Рэй Морган - Кто заставит сердце биться...
— Так уж произошло, что часть леденца растаяла на моем пиджаке и превратилась в вязкую жижу.
Чарин хотела высказать свое мнение по поводу случившегося, но Рикки выбрал удобное время, чтобы ткнуть себя вилкой в язык. Раздался оглушительный вой, и Чар бросилась утешать ребенка.
Майкл взглянул на другого близнеца, тот счастливо улыбался, глаза светились неподдельным озорством. И была в их блеске тайна, которая навеяла сомнение в душевной простоте маленького существа. Казалось, он знает больше, чем говорит.
Инстинкты сработали правильно, предлагая Майклу держаться подальше от этой дружной компании, и доказательство не заставило себя ждать. Майкл схватил свой портфель и повернулся в сторону входной двери.
— О, мистер Греко! — Маленькая пухленькая седовласая дама спешила ему навстречу. — О, вы не можете уйти просто так. Вы же не прикоснулись к еде все эти три дня. Я хочу приготовить для вас особый омлет. Пожалуйста, вернитесь обратно в столовую.
Майкл постарался нацепить на лицо вежливую улыбку. Пожилая женщина старалась понравиться, и ему не хотелось обижать ее.
— Прошу прощения. Я не завел будильник и проспал. Мне уже пора быть в офисе.
Старушка погладила его по руке, проявляя материнскую заботу, и улыбнулась.
— В этот раз я вас прощаю, но обещайте, что завтра вы позволите мне приготовить для вас завтрак.
Он замешкался, зная, что будет сожалеть о своем малодушии.
— Хорошо, но…
— Будьте любезны. Я приготовлю вам то, что вы любите больше всего, — продолжала она уговаривать с милой улыбкой. — Смелее говорите. Что вы любите?
— Ну-у… — Майкл вздохнул, восстанавливая в памяти свои гастрономические пристрастия. — На самом деле я люблю свежевыжатый апельсиновый сок, сосиски, хрустящие, мелко нарезанные гренки и большие французские тосты с маслом и кленовым сиропом.
— Будет сделано, — просияла от удовольствия Ханна. — Завтра.
— Завтра, — согласился ее новый постоялец, отвечая улыбкой на улыбку.
Затем он вышел из дома и направился к арендованной машине. Сегодня вечером, после работы, Майкл предупредит хозяйку, что завтрак надо подавать очень-очень рано. Прием пищи в компании близнецов… увольте. Во всяком случае, если он желает остаться в здравом рассудке.
— Разве не здорово? — Ханна кружила вокруг стола, собирая грязные тарелки. — Мистер Греко разрешил мне приготовить ему полноценный завтрак на следующее утро.
— Надо же, какое великодушие! — Чарин даже не попыталась скрыть свой сарказм. — Если вы ему понравитесь, он позволит погладить ему рубашки.
— Ну, ну, душенька, — неодобрительно заметила Ханна. — Вы не должны занимать такую позицию. Поверьте мне. — Она покачала головой, ее лицо все еще светилось счастьем. — Он такой красавец, и, как я слышала, быстро продвигается по службе. Ценный экземпляр.
Чар кивнула:
— Определенно, — затем вытерла остатки молока, которое пролил Ронни.
— Вы могли бы иметь на него виды, — подвела итог Ханна.
Глаза Чар округлились, но она надеялась, что пожилая женщина не заметила ее реакции. Мысль о том, чтобы «иметь виды» на Майкла Греко, сама по себе уже являлась нелепостью.
Чарин была слишком раздосадована его поведением. Когда он впервые появился в конторе, то произвел впечатление человека раздражительного, а сейчас день ото дня становился все невыносимее. Их отношения на работе напоминали детскую игру в прятки, угадай, где кто находится.
— Ты все придумываешь, — говорила ей Лена Гарольд, служащая, временно исполняющая обязанности секретаря. Она всегда питала материнские чувства к Чарин. — Он постоянно переезжает с места на место, так как нуждается в информации, поступающей из разных отделений. Приезды и отъезды вовсе не связаны с тобой. — Она откинула назад темноволосую голову и засмеялась.
Впрочем, Чарин было не до смеха, она сама знала, что нужно избегать нежелательных встреч.
— Ронни? — позвала молодая мама, обнаружив за столом только одного из близнецов. — Где этот сорванец?
Она нашла малыша в холле — взгромоздившимся на подоконник и наблюдающим через стекло за машиной Майкла.
— Тот дядя сел в машину, — сообщил он матери, которая схватила его в охапку и понесла в столовую. — Он уезжает!
— И мы уезжаем тоже, как только умоемся и наденем свитера, — бодро тараторила Чарин, но ее сердце разрывалось от боли: малыш все больше привязывался к мистеру Греко. К сожалению, все сокровища мира не смогут заставить его полюбить малышей.
Она знала, оба мальчика изголодались по вниманию взрослого мужчины. Им нужен настоящий друг, который присмотрит за ними, направит на истинный путь. Однако настоящих мужчин, ковбоев, так сказать, днем с огнем не сыщешь. И Майкл Греко ясно дал понять, что не является подходящей кандидатурой.
Конечно, он по-своему прав, но некоторые манеры Греко вызывали у нее сильное раздражение. Совершенно ясно, что его отношение к ней изменилось с той самой минуты, когда ему стало известно о детях. Итак, мистер Греко ненавидит детей. Значит, она, в свою очередь, постарается оградить его от их присутствия, а все остальное ее не касается.
Только самый последний тупица может испытывать неприязнь к ее мальчикам! Такие мысли выводили ее из себя.
Чарин подумала о своем отце. Он всегда был удивительным, идеальным другом, милым папочкой. Родители переехали в Техас несколько лет назад, и теперь они встречались очень редко. Будучи на самом деле приемным ребенком пожилой пары, Чарин никогда не испытывала недостатка внимания. Возможно, ее любили в два раза сильнее, чем родных детей. Поэтому она не могла понять, как можно оставаться глухим по отношению к детям.
После первой же ночи она решила избегать общения с Майклом Греко.
С такой обоюдной позицией частые контакты между ними были невозможны. Чарин могла с легким сердцем прийти на работу — без страха увидеться с новым боссом, — если во встрече не будет необходимости. И это уже была победа.
Спустя полтора часа ей пришлось прикусить язычок и вести себя очень аккуратно. Они сидели друг против друга за внушительным полированным столом. Майкл Греко одаривал ее снисходительностью хозяина поместья, а Чарин нацепила на лицо свою самую очаровательную улыбку.
— Я уверена, вы понимаете, что меньше всего мне хотелось бы просить вас об одолжении, — сверкала она белыми зубами. — Однако факт остается фактом, и другого выхода у меня нет.
Он явно скучал. Как бы ей хотелось бросить ему в лицо все, что она думает на самом деле, хотя ради Леонарда Траска можно быть повежливей.
