Камилла Франс - С любовью не играй
Саманта непроизвольно открыла рот, почувствовав нечаянное прикосновение его руки к своей. Она вдруг осознала, что никогда раньше при прикосновении мужчины по ее телу не пробегала электрическая искра. Сейчас это произошло… Почему ее нервные окончания так отреагировали именно на прикосновение Говарда? Что это за неожиданное волнение, которое обычно охватывает подростка, идущего на свое первое любовное свидание?
Как только женщина на велосипеде удалилась, Саманта попыталась высвободить крепко сжимаемую Говардом руку. Но не смогла и смирилась…
Она не искала беспокойного приключения, но, будучи далеко не глупой, вполне отдавала себе отчет в том, что ей понравилось это слегка требовательное прикосновение. Было приятно и то, что они шли по бульвару вдвоем, парой.
Нет, ей не нравился Говард! Но наступила весна, когда порой без всякой причины хочется громко разрыдаться. А потом, Саманта просто получала удовольствие от прогулки по бульвару вместе с таким интересным мужчиной. Наверное, все это выглядело глупо. Ну и что? Разве обычная прогулка по морскому берегу непременно должна иметь какие-то далеко идущие последствия? Тем более что с каждой минутой Саманте начинало казаться, что этот человек ей вовсе не симпатичен…
Говард чуть укоротил свой широкий шаг. Саманте почему-то тоже захотелось идти медленнее. Она вдруг спросила себя, что будет делать, если Эллиот обнимет ее за талию? Как тот юноша, что шел впереди со своей девушкой.
Говард чувствовал, что его тянет к Саманте. В этом не было ничего особенно удивительного. Разве раньше его никогда не тянуло ни к одной женщине? Тянуло, и не раз! Среди них были очень красивые. Лица и фигуры некоторых украшали сцены театров, киноэкраны, обложки журналов. Они цеплялись за него одна за другой, образуя как бы волшебный, бесконечный орнамент. Это были холеные, дорогие существа, весело смеявшиеся каждой его шутке. Эти утонченные женщины рыскали в поисках богатых мужчин, дарили им свою любовь, даже не портя себе причесок или грима, и с разборчивостью канареек клевали из серебряных тарелок в фешенебельных ресторанах. Конечно, эти податливые, сменявшие друг друга женщины знали цену главе компании «Эллиот Хоутелс». Они лебезили перед ним. Вечно чего-то ждали и заглядывали в глаза.
Но вот на Саманту Ричардс внешность, положение и богатство Говарда, похоже, не производили впечатления. И он был совершенно уверен, что она не будет смеяться его шуткам, если не поймет их. Больше того, обладая быстрой реакцией и молниеносной сообразительностью, Саманта могла достойно ответить ударом на удар в любой словесной баталии.
Другими словами, Говард понимал, что его новая знакомая принадлежит к категории женщин, с которыми трудно соскучиться. Она явно была не из тех, кто ищет «нужных» мужчин или ставит дружбу в зависимость от итоговых цифр в финансовых отчетах. И уж конечно — не из «податливых»! Хотя приветливо улыбалась каждому прохожему…
Говард также не сомневался, что Саманта не станет морить себя голодом, лишь бы иметь тонкую, как карандаш, фигуру по последней парижской моде. Формы ее тела не были ни слишком округлыми, ни плоскими. Они привлекали своей строгой очерченностью, женственностью и… осязаемостью. При этом Эллиоту очень нравилось, как за столом перед каждым лакомым блюдом она неизменно не восклицала:
— О, я не должна…
Теперь оставалось вообразить, какой Саманта Ричардс могла оказаться любовницей… Говард украдкой взглянул на девушку: свободной рукой она пыталась придать своим растрепанным волосам вид прически. Когда же этого сделать не удалось, Саманта тряхнула головой и проворчала:
— Черт с ними!
Ее почти не тронутое макияжем лицо дышало здоровьем. А весеннее солнце оставило на щеках и у переносицы редкие веснушки. Думала ли Саманта о том, как изумительно выглядит? Говард успел заметить, что в ее красивых голубых глазах светился острый ум. Она обладала несомненным чувством юмора и скрытым темпераментом. Еще накануне, когда Эллиот впервые увидел ее входившей в вестибюль отеля в до смешного строгой форме медсестры, он уже догадывался о внутреннем огне, горящем в этой девушке и готовом вырваться наружу.
Есть немало женщин, которые могут заниматься любовью и одновременно обсуждать с партнером последнюю театральную постановку на Бродвее. Они позволяют ему пользоваться своим телом, как манекенщицы — модельеру, подгоняющему под соответствующие размеры новую модель. Саманта Ричардс, бесспорно, была не такой. Она отдала бы всю себя ради прекрасного мгновения. Послав к черту все стальное. Погрузилась бы в такое бурное море чувств, какое он, Говард Эллиот, не помнил со времен первых курсов колледжа. Тогда любовь была своего рода невинным обрядом, данью возрасту и имела больше общего с взаимным узнаванием, чем с сексом.
Но существовало и еще нечто, отличавшее Саманту Ричардс от женщин, которых Говард знал последние десять лет. Он понял, что эта девушка отдаст себя только тому мужчине, которого полюбит. Полюбит самозабвенно, всем сердцем. И который, в свою очередь, так же пылко будет любить ее.
На что мог рассчитывать Говард?..
Ни на что! Он так и сказал себе, внутренне содрогнувшись от этих мыслей, которые роились в его голове с первой встречи с Самантой Ричардс. Для его матери она была медсестрой и компаньонкой. В его жизни Саманте предопределена роль всего лишь случайно встреченной женщины…
Говард заставил себя улыбнуться, размышляя о том, будет ли Джорджия милостива к Саманте и не станет ли перечить ей по каждому поводу. Хоть и на время, эта девушка вошла в его жизнь, и ее отношения с матерью не были Говарду безразличны. Кроме того, наступила весна. Почему бы не завести легкий роман со здравомыслящей красивой женщиной? Кому это могло повредить? А может, новый опыт станет чем-то поучительным?..
3
— Вот это место, — с некоторым самодовольством сказал Говард, показывая рукой на широкую полосу незанятой земли, пересекавшую Набережную и тянувшуюся вдоль бульвара до самого его конца.
Правда, оно не было совсем пустырным. В стороне от руин снесенных зданий и заасфальтированных стоянок притулились три небольших домика. Как и вся территория, отведенная под строительство нового отеля Эллиота, эти домики ни в каких туристических справочниках не значились и к достопримечательностям Кейп-Мэя не относились. А потому никакого дохода городу не приносили. Место это фактически не принадлежало никому. Даже местному муниципалитету. Здесь не действовали строгие правила, предписывавшие при постройке новых зданий не нарушать исторически сложившийся архитектурный стиль города. Короче, место вполне созрело для осуществления нового дерзкого проекта Говарда.
