферму, а другим на меня — и готово! — любовь с первого взгляда. Ты думал, что какой-нибудь приятный мужчина, вроде Сэма, увидит во мне то, что видишь ты.
А Сэм и вправду был приятным, призналась себе Дэни. Ведь она все неправильно истолковала. Он приехал наниматься на работу, а увидев, что она не может защитить собственные интересы, попытался ей помочь советами. Нормальное желание, и не такое уж плохое.
Хорошо, что он ушел, не дождавшись ее появления на кухне. Он избавил ее от лишнего потрясения. Теперь ей и самой стало ясно, зачем она дала это объявление: не только ради Тимми. Она поняла это, увидев Сэма, и ей больше никогда не удастся убедить себя, что муж ей нужен исключительно ради сына.
— Ты расстроилась, что он ушел?
— Расстроилась из-за того, что он хотел наняться на работу, а не стать моим мужем, ты это хочешь сказать? Нет, не расстроилась. Тем более что глупее я ничего не могла придумать. У меня, наверно, вдруг шарики за ролики зашли. Знаешь, все-таки кое-что я поняла, и это здорово. Я не могу пожертвовать своим счастьем ради сына, хотя это и звучит эгоистически. Я знаю, как Тимми мечтает об отце, но мне не нужен муж. Теперь я в этом твердо убедилась.
— Но, дорогая…
— Папа, я заверну лазанью в фольгу, может быть, ты снова проголодаешься.
— Он просил поблагодарить тебя за печенье и сказал, что сожалеет о путанице. Мне кажется, ты ему понравилась.
В холодильнике зазвенели стеклянные банки, когда Дэни закрывала дверцу.
— Пойду посмотрю дорогу. Наверно, надо подсыпать соли.
Схватив с вешалки первую попавшуюся куртку и кое-как напялив вязаную шапочку, Дэни вышла во двор и пошла по длинной прямой дорожке.
Под ногами скрипели снег и каменная соль. Дэни прошла почти четверть мили, прежде чем обнаружила, что по лицу градом катятся слезы: Прекрати сейчас же! Стоило чуть-чуть ослабить вожжи, как она снова размечталась. Какой смысл мечтать, если счастье недостижимо! С нее и так довольно страданий.
Утерев варежкой слезы, Дэни повернула обратно.
Черт бы побрал этого… треклятого Сэма Маклина! Черт бы побрал всех мужчин, которые мало говорят, а глаза которых так много обещают! Как он на нее смотрел…
Дэни глядела прямо перед собой, но не видела ни дороги, ни своей полуразвалившейся фермы. Ее воображение рисовало мужчину и женщину, стоящих на пороге нарядного белого дома, украшенного рождественскими огнями. Перед домом играют в снежки мальчик и девочка, и зимний воздух звенит от радостного смеха.
Сунув руки в карманы, Дэни вздохнула. Странная штука жизнь. У одних грандиозные цели — стать кинозвездой, завоевать олимпийскую медаль, стать президентом; и пусть с трудностями, но им это удается.
А есть люди вроде нее, обычные люди с обычными мечтами — ничего особенного, ничего грандиозного, — но эти мечты так же недостижимы, как прогулка на Луну. Отчего это происходит? Почему ее мечты, такие реальные, что, кажется, протяни руку — и вот они, оказываются миражем?
Все дело в том, что Сэм Маклин неразговорчив, а у таких людей в глазах есть что-то загадочное, таинственное. А что может быть притягательнее тайны? Особенно для одинокой женщины.
Но ведь она не одинокая женщина! У нее есть отец, у нее есть Тимми. Это когда-то она, единственный ребенок в семье, иногда чувствовала себя одинокой, особенно после того, как умерла мать, а отец стал много работать, пытаясь заглушить боль утраты.
Она тоже трудится по девять, а то и десять часов в день, иногда даже по субботам. Может быть, и Тимми, когда подрастет, упрекнет ее в том, что она мало уделяла ему внимания?
