Ким Уолен - Любовь и горы
Гейл сощурилась.
– Я не знаю, что вы подразумеваете.
– Я подразумеваю – я уже говорил – вы не подходите для нашей экспедиции.
Гейл взвилась. Она не отдавала себе отчета.
– Для вашей экспедиции! Ха! Много на себя берете! Я приготовлю такое, что вашим ковбоям и не снилось. В этих условиях… – Она перевела дух. – Дайте мне сорок пять минут.
– Пятнадцать.
– Тридцать пять.
– Двадцать.
– Тридцать.
– Начинайте.
Билл окинул ее свирепым взглядом. Все-таки она, совершенно того не желая, вывела его из себя.
Спохватившись, Гейл взглянула на Мака и Шелби, все еще сидящих за столом. Она отвернулась, чтобы они не заметили ее дурацкой улыбки. Весь разговор не означал ничего, но он впервые назвал ее по имени. Это так обрадовало ее. Гейл потребовалось полчаса, чтобы разложить все к завтраку, соблюдая буфетный порядок. На самом деле времени прошло немного больше, но она не думала, что Билл действительно явится. Она не знала, за что хвататься: то ли жарить бекон, то ли чистить картофель, то ли убирать мусор. Наконец она поняла, что без помощи Шелби и Мака ей не обойтись. Бекон вышел хрустящим и поджаристым, и она положила аппетитные кусочки стечь на бумажное полотенце. Мак мелко нарезал лук и зеленый перец и также уложил рядами на полотенце.
Тем временем Гейл натерла картофель на терке для оладьев, накрошила булку в большую миску, вылила в нее болтушку из взбитых яиц, положила соль, перец, каплю горчицы и несколько порций ворсестерширского соуса и «Табаско».
Когда бекон был готов, она смешала его с болтушкой из яиц, добавила две ложки тертого сыра и вылила всю массу в большую кастрюлю для тушения, предварительно обдав ее антипригарным спреем. Потом это все отправилось в духовку. Пожалуй, первый раз в жизни Гейл задумалась о том, что если температура в духовке будет низкой, то это может сказаться на качестве стряпни. Потом она принялась за оладьи, стараясь равномерно подрумянивать их.
Мак приготовил еще кофе, а Шелби нарезала дольками апельсины. Когда время подошло, Гейл заглянула в духовку и увидела, что блюдо не сгорело, а выглядело вполне аппетитно. Она с облегчением вздохнула. Не успела она сделать последние приготовления, как ковбои и туристы двинулись к палатке. Они накладывали жаркое, картофельные оладьи и дольки апельсинов на тарелки, наполняли свои чашки кофе и отходили к походным столам; за ними пришли Мак и Шелби, потом Билл. Он остановился, рассматривая, что она приготовила. Потом медленно повернулся к ней. Их взгляды встретились, и Гейл с трудом поборола дрожь. Билл приблизился к столу, взял две тарелки, протянул одну ей.
– Пора есть, – сказал он нарочито равнодушно. Она нерешительно шагнула вперед и взяла тарелку. – У вас все получилось, – сказал он.
Гейл улыбнулась краешком рта.
– Да.
Билл оглянулся на туристов и ковбоев, которые с удовольствием поглощали завтрак.
– Питательный и сытный? Хм…
Гейл кивнула.
– Ну тогда, – он повернулся с тарелкой в руке, – стоит подкрепиться. – И улыбнулся ей.
Гейл просияла.
Гейл не могла поверить, что она прожила большую часть второго дня. Маршрут лежал в глубь черного хребта Сан-Хуан. За завтраком Билл сказал, что они будут ехать до позднего полудня, а вечером сделают привал у заброшенного городка горняков возле речки Бэр-Крик. Они пробудут в лагере последние две ночи, а потом отправятся дальше, к Элк-Парку. Они будут жить на стоянке до тех пор, пока туристы не уедут поездом «Нэрроу-Гаудж» в Дюранго. Билл, Мак и другие ковбои возвратятся на ранчо на лошадях. Удивительно, но двенадцать миль верхом на старой кляче обошлись без серьезных приключений. Более того, Гейл испытывала огромное наслаждение, внимательно разглядывая открывающуюся перед ней картину, такую же огромную, как мир. Кроме того, она могла раздумывать о Билле сколь угодно. Много раз в своих мечтах она будто ощущала прикосновение его руки к своему телу.
По ее спине пробежала дрожь, но она быстро справилась и стала рассматривать ландшафт. Они преодолевали то спуск, то подъем по узкой предательской тропе. Они ехали сквозь горные ущелья, по лугам с крошечными яркими цветами и по пролескам с буйной растительностью. Как только они поднялись выше, горы стали скалистыми и безлесными.
Роузи вела себя хорошо, воздух был необыкновенно ароматен и свеж. Гейл вдыхала его всей грудью, пока не закружилась голова.
Горная речка, как она предположила, Бэр-Крик, протекала совсем рядом. Она слышала, как вода шумела очень близко, наверное, поблизости был водопад.
Внезапно открывшийся вид заставил Гейл испытать неведомое доселе чувство безмятежности. Все мысли оставили ее, а тело стало невесомым. Она никогда не забудет этих гор. Жаль, что она оставила фотоаппарат в отеле, ей не поверят дома.
Стоянку разбили по заведенному порядку. Гейл, Шелби и Тим приготовили ужин на плите всего за час. К большому удивлению Гейл, Тим сам назначил себя помощником повара, а его приятель Аарон вместе с другими ковбоями по-прежнему ходил за скотом. Они шутили и смеялись, так как Гейл разыгрывала из себя шеф-повара, отдавая им приказания. Ей не хотелось вспоминать о Билле, хотя временами его образ возникал перед ней. Гейл не видела его целый день, и на самом деле она просто мечтала о нем. Очевидно, он избегал ее.
После завтрака он одним махом выпил свой кофе, Гейл была поражена, как он не ошпарил себе горло. После того, как они с Шелби с помощью Мака навели порядок и разобрали походную кухню и столовую, они помогали поклажей. Билл тем временем занимался другими делами один. Целый день Гейл видела его только в спину, он вел их дальше в дебри, и в первый раз она поняла, что доверяет ему. Она признала, что он знает свое дело и достаточно опытен, чтобы избегать опасных ситуаций. Каждый раз, когда они делали привал, он держался возле ковбоев. Он никогда не появлялся в том кругу, где была она. Один раз она поймала себя на том, что пристально смотрит на него; она даже почувствовала укол ревности из-за того, что он смеялся и шутил с ковбоями. Почему он не мог так же вести себя с ней? Чем это было бы плохо?
Наступало время ужина, и Гейл собиралась подавать жареных цыплят, картофельное пюре, зеленую стручковую фасоль, салат. Она все же против воли наблюдала за ним. Он держался в отдалении от всей группы. Как только все члены экспедиции с удовольствием принялись за еду, его тень упала перед ней, и Гейл почувствовала, как ее сердце забилось учащенно, а по шее сзади побежали мурашки. Она помолилась про себя, чтобы оно успокоилось, она боялась, что кто-нибудь заметит ее волнение.
Гейл медленно положила ложку зеленой фасоли на тарелку, потом опустила ее обратно в сковородку; не раздумывая, она поставила последнюю тарелку и повернулась, чтобы подать ее Биллу. Он, не двигаясь, смотрел на нее. Гейл взглянула на него удивленно, их глаза встретились, и она замерла. Потом она рассеянно пододвинула еду к нему и безмолвно отвела взгляд. Но выражение его глаз стояло перед ней – обволакивающее, словно мягкое покрывало. В то время от нее не скрылось, что глаза его были утомленными и красными.
