Хелен Кинг - Желанный приз
Почему ей все время попадаются не те, кого она хотела бы встретить? Просто проклятье какое-то! Наверное, ей уже не удастся отыскать своего единственного мужчину. Нужно просто поставить на всем крест и перестать надеяться на невозможное. Она и одна может жить полной жизнью. Во всяком случае, так утверждают в журналах. Ведь путь к счастью не обязательно лежит через брак. Иной раз брак ведет прямо в ад.
Пожалуй, она выбросит мужчин из головы и полностью сосредоточится на карьере. В конце концов, должны же оценить по достоинству ее незаурядные работы, творческие находки, профессионализм. Тогда она получит крупные заказы и объездит весь мир. Устроит выставки работ в престижных галереях. Ее первая персональная выставка уже состоялась и имела колоссальный успех. За ней обязательно последуют другие. Прошлый год в этом отношении был очень многообещающим.
Мужчина ей ни к чему. Звучит смело, уверенно. Но почему она не чувствует себя смелой? Почему на самом деле ей так одиноко и страшно? Почему она лежит в теплой, пенящейся воде, а по лицу текут предательские слезы?
Через полчаса Флора вышла из ванной — благоухающая, чистая, вновь взяв себя в руки после мимолетного взрыва чувств. Завернувшись в сухое полотенце, она вернулась в спальню и стала прикидывать, что надеть.
Тщательно перебирая вещи, она попыталась представить женщину, которой они принадлежат. Здесь было все что угодно — от вечерних платьев до джинсов и легких брюк. На всех вещах красовались ярлыки с названиями известных и дорогих фирм. Несомненно, этот гардероб принадлежит молодой и красивой женщине с великолепным вкусом, привыкшей одеваться по последней моде. И что самое чудесное — она такого же невысокого роста, как и Флора.
Она остановила выбор на белых легких брюках и черной футболке, которая была настолько велика, что доходила почти до середины бедра. Надев черные матерчатые кроссовки, Флора посмотрелась в зеркало. Для пасмурного майского субботнего утра вид несколько лихой, но у нее нет ни малейшего желания наряжаться в чужую дорогущую шелковую блузку и фирменные джинсы. Не дай Бог, еще что-нибудь прольет на себя, испортит вещи, и тогда придется покупать новые, а это обойдется в целое состояние, которого у нее нет.
Флора открыла дверь на кухню, в нос ударили восхитительные запахи бекона и тостов, и она почувствовала, что страшно проголодалась.
Дэн стоял у плиты, но, услышав, как она вошла, повернулся и окинул ее удивленно-лукавым взглядом.
— Черный цвет? Отказавшись от умопомрачительного попугайского туалета, вы решили предстать передо мной в черном?
— Я в трауре, — мрачно ответила Флора, садясь.
— А в чем причина траура? — усмехнулся он.
— Оплакиваю безвозвратно ушедшие иллюзии, театральным тоном произнесла она. — Отныне не подпущу к себе ни одного мужчину.
— Вы, несомненно, талантливая актриса. — Он налил ей бокал апельсинового сока. — Шон, наверное, вас окончательно достал, да?
— Не он один. Были и другие, ничем не лучше. Моя кузина, ей пятнадцать, говорит, что все мужчины — мерзавцы. — Она тяжело вздохнула. — Я пришла к печальному заключению, что девочка права.
— И при этой мысли ваше сердце обливается кровью, — заключил Дэн, и на лице у него не дрогнул ни один мускул.
Пусть думает, что хочет, решила Флора. Ведь он понятия не имеет, что у нее на душе. Она и виду не подаст, если хватит выдержки.
— По большому счету, — она сделала небольшой глоток, — у меня с плеч, будто камень свалился, когда я, наконец, пришла к этому выводу. — Флора весело улыбнулась. — Теперь с легким сердцем выброшу их всех из головы и заживу своей жизнью. Отныне никаких мужчин! Все! Кончено! Завтра надену красное и начну жить в свое удовольствие.
Дэн медленно покачал головой.
— Какая скучная жизнь вас ждет! Долгие ночи в одиночестве. Ни объятий, ни поцелуев…
Он посмотрел ей в глаза, и сердце у нее сильно забилось. В его взгляде мелькнуло какое-то неуловимое выражение, отчего ей вдруг стало легко и весело. Переборов себя. Флора еле заметно пожала плечами.
— В жизни много радостей и без секса, — чопорно сказала она.
Дэн бросил на нее удивленно-озорной взгляд.
— В самом деле? И какие же?
Мечты, ответила она про себя, а вслух произнесла:
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Мне смешно.
— А мне нет. Расскажите, что за дело возбудили против вас в суде.
Оживление с него как рукой сняло. Повеяло холодом.
— Не стоит. А то потеряю аппетит. — Его губы неприязненно дрогнули.
— Я имею право знать, в чем вы меня обвиняете.
— Я вас ни в чем не обвиняю.
— Хорошо, подозреваете!
— Забудьте и не вспоминайте.
Флоре очень хотелось что-нибудь из него выудить: надо же ей в конце концов знать, почему он так не доверяет ей. Но достаточно было только посмотреть на плотно сжатые губы и непроницаемое выражение лица, чтобы понять, что он не скажет ничего. Флора повертела в руках бокал с соком. Только что он излучал дружелюбие и мило улыбался, а сейчас у него такой неприступный вид. Да. Опасное сочетание.
Флора отпила немного сока, решив, что лучше не продолжать разговор на эту тему.
— Расскажите, чем вы занимаетесь. Сколько гостиниц у вашей компании?
Дэн достал из холодильника несколько яиц.
— Лучше вы расскажите, чем занимаетесь. Работаете в какой-нибудь компании или в учреждении?
Такая реакция ее немного удивила. В большинстве своем люди предпочитают не слушать, а рассказывать.
— Я работаю не по контракту. Подвертываются заказы — выполняю. Для журналов, учреждений, да мало ли для кого еще. Мои интересы представляет одно акционерное общество, оно рассылает снимки журналам, компаниям, выпускающим календари, некоторым фирмам, словом, всем, кому мои фотографии могут понадобиться.
— Вам нравится работа?
— Очень! Я не променяла бы ее ни на какую другую.
Флора посмотрела в окно. На улице по-прежнему было пасмурно, солнце никак не могло пробиться сквозь тучи, нависшие низко над землей. Похоже, такое хмурое утро выдалось под стать ее настроению.
Через несколько минут завтрак был готов. Дэн уселся напротив. Яйца были сварены именно так, как требовалось, то же самое относилось к поджаренному бекону и тостам. На столе стояла банка меда померанцевого цвета и банка с ежевичным джемом.
— Я думала, здесь куча слуг, — заметила она, намазывая масло на горячий тост.
— Они все в отпусках, кроме миссис Лампкинс. Она придет попозже.
Зазвонил телефон.
— Прошу прощения, — сказал он и, сняв трубку на стене, назвал себя. — Привет, Мишель! Как ты?
